Лисы и Волки - Лиза Белоусова

звонок. Кто-нибудь откроет, и я окажусь с ними лицом к лицу.

На минуту я вполне серьезно озадачилась: а не скоротать ли ночь в местной гостинице, выключив телефон? Немного денег лежало в потайном кармане рюкзака, наверняка хватило бы и, быть может, даже на завтрак. Однако, как ни тяни время, час расплаты грянет. Перед входной дверью я стояла как на эшафоте, нажимая на неприметную белую кнопочку. Отзвучали установленная бодрая мелодия, радостный вскрик брата «это папа?!» и короткие шлепающие шаги матери. Замок щелкнул, изнутри дыхнуло плотным ароматом томящегося на плите ужина.

– Привет, – подбоченилась я.

– Привет, – нейтрально произнесла мама, пропуская меня внутрь.

Я старалась не смотреть на нее, заслонив лицо распущенными волосами и старательно снимая обувь.

– Чем заниматься будешь? – облокотилась о стену она.

– Да так… Уроки сделаю, погреюсь в ванной и спать. Хочу лечь пораньше.

– Поужинаешь?

– Нет, спасибо. Плотно пообедала в школе, – соврала я.

На самом деле, на обед я не пошла из-за того, что Арлекин в упор отказалась спускаться в столовую, утверждая, что еда там отвратительная. Я склонялась ей верить, но о том, как буду обходиться без еды до завтра, как-то не спохватилась.

– Оставлю тебе отдельную порцию в холодильнике на случай, если все-таки захочешь поесть. Накрою зеленой крышкой.

Считай, проблема решена – главное, подгадать момент, когда поблизости никого нет.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Не за что.

И мама скрылась на кухне. Я зашла в ванную, чтобы помедитировать над раковиной, отогревая пальцы, а затем закрылась в комнате, достала дневник с пеналом и поудобнее уселась за письменным столом. С уроками не оттягивала – лучше сразу отмучиться, а вечером отдыхать.

Два часа я исправно занималась. Сделала задания на день вперед, чтобы после завтрашней тренировки ничего не делать, и решила, что на сегодня довольно. Тело ломило, голова раскалывалась. Горячая ванна была лучшим вариантом, поэтому я взяла так и не дочитанный рассказ, пижаму и полотенце и незаметно выскользнула из комнаты.

Кипяток с рокотом наполнил ванну. Листы с рассказом я положила на корзину с грязным бельем, чтобы не намочить, повесила полотенце на бортик, скинула одежду и с удовольствием забралась под кран, чтобы не замерзнуть. Перебравшись на противоположный край ванны, вытянула ноги и едва сдержала порыв нырнуть и свернуться в калачик на самом дне. Было тепло и невыразимо хорошо, так что веки тут же потяжелели. Однако я все же вытерла руки о висящее на бортике полотенце и взяла листы. На их поверхности все равно выступили еле заметные мокрые пятна, но в этом не было ничего страшного, и я с чистой совестью принялась за чтение.

Люди быстро забыли об изначальных богах, и те покидали насиженные места, расселяясь все дальше по сторонам света, оставляя после себя лишь смутные свидетельства своего существования. Человеческие жилища и святилища разрушались, уходя под землю. Смертные утратили трепет и отныне не провожали души убитых на охоте животных песнями. Они не помнили о том, что в любой момент перед ними может встать божество в облике зверя, чтобы покарать за грубое обращение с собратьями.

Связь между Изначальными и людьми разрушалась. Однако в то же время крепли иные узы – между людьми и богами в человеческом обличье.

Эти странные существа с телами и лицами смертных, но с божественными дарами, явились неожиданно. Изначальные посчитали их чужаками, затем – новыми созданиями неведомого Творца, и лишь позже осознали Истину. Новые боги являлись плодом человеческого воображения – люди, не встречавшие зверей-покровителей, сочиняли сказки о могущественных богах, подобных себе, и сами же в них верили. Те родились из этой веры.

От десятилетия к десятилетию, от жертвы к жертве их могущество возрастало, и вскоре они могли посоперничать с Изначальными за власть. Когда-то они странствовали, свершая лишь простые чудеса, а отныне имели власть сжигать поля, насылать саранчу, морить скот, разрушать, но и исцелять – коровы давали много молока, урожай не умещался в амбары, дожди поливали плодотворную почву.

Изначальные отступили, слились с природой, перестали воевать за веру смертных, научились жить без почестей. Не в меру гордого и самовлюбленного Лиса это возмущало, рассудительного Волка же ничуть не беспокоило. Они по-прежнему были способны своей силой превратить мир в горстку пепла или озарить его солнцем, но использовали свои возможности, лишь чтобы убежать от охотников, не способных отличать простых животных от божественных, или принять человеческий облик. К счастью, своего гостеприимства смертные не растеряли, и гость был для них неприкосновенен.

Изначальные свыклись со своим положением, а некоторые даже сочли, что теперь, когда не нужно ни о ком заботиться, живется лучше – не нужно откликаться на призывы волхвов и шаманов, можно сколько угодно летать, бегать, плавать, дышать.

Века утекали как вода. Люди воевали, женились, молились своим богам и проливали кровь. Те боги наблюдали за ними, упиваясь своей силой, порой спускаясь к подопечным, но вновь возвышаясь в райские кущи, откуда так удобно раскладывать партию в шахматы, используя смертных как фигурки.

Изначальные не зависели ни от кого. Люди их не помнили, незваная замена перестала обращать на них внимание, ведь они не претендовали на любовь их пешек. Однако люди всегда идут вперед, оставляя истину позади – такой жестокий, но яркий мир не мог существовать вечно. Идолы были свержены, и на место богов с человечьим ликом пришел новый Бог – Единый.

Первоначальные предполагали, что их некровные потомки, некогда занявшие их трон, присоединятся к ним и будут созерцать изменения мира, не вмешиваясь в него. Они ошиблись. Боги-люди не вынесли разрыва со смертными, утратили силу, зачахли и рассыпались в прах – оставив после себя лишь легенды.

Боги-звери недоумевали. По какой причине, почему их младшие братья и сестры исчезли, а они выжили?

Искра Создателя внутри шептала: «Потому, что вы Истина». Истина, от которой люди отказались, отдав собственную судьбу одной великой иллюзии.

Строчки прервались. Я еще долго держала листы – в груди словно птица билась и кричала, что когда-то я это уже слышала. Не здесь, не недавно, возможно, вовсе не в этой жизни, но кто-то рассказывал мне нечто подобное. История казалась смутно знакомой, словно сон.

Из пучины этого странного состояния меня выдернула громкая трель дверного звонка. Я поспешно вытащила затычку, выскочила из ванны, схватила лишние вещи и на цыпочках выбежала в коридор. Как назло, отец стоял спиной ко мне. Любой шорох – и обернется. Я отчаянно огляделась. До комнаты ринуться не успею; хотя отца кое-как отвлекает разговорами мама, он выловит меня еще до того,