Еврейские пираты Карибского моря - Эдвард Крицлер

Немногие испанцы, остававшиеся в Новой Севилье, постепенно перебрались к «португальцам» в Ла-Вегу. Но все меньше новых испанских поселенцев выражали желание поселиться на острове, получившем теперь название Остров Колумба. Те, кто там уже жил, занимались в основном фермерством, разводили лошадей, свиней и коров. Они не слишком процветали, в отличие от португальцев, посвятивших себя торговле. «Португальцы» богатели на поставках лошадей и провизии конкистадорам, проплывавшим мимо Ямайки.

Хотя идальго часто конфликтовали с «португальцами», прошло почти столетие, прежде чем появились обвинения в отправлении еврейских обрядов. Обычно конверсос вели себя как христиане, посещая церковь и крестя детей. Возможно, они следовали обычаям тайных евреев в Мексике и других испанских колониях, которые собирались по ночам в специальных убежищах и читали Тору. Они постились дважды в неделю, чтобы искупить отступничество, почитали царицу Эсфирь, такую же отступницу, как и они сами, и считали Великого инквизитора новым Аманом.

Тем временем в Средиземном море Синан, никогда не прятавшийся под маской христианина, продолжал грабительские походы, чтобы укрепить власть Сулеймана в Восточном Средиземноморье. В 1538 году еврейский корсар уничтожил большую часть испанского флота возле порта Превеза в Греции, а на следующий год блокировал Которский залив в Далмации и заставил испанский гарнизон сдаться. Эти поражения, а также смерть любимой жены Изабеллы (она умерла во время родов) погрузили Карла в отчаяние, которое можно было развеять только агрессивными действиями против лжехристиан и планированием новой войны против язычников.

Карл разрешил конверсос поселиться в Антверпене в 1536 году, руководствуясь соображениями торговой выгоды. Его не беспокоила их вера. Но все изменилось, когда португальский король Жуан последовал его примеру, и вскоре португальские конверсос вытеснили испанских из торговли пряностями с Ост-Индией. Португальская казна получала около миллиона дукатов в год[98]. Карл изменил политику. Зная, что португальских евреев крестили насильно и они, скорее всего, хранили верность иудаизму, он приказал антверпенскому наместнику в 1540 году «обрушиться со всей суровостью» на подозрительных конверсос[99].

Тем временем император решил захватить Алжир, османский форпост поблизости от Испании. Так как он уже владел Тунисом, то падение Алжира лишило бы султана главной крепости в этой части Средиземного моря. В 1541 году Карл пошел на Алжир с флотом из пятидесяти боевых кораблей, двухсот вспомогательных судов и двадцатитысячной армией. Гарнизон Алжира насчитывал всего 4 тысячи человек, так что Карл действовал уверенно.

Но 23 октября, когда армия Карла высаживалась на берег, небо внезапно почернело. Над войсками в буквальном смысле грянула буря. Три дня бушевал шторм, разметавший армаду испанцев. Четырнадцать кораблей разбились о скалы, сотня транспортных судов затонула, восемь тысяч человек погибли. Те, кто успел добраться до берега, застряли в болоте. Когда буря ослабла, мавританские всадники обрушились на испанцев с холмов и обратили их в бегство. Карл, промокший до нитки, но со шпагой в руке, пытался собрать людей, но затем, оценив ситуацию, приказал грузиться на суда. Флот снова собрался на некотором расстоянии от первого места высадки, и Кортес, завоеватель Мексики, предложил императору контратаковать. Но Карл, видя подавленное настроение уставших солдат, утративших снаряжение, приказал отступать, обвиняя в неудаче погоду. Две тысячи евреев Алжира, зная о судьбе соплеменников в Тунисе, со страхом ждали исхода экспедиции Карла. После трех дней, когда небеса встали на их защиту, они ввели специальный праздник, чтобы увековечить память об этом событии: трехдневный пост и празднество[100].

В 1544 году Карл уехал из Испании во Фландрию и не возвращался до 1556 года. Карл отбыл в печали, а его враг Синан радовался. В том году он находился в Суэце, порту на Красном море, и собирал флот, чтобы помочь индийским князьям бороться с португальцами. Там его нашло послание от Барбароссы, сообщившего об освобождении похищенного сына Синана. Пять лет назад испанцы захватили мальчика, ехавшего к отцу после очередной победы. Его отправили к правителю Эльбы, который крестил мальчика и растил его при дворе. Барбаросса несколько раз пытался выкупить его, но безуспешно. Наконец, в 1544 году, находясь возле Эльбы, он снова послал предложение о выкупе, но ему ответили, что «религиозные принципы не позволяют отдать крещеного христианина язычникам». Взбешенный Барбаросса разграбил город Пиомбино и взорвал форт. Тогда правитель Эльбы отдал ему своего фаворита[101].

В 1551 году Синан, ставший губернатором Алжира и капудан-пашой, командующим эскадрой, захватил Триполи. Он посадил в тюрьму мальтийских рыцарей, перебравшихся туда со своего острова. Синан выслал их в Константинополь, заставил пройти в цепях перед султаном, а затем, чтобы показать, насколько он благороднее, чем был Карл в Тунисе, освободил униженных рыцарей.

В мае 1553 года Синан отправился в последнее задокументированное путешествие. Он вышел из Дарданелл со ста пятьюдесятью кораблями, в том числе двадцатью французскими галерами, и разграбил южное побережье Италии и берега Сицилии. Перед возвращением в Константинополь он по просьбе короля Франции высадился на Корсике и изгнал оттуда генуэзцев. Это последнее из известных нам деяний знаменитого еврейского пирата, прославившегося гуманным обращением с пленными и магическими способностями. Его команда клялась, что для измерения высоты звезд и определения положения на море Синану достаточно арбалета (на самом деле арбалет был «жезлом Иакова» — ранней разновидностью секстанта).

Последние годы Карла не были особенно счастливыми. В 1556 году он отрекся от престола в пользу сына Филиппа II, половину империи отдал брату Фердинанду, а сам затворился в монастыре[102]. Венецианский посол писал, что Карл жаждал «не территорий, но мира и покоя»[103]. Однако война оставалась его занятием, не отпускавшим так быстро. Последние два года жизни император провел в компании монахов за ловлей форели в быстрых ручьях и попытках синхронизировать сто пятьдесят девять часов из своей коллекции. Говорят, что, потерпев неудачу, он воскликнул: «Каким дураком я был, если думал, что могу заставить всех людей следовать одной религии и объединиться в моих владениях, а сам не в состоянии даже заставить часы показывать одинаковое время?»[104]

В 1558 году, после долгой болезни, измученный подагрой, превратившей его в инвалида, Карл произнес: «О Боже, я иду!» — и скончался. Синан, всегда остававшийся для императора занозой, умер в том же году. На его надгробном камне на стамбульском кладбище Скутари можно прочесть: «Для друзей Синан был словно Иосиф, враги страшились его, как копья. Будем же молиться за рай для Синана, пусть Бог наполнит его душу радостью… Капудан-паша вошел в царство Божественной Милости»[105].

Оценивая империю Карла, нельзя не заметить, что император довел страну до истощения ресурсов. Империя оказалась чересчур велика, а враги, противостоявшие императору, слишком сильны. Исторические тенденции были против него. Испания прекратила производство. Пользуясь золотом и серебром Нового Света, испанцы покупали все необходимое, из-за чего цены удвоились. Европа процветала, а Испания в момент отречения Карла уже имела двадцать миллионов долга.

Перевод Библии на немецкий язык, осуществленный Лютером в 1534 году, стал краеугольным камнем протестантизма. Несмотря на все усилия ордена иезуитов, основанного в том же году и считавшегося воинством Божьим, несмотря на Контрреформацию, поддержанную Карлом, ересь распространялась со скоростью эпидемии. Даже престиж Карла как завоевателя Туниса был запятнан, когда сын тунисского эмира (ранее признавшего себя вассалом императора) сверг и ослепил своего отца, а затем перешел на сторону турок. Испанский командующий в Ла-Голетте отрекся от своей веры и принял ислам.

Карл не мог обратить вспять время. Он возмущался, когда враги оказывали помощь сефардам, которых император считал своими еретиками. В середине века король Франции Генрих II позволил «португальским купцам», известным как «новые христиане», поселиться в Бордо и Байонне, двух портах на побережье Атлантического океана. Пятьдесят тысяч других сефардов поставили свои способности на службу султану, правителю враждебной империи. В 1551 году испанец, посетивший Турцию, проклинал португальских евреев за перевооружение армии: «Чтоб они все потонули в море, к радости Господа! Они обучили наших врагов злодействам войны — как делать аркебузы, порох и пушечные ядра, отливать пушки и изготавливать кремневые ружья»[106].