Маньяк Фишер. История последнего расстрелянного в России убийцы - Елизавета Михайловна Бута

и экстаза. Сергей видел, как действия одного человека вызывают бурный отклик у другого. Чья-то жизнь оказывалась полностью во власти вооруженного палача. Подобные сцены не могли не волновать, и это было все, что ему довелось узнать о человеческих взаимоотношениях.

Я не считаю себя гомосексуалистом. Мальчики меня интересовали только потому, что я мог их наказать, но никакого сексуального желания к ним у меня не было. Вообще говоря, мне эти вопросы не очень интересны были.

Из показаний Сергея Головкина

С одной стороны, он отчаянно желал найти близкую душу, стать для кого-то своим, завести отношения, а с другой – так же сильно боялся этого. Страх заставлял его все больше ограничивать круг общения. Вдобавок к этому он смутно чувствовал влечение к представителям своего пола, не испытывая интереса к девушкам. В СССР тема секса была табуирована, а однополого тем более. По крайней мере, об этом не принято было говорить открыто, а за гомосексуальную связь существовала уголовная статья. Гомосексуальный контакт всегда трактовался только как акт доминирования и самоутверждения. Вероятность того, что все может происходить по обоюдному согласию, даже не рассматривалась. Впрочем, с разнополыми отношениями все обстояло немногим лучше.

Конечно, были в стране и гомосексуалы, и лесбиянки, и даже особые места, где они обычно собирались. Существовала и порнография подобного толка, но такие вещи нужно было специально искать, а значит, прежде всего признать, что это тебя интересует. Необходимо было с кем-то пообщаться, наладить доверительные отношения, чтобы потом познакомиться с людьми, разделяющими те же сексуальные предпочтения. Все это требовало огромной работы, которая начиналась с признания того, что тебя привлекают представители твоего пола. Сергей осознал свою тягу к мальчикам уже во взрослом возрасте. Впрочем, он не признал этого факта вплоть до смертной казни. В институте же Головкин предпочитал считать себя выше всего этого, считая интимные отношения постыдными и низкими. Мать с детства твердила сыну, что секс и онанизм – нечто грязное и ведущее к болезням. Смутное желание человеческой близости замещалось стремлением к доминированию. Он хотел, чтобы в обращенных на него взглядах читалось то же, что и на кадрах документальной хроники: восхищение или ужас – не столь важно. Он все равно не знал, чем они отличаются.

В конце третьего курса Сергею снова посчастливилось проходить практику на ипподроме. Чудо заключалось в том, что летом 1980 года абсолютно все студенты должны были отправиться «на картошку» или куда-то еще подальше от Москвы. Те, кому удалось избежать официального предписания, обязаны были гарантировать, что они в добровольном порядке покинут город на «период проведения спортивных мероприятий». Впрочем, никто особо не проверял, как выполняется это обещание, поэтому многие оставались в столице нелегально. На время проведения летней Олимпиады власти старались очистить столицу от всего, что могло оставить плохое впечатление у иностранцев. По традиции решили, что самое неприятное впечатление могут произвести люди. Пустые улицы выглядят куда красивее, да и убирать их нужно реже.

Сергей всегда был равнодушен к массовым мероприятиям, тем более кто-то должен был обслуживать ипподром, поэтому его оставили работать здесь на все лето. Представить, что Головкин начнет приставать к иностранцам и клянчить у них жвачку, газировку или кроссовки, было невозможно. Вместе с ним на ипподроме работало еще несколько стажеров, которые в дни Олимпиады должны были дежурить круглые сутки.

В воздухе витало предвкушение праздника. Даже те, кто не имел ни малейшего шанса попасть на спортивные состязания, чувствовали радость и гордость за свою страну. Повсюду говорили только о соревнованиях и о том, кто из советских спортсменов завоюет медаль.

Третьего августа 1980 года огромный надувной медведь взмыл в воздух, возвестив о завершении Игр. Трансляция закрытия была настолько трогательной, что по всей стране сотни людей плакали, вглядываясь в небо на экранах телевизоров. Уже на следующий день иностранцы стали покидать столицу. Кому-то удалось выкроить несколько лишних дней после Олимпиады на то, чтобы посмотреть город, но вскоре столичные улицы вновь заполонили москвичи, а из воздуха окончательно выветрилось ощущение праздника.

В тот день смена Головкина заканчивалась поздно вечером. Он благополучно отработал положенные часы и надеялся, что еще успеет попасть в метро до закрытия. В противном случае пришлось бы шагать на остановку и минут сорок ждать автобус. Сергей взял со стола букет белых тюльпанов, который его буквально заставили купить сослуживцы. Цветы неожиданно завезли в магазин напротив, и все сотрудники ринулись за ними. Головкина позвали с собой, и тот покорно поплелся за остальными. Ему незачем и некому было покупать цветы, но, опасаясь лишних вопросов, он все же выбрал самый дешевый букетик. Закрыв дверь служебного входа, Сергей успел сделать несколько шагов, когда его вдруг окрикнули.

– Есть закурить?

Он вздрогнул и оглянулся. Вплотную к нему стояла компания парней. Говоривший казался значительно старше остальных и выглядел лет на двадцать. На незнакомце были спортивные штаны, и вообще он смахивал на боксера. Остальные мало чем отличались от одноклассников Сергея: лет пятнадцати, одетые в джинсы разной степени модности, тщедушные и несуразные, с угловатыми манерами и с вечной усмешкой на лицах.

– Нету, – дрогнувшим голосом ответил Сергей.

Он много раз представлял себе эту ситуацию, но сейчас в его сумке не было молотка.

– Ну и что ты тогда тут делаешь?

– На работу иду, – чересчур резко ответил Головкин и уже взялся за ручку двери, чтобы запереться от них на ипподроме. В этот момент удар в область уха свалил его на землю.

– В чужом районе с чужими людьми говоришь. Вежливости тебя в Москве не учили? Так мы научим…

Все это говорил один и тот же парень, просивший закурить. Остальные пока только довольно усмехались, но с каждым следующим словом чувствовалось, как в них закипает ярость. И вот уже другой ударил лежавшего на земле Сергея ногой в живот. Молодой человек скрючился от боли. Такая реакция нападавшим понравилась, и они принялись его избивать. Больше всего ударов пришлось в лицо и живот. Головкин лежал на земле, закрывая руками голову, и корчился от боли.

Спустя несколько минут послышался скрежет тормозов проезжавшей мимо машины.

– Валим! – крикнул кто-то.

Свора парней, остервенело избивавших Сергея, мгновенно превратилась в кучку перепуганных подростков, с ужасом взиравших на окровавленное лицо своей жертвы.

– Пошли отсюда, с него хватит, – сказал один из приятелей последнему зазевавшемуся хулигану, и уже в следующую секунду они бесследно растворились в темноте.

Головкин еще какое-то время лежал на земле, но потом сумел доползти до служебного входа. Единственное, о чем он думал, – что сказать матери. Ей