Велосипед судьбы - Павел Сергеевич Иевлев

нарисую?

– Э… Что?

– Нарисую, – терпеливо повторила Ирка. – На холсте. Красками. Или на картоне. Пастелью. Я пока не решила, как лучше.

– Портрет?

– Нет, блин, пейзаж!

– Хоть не натюрморт… А зачем?

– Затем, что я художник, и мне так захотелось. А какие ещё нужны причины?

– А что, никого покрасивее не нашлось?

– Красота в глазах смотрящего, – Ирка подняла на лоб чёрные очки и уставилась на Ваську пронзительно синими гляделками. – В буквальном, блин, смысле. Я не смогу тебе объяснить, как вижу мир. Как вижу тебя. Но я хочу это нарисовать. Тебе жалко, что ли?

– Нет, мне не жалко… Наверное. Мне странно. Меня никто никогда не рисовал.

– Это не больно. Просто посиди десять минут, не ёрзая! Я накидаю скетч.

Ирка достала из сумки блокнот и карандаш.

Набросок занял куда больше десяти минут. Василиса устала, у неё затекла спина от неподвижности, она отсидела ногу и захотела в туалет. Она бы соскучилась, если бы не синие глаза, от каждого взгляда которых как будто мурашки пробегают по позвоночнику. Очки Ирина так и не надела.

– Знаешь, кажется, я начинаю верить в эти жуткие сказки, – пожаловалась Васька. – Когда художник, рисуя портрет, ворует душу.

– Муа-ха-ха! – зловеще сказала Ирка, убирая блокнот. – Теперь ты в моей власти, смертная!

– Вот не смешно. Покажи, что получилось.

– Ни за что! Я не показываю черновики. Нарисую – тогда покажу.

– Вредина.

***

Наутро команда волантера приняла решение о перебазировании.

– Мы торчим тут как прыщ на… Ну, допустим, лбу, – сказал капитан, покосившись на дочь. – Мы уже потеряли главмеха, надеюсь, временно. Не хотелось бы потерять кого-нибудь ещё.

– И куда мы можем его переставить? – спросила мама.

– В изнанку Центра. Туда, где дом нашего штурмана.

– Я что-то пропустила? – удивилась Василиса.

– Да, дочь, пока ты сначала дружилась, а потом раздруживалась с мальчиками, произошли всякие разные события.

– Бе-бе-бе, – уныло откомментировала Васька. – Не поняла этих множественных чисел. Мальчик был всего один. Да и тот уже весь вышел. И что у нас за новости?

– Артёму, нашему уже несколько дней как многодетному штурману, выделили жилплощадь. Целый большой дом. Он расположен в хитрой локали – как будто на изнанке города. Туда можно попасть через дверь отсюда, но окна уже выходят в другой мир, где тоже город, но там, вроде бы, никто не живет. Странное местечко. В общем, местные власти не разорились на жилплощади, но нам это только в плюс – туда не может попасть никто посторонний. Дом стоял необитаемым кучу времени, требуется уборка и ремонт, но, если перегнать на ту сторону наш волантер, то нас никто не достанет.

– А как мы туда попадем?

– Я проложу маршрут, – сказал Артём, штурман волантера.

Василисе он нравится – странноватый, но очень добрый дядька, обладающий редким талантом внимательно слушать. Бывший инженер, бывший писатель, потом учитель в Коммуне, ставший во время военного кризиса одним из боевых операторов Мультиверсума2. Они тогда числились чуть ли не смертниками, но он выжил. Именно он нашёл волантер и вытащил их семью из Коммуны, хотя на вид ровно ничего героического в нём нет.

2 Эта история описана в книге «Те, кто жив».

Он сидит за столом в кают-компании вместе с приёмной дочерью (как будто своих трёх детей ему мало) – беловолосой Настей. У неё настолько светлые волосы, что кажутся совершенно седыми, и у неё синие глаза под чёрными очками. Ещё один потенциальный корректор, несчастный подкидыш Мультиверсума, эмпатка и менталистка, которая в свои четырнадцать лет едва не угробила целый мир3.

3 Эта история описана в книге «Небо над дорогой».

– Возражений нет? – спросил капитан. – Никаких незаконченных срочных дел?

И посмотрел на Василису.

– Нет, тащкапитан! – она отдала честь, приложив руку к пилотке. – Никаких!

– Тогда готовимся к выходу.

***

Дом Василисе понравился – старинный, немного вычурный, большой и красивый. Она тут же выбрала себе комнату в мансарде, полукруглую, с выдающимся в запущенный сад стеклянными эркером окна. Выбрала, на три секунды опередив влетевшую за ней Настю.

– Чур…

– Уже моя! – перебила Васька.

– Ну… – расстроилась беловолосая девочка. – Эх…

– По-моему, комната напротив точно такая же.

– Нет, это только так кажется. Если в очках смотреть. А если без, то есть разница.

– Уступить тебе?

– Ты не обязана, прости что я так налетела. У меня тут вообще права птичьи, я приёмная… – лицо её стало печальным и задумчивым.

– Ой, вот не надо, – нахмурилась Василиса. – Это манипуляция. И не очень удачная. Я не поведусь. Но если тебе важно, я могу перейти в комнату