Еврейские пираты Карибского моря - Эдвард Крицлер

Карл не мог обратить вспять время. Он возмущался, когда враги оказывали помощь сефардам, которых император считал своими еретиками. В середине века король Франции Генрих II позволил «португальским купцам», известным как «новые христиане», поселиться в Бордо и Байонне, двух портах на побережье Атлантического океана. Пятьдесят тысяч других сефардов поставили свои способности на службу султану, правителю враждебной империи. В 1551 году испанец, посетивший Турцию, проклинал португальских евреев за перевооружение армии: «Чтоб они все потонули в море, к радости Господа! Они обучили наших врагов злодействам войны — как делать аркебузы, порох и пушечные ядра, отливать пушки и изготавливать кремневые ружья»[106].

Сефарды стали доминировать в торговле на Карибском море во время правления Карла. Открытие Америки и создание новых морских путей на Восток поместили всемирную торговлю в пределы, населенные сефардами. К середине столетия сухопутные пути на Ближний Восток утратили свое значение в пользу морских. Донья Мария де Толедо до своей смерти в 1549 году трудилась вместе с купцами-конверсос над превращением Ямайки из гибнущей колонии в процветающий перевалочный пункт, естественное (хотя не совсем законное) развитие событий для острова, лежавшего на пересечении морских путей из Испании и Нового Света.

Хотя Карл постарался выгнать всех новых христиан из Антверпена, он терпел их присутствие в Новом Свете. Его сын Филипп II продолжал следовать тем же курсом. Монарх счел, что финансовые интересы требуют игнорировать обилие конверсос среди купцов и управляющих и осознанно разрешал новым христианам служить в Новом Свете королевскими казначеями, нотариусами и судьями. Пока они преклоняли колени перед Иисусом, никто не подвергал сомнению их веру. Но когда новые христиане стали распоряжаться всей хорошо налаженной богатой торговлей через Севилью и Лиссабон, они стали проблемой. В их присутствии больше не было необходимости, и старые христиане «с чистой кровью» возжелали занять их место. Это означало инквизицию.

Объединение Испании и Португалии в 1580 году возродило и усилило активность инквизиторов. В последнее десятилетие XVI века Святой террор распространился в Новом Свете, и евреи-отступники начали искать защиты от преследований у других европейских держав. Убежище за пределами досягаемости Великого инквизитора они нашли в Нижних Землях на северо-западе европейского побережья, в уголке империи, восставшем во имя свободы.

Глава четвертая

Самуэль Палаччи, пират-раввин

Самуэль Палаччи, живший в Марокко, достиг совершеннолетия примерно в то же время, когда умер Синан. Хотя Палаччи рос в «меллахе», еврейском гетто Феса, и никогда не встречался со знаменитым еврейским пиратом, он слышал о его подвигах и решил повторить их. Ему удалось задуманное, хотя его карьера отличалась от жизненного пути Синана, так как Палаччи был еще и раввином, то есть его пиратство имело религиозную основу. Самуэль продолжил столетнюю традицию, которой следовали его отец и дядя[107].

Евреи жили в Марокко уже несколько столетий, когда в VII веке арабы покорили местные берберские племена и исламизировали страну. Фес был основан как столица в IX веке, и евреи этого города процветали, занимаясь ростовщичеством и торговлей драгоценными металлами — такой деятельности последователи Мухаммада избегали. В 1428 году мусульмане устроили беспорядки, обвинив евреев в том, что те внесли вино в мечети, и султан отвел еврейской общине землю возле дворца.

Когда Самуэль рос, в окруженном стенами гетто стремительно увеличивалось число беженцев из Испании и оно стало соперничать с Константинополем за звание самого крупного убежища евреев. Там обитало около пятидесяти тысяч человек, на узких улицах высокие здания соседствовали с многочисленными магазинами и лавчонками. Богачи жили отдельно, их дома, выстроенные в мавританском стиле, располагались у дворцовых садов. Меллах стал центром еврейской жизни. Множество синагог и религиозных учебных заведений притягивали знатоков Талмуда со всего Средиземноморья, приезжавших, чтобы обсуждать комментарии Раши и спорить о взглядах североафриканского пророка Маймонида[108].

Внутри стен меллаха евреи чувствовали себя в полной безопасности, но снаружи, в других кварталах Феса и на городском базаре, где они продавали свой товар, им приходилось сталкиваться с хорошо знакомой враждебностью. Испанский путешественник описал эту двойственность:

[Внутри меллаха] у евреев есть свой губернатор, который отправляет правосудие, собирает налоги и передает их королю. Они платят налоги за все, и их оставляют в покое… За стенами меллаха к ним относятся с презрением. Они обязаны носить черную нашивку на головном уборе и цветную на одежде, чтобы мавры могли их распознать… Куда бы они ни пошли, мавры могут их избить и плюнуть в лицо… Если кто-то из них разбогатеет, король, узнав об этом, отнимает у него имущество. Но евреи так усердно трудятся и так хорошо разбираются в торговле, что часто управляют поместьями и делами мавританской знати, которой не до торговли или которая не так хорошо, как евреи, понимает все тонкости. Почти каждый знатный мавр желает поставить у себя управляющим еврея. Многие евреи таким образом богатеют[109].

Как и католическое духовенство, муллы считали финансистов паразитами и лихоимцами и запрещали своим единоверцам заниматься коммерцией. Финансовые рычаги находились в руках евреев, которые чеканили монеты, собирали налоги, давали ссуды и поддерживали надежные, проверенные предприятия, каковыми были, к примеру, грабительские набеги корсаров.

Вместе с другими детьми меллаха Самуэль и его младший брат Йосеф с четырехлетнего возраста посещали религиозную школу. Их отец был школьным раввином, и братья, прилежно изучавшие Тору и Талмуд, постоянно чувствовали его присутствие. Они владели несколькими языками: дома говорили по-испански, на улице — по-арабски и по-португальски, в школе — на иврите и арамейском. Из семьи Палаччи уже шестьсот лет подряд выходили раввины, так что иудаизм пронизывал все аспекты их жизни и проявлялся во всех поступках. Периодические визиты дяди, странствующего проповедника, который объезжал Средиземноморье и наставлял верующих, побудили их заняться делом за стенами гетто[110].

Иудаизм и пиратство стали главными составляющими жизни братьев после ухода из меллаха. Ради удали и добычи они занялись морским разбоем, с особенным усердием преследуя врагов своего народа. Успехи пиратства они развивали в другой деятельности, однажды принесшей евреям убежище в Амстердаме — Новом Иерусалиме[111].

В последние десятилетия XVI века марокканский султан, хотя и не воевал формально с Испанией, не пытался сдерживать своих корсаров. Братья Палаччи жили в меллахе Тетуана, пиратского порта на берегу Гибралтарского пролива. Ворота гетто запирались на ночь, но репутация торговцев и пиратов позволяла им приходить и уходить в любое время. Их товарищи рассказывали, что после успешного похода братья открыто заходили в испанские порты, притворяясь мирными купцами, и искали покупателей на взятую в бою добычу[112].

В 1602 году об их проделках узнал султан. Почувствовав, что братья обладают нужными качествами для противостояния враждебной Испании, султан назначил их своими торговыми представителями в Лиссабоне и поручил вести переговоры об обмене драгоценных камней на пчелиный воск, из которого делали свечи и печати. Чтобы попасть на запретный полуостров, братьям требовалось разрешение от герцога Медины-Сидонии, правителя Мелильи, испанского форпоста в Марокко.

Обратившись к герцогу, братья дали понять, что могут предложить больше, чем несколько тонн пчелиного воска. Разрешив им въезд, герцог написал королю Филиппу III и рекомендовал встретиться с братьями, так как они очень хорошо знают Марокко. Однако когда братья в январе 1603 года приехали в Мадрид, король отказался их принять. Его советник сказал, что в Испанию прибыли странствующие проповедники, которые якобы собираются обратить конверсос в еврейскую веру. Король написал герцогу: «Опыт учит нас, что они причинят большой вред нашим подданным»[113].

Но герцог настаивал на своем. У них совсем другие намерения, утверждал он в ответном письме. Если бы герцог знал, что на самом деле задумывал Самуэль, старший брат, когда покинул Испанию и отправился в Нидерланды в 1603 году, то не стал бы спорить с монархом.

В конце 1605 года братья вернулись в Испанию и попросили короля разрешить им поселиться в этой стране. В обмен они предложили тайный план по борьбе с османской экспансией в Северной Африке, грозившей в скором времени добраться до Гибралтара. План предусматривал захват Ларача, порта стратегического значения к юго-востоку от Танжера. Владение портом приобрело особенное значение после того, как умер старый султан и на трон взошел его сын Мулей Зидан. Однако герцог Медина-Сидония теперь подозревал, что Палаччи — двойные агенты. Когда король спросил его, можно ли доверять братьям в «вопросе о Берберии», герцог ответил прямо: «Все их дела — обман и надувательство»[114]. Советник Филиппа поддержал герцога и рекомендовал «не позволить еврею одурачить себя», а также посоветовал «дать ему что-нибудь, чтобы избавиться от него»[115].