Велосипед судьбы - Павел Сергеевич Иевлев

Удобно!

– Ещё бы! Я туда ухожу, когда надо хорошенько выспаться или о чём-нибудь подумать.

Они сели на велосипеды, набрали скорость по влажному песку вдоль линии прибоя, Данька коснулся её локтя, и мир моргнул.

– Слушай, а почему велосипед? – спросила Василиса, когда они вкатились на высокий холм в срезе, состоящем, кажется, из одних возвышенностей. – Уф, давай передохнём.

Дорога ныряла вниз, поднималась вверх, и она, не выдержав, слезла с велосипеда, застонав от боли в ногах. Отвыкла, давно не каталась. А вот Данька как будто совсем не устал.

– А почему нет? С машинами столько хлопот! А я не курьер, которому нужна скорость, и не торговец, которому груз везти.

– Хотя бы электровел бы завёл себе. Чтобы в горку сам ехал. Если в него акк засунуть, то катись куда угодно!

– Это не очень хорошая идея. Акк – большая ценность, захотят отнять. А обычный велосипед никому не нужен. Он ничего не стоит, его можно бросить без сожалений, а в следующем срезе найти новый. До велосипедов везде додумались.

– Ладно, – вздохнула Васька, – продолжу формировать линию бедра, как тот продавец говорил.

– Потерпи, уже недалеко.

***

– Какое странное место! – сказала Василиса задумчиво.

Они вынырнули с Дороги на крутой просёлок, стекающий серпантином с гор к морю. Не к тёплому, зелёному и прозрачному, а к серому, неприветливому и холодному.

– Тебе не нравится?

– Пока не знаю. Для начала тут холодно.

– Тут всегда холодно. Погнали вниз, пока я к седлу не примёрз!

– А вот не надо было в мокрых шортах ехать! Погнали!

Они помчались вниз по гладкой, но извилистой дороге, выписывая колёсами петли серпантина. Холодный ветер свистел в ушах и выдувал из глаз слёзы, но это было весело. Разогнались так, что к концу спуска Василиса уже вовсю пользовалась тормозами, чтобы не улететь в кусты.

Внизу нашёлся небольшой деревянный дом, стоящий на сваях над линией прибоя.

– Завернись пока в плед, я сейчас разведу огонь, – сказал Данька замёрзшей девочке.

– Переоденься в сухое сначала! – ответила она недовольно. – Ну точно, как мой брат. Вы, мальчишки, все балбесы.

– Ладно, ладно, сейчас, не бухти! На вот тебе кофта, надень, – он кинул на диван серое флисовое худи.

Оказалось великовато, но уютно. Василиса завозилась, укрываясь пледом. От одежды пахло Данькой, и это было странно. Дома она часто таскала папины рубашки и свитера – просто так, ей нравилось ощущение. Как будто папа вокруг – его одеколон, его запах, его тепло. В Данькиной кофте было похоже, но иначе. Сложно объяснить, но опыт определённо волнующий.

Парень вернулся в спортивных штанах и шерстяной рубашке.

– Тут очень ровный климат, – сказал он, растапливая небольшую чугунную печку со стеклянной дверцей. – От плюс пяти до плюс десяти обычно. Правда, когда ветер с моря, то прилично прохватывает. И волну нагоняет такую, что дом трясётся.

– И тебе это нравится?

– Ага! Я могу часами валяться у печки, читать книжку и слушать, как волны бьют в берег. Мне нигде не бывает так уютно, как тут. А тебе совсем не нравится?

– Я ещё не решила, – Василиса с интересом оглядывалась.

Небольшая комната с ничем не отделанными дощатыми стенами. Простые застеклённые окна с одинарными рамами, диван, на который с ногами забралась она, кресло, в котором устроился Данька. Вдоль стен – книжные полки, явно самодельные, из нестроганых грубо обрезанных досок. На них много книг, самых разных. Многие корешки потерты и запачканы, некоторые выглядят слегка обгоревшими. Васька подумала, что Данька их явно не в магазине брал. А если и в магазине, то продавцов там уже много лет не было.

– У тебя удивительно чисто.

– Правда? Не задумывался.

– Я думала, все мальчишки – свинохрюшки, как мой брат, который, если его предоставить самому себе, ведет счастливую жизнь опоссума в мусорке.

– А девчонки – нет?

– Конечно, нет! У девчонок в комнатах всегда абсолютная чистота и идеальный порядок! По крайней мере, так говорит моя мама.

– И у тебя?

– А я – исключение. Поэтому ответного визита в мою комнату не будет. Мама называет её «Васькин хлевуар».

– Смешно.

– Обхохочешься. Ты книг по пустым срезам натырил?

– Да, в основном наугад. Открою посередине, прочитаю пару фраз, если чем-то зацепило – кидаю в сумку.

– И они все на русском?

– Ну да. Я немножко английский знаю, и альтери2, ещё пару языков, но читать предпочитаю по-русски.

2 Язык среза Альтерион. О нём написано в книге «Дело молодых».

– Слушай, а почему везде говорят по-русски?

– Далеко не везде, что ты. Просто ты общалась в основном с людьми дороги. Почти все, кто связан с Мультиверсумом, знают русский, точнее, как они его называют, «язык Коммуны3». Так повелось, что он стал языком сборщиков, контрабандистов и караванщиков. Но действительно, срезов с русским или похожими