Священная Русская империя - Сергей Катканов

Другая демократическая иллюзия: народу лучше знать, что он хочет, он и выберет того, от кого получит то, что хочет. То есть народ выбирает правителя, исходя из своих интересов, а сверху навязанный правитель не будет править в интересах народа. Казалось бы, эта логика совершенно неопровержима. А на самом деле всё наоборот.

Во–первых, интересы народа и желания народа — далеко не одно и тоже. У мужика с похмелья только одно желанье — опохмелиться, но это не в его интересах — в запой сорвется. Даже если он это понимает, в большом количестве случаев он будет следовать своему желанию, а не своему благу. Если у женщины есть свободные деньги, в её интересах отложить их, что бы потратить на что–то жизненно важное, а желание у неё прямо противоположное- тут же накупить нарядов и кучу всяких милых ненужных безделушек. Это очень простые случаи, когда разница между желаниями и интересами очевидна, а в государственной политике всё гораздо сложнее. Мы все хотим, чтобы нам повысили зарплату и снизили налоги, но мы не можем определенно сказать, будет ли это нам во благо, и не обернется ли сегодняшняя радость катастрофой на завтра.

Народное волеизъявление — это всегда выражение желаний без малейшего представления о том, в чем заключается народное благо и даже без размышлений на эту тему. Вот скажем поступило в бюджет 100 млрд дополнительных доходов. Можно создать стабилизационный фонд, можно построить детсады, можно — дороги, а можно просто разделить эти деньги между гражданами. Если поставить вопрос на голосование, при любых условиях и при любых обстоятельствах победит последний вариант. А потом будем лапу сосать, и на власть обижаться.

Демократические лидеры всегда заискивают перед народом, и очень часто они просто вынуждены делать то, что народу хочется, а не то, что народу во благо. Народу во благо запрет на аборты, потому что этого требует национальное выживание, но народу этого не хочется, и вы попробуйте запретить аборты. При этом народу хочется, чтобы с глаз долой исчезли узбеки и таджики, но как это сделать, и будет ли это нам во благо — народу без разницы. При этом народ не станет думать о том, что запрет на аборты резко уменьшил бы у нас количество азиатов — они просто на нашли бы для себя места.

Если демократы иногда и вынуждены бывают пойти на некоторые непопулярные меры, то они тут же обязательно для равновесия и успокоения умов сделают что–нибудь в стиле дешевого популизма. То есть причинят стране какой–нибудь приятный для народа вред. Только монарх, правящий милостью Божией, а не по воле народа, властью своей народу не обязанный, не имеет необходимости заискивать перед народом и может править, исходя из народного блага, не потакая низменным желаниям толпы.

Итак, демократия явно уступает монархии даже в тех редких случаях, когда власть действительно следует народному волеизъявлению, а ведь в большинстве случаев демократические лидеры следуют воле богачей, а отнюдь не воле народа, потому что на самом деле демократы обязаны своей властью богачам, а не народу.

Монархия избавлена от этой врожденной болезни демократии — капиталозависимости. Монарх не обязан властью богачам, не от них он её получил, и ни какими кознями богачи не могут лишить монарха власти в рамках действующей монархической системы. Вот потому богачи и устраивают демократические революции. Но если народ за царя, вместе они всегда поставят богачей на место. Только монарх может править в интересах народа и держать капитал в узде, игнорируя непомерный рост апетитов капитала и защищая народ от тирании богачей.

А возьмите проблему коррупции. Это когда чиновники занимаются только собственным обогащением, о народе не думая вообще. Что же в этом удивительного? Им выгодно брать взятки, а отказаться от взяток — не выгодно. И вот мы просим президента, чтобы он решил проблему коррупции, то есть заставил чиновников забыть о своей выгоде. А мы хоть понимаем, что президент — главный чиновник, он — органичная часть бюрократической системы. Мы предлагаем президенту действовать против себя самого. Борьба с коррупцией идёт под девизом: «Пчелы против мёда».

А царь — не чиновник, он не принадлежит к бюрократической системе. Интересы царя ни как не связаны с интересами чиновников. Значит, только царь может вести последовательную борьбу с коррупцией. Президента обозленные чиновники могут ведь и подсидеть («Хрен тебе не следующий срок, любой из нас может быть на твоём месте») Царя подсидеть невозможно, ни какие интриги бюрократии не могут лишить его власти. Президенту богачи могут сказать: «Этого не тронь, этого не беспокой. Не будешь слушаться- сам слетишь.» А кто ж царю такое скажет? Кто станет давить на царя, если давить — нечем? Царя можно только убеждать и уговаривать («Помилуйте братца моего казнокрада») Царь будет слушать и улыбаться, а казнокрады тем временем будут стройными колоннами маршировать по этапу в Сибирь. И царю за это ничего не будет. Это если уж совсем просто.

Вы скажете: хорошо, если царь — хороший, а если плохой? Нельзя же ставить стабильность государства в зависимость от личных качества монарха — фактора слишком уж случайного. А что если царь наплюет на народ просто из личной прихоти и будет править в интересах богатых просто потому что, ему это приятнее? Разве не было в истории таких случаев? Были. Конечно, были.

Это только в теории всё гладко: царь правит именем Божиим в интересах народа и держит в узде богачей. А на деле иной царь может быть совершенно равнодушен к религии, и высокие слова про Божью волю для него могут быть пустым звуком. И править он может по принципу: «Что хочу, то и ворочу». И богачам он может потакать бесконечно, а народ к себе на пушечный выстрел не подпускать. И помешать ему в этом будет очень трудно. Но!

Царь может быть отцом народа, а может и не быть. Но у царя есть шанс. Если он захочет следовать своему предназначению (о котором ему с пеленок каждый день говорили) у него есть для этого все возможности. Только пожелай стать отцом народа, и не будешь ничем скован, не будешь ничем ограничен. Над тобой только Бог.

Демократический лидер, даже если он человек прекрасной души, изначально связан по рукам и ногам. Он не имеет возможности править в интересах народа, потому что власть его держится на деньгах олигархов. И каждый человек в его аппарате зависит от прихотей толстосумов. Фигуры по доске двигают деньги, а не президент. Джон Кеннеди пытался править исходя из своих представлений о благе народа, не оглядываясь на волю крупных корпораций. Убили. Кеннеди не запугаешь? Брат Джона Роберт выдвинул свою кандидатуру в президенты. Убили. Всё равно не запугали? Третий брат — Эдвард выдвинул свою кандидатуру. Стреляли, но промахнулись. Эдвард снял свою кандидатуру. Он понял, что ему ни при каком раскладе всё равно ничего не дадут сделать. Отчаянные храбрецы были эти Кеннеди, а толку никакого.

Царя тоже могут убить? Но царя, в отличие от президента, убивать не много смысла. На место убитого президента можно поставить, кого захочешь, повлиять на то, кто будет следующим царем, нет ни какой возможности. Только такие безумные маньяки, как наши народовольцы с динамитом вместо мозгов, могли охотиться на царя Александра II, как на дикого зверя. Ну убили, а толку что? Следующий царь был куда жестче предыдущего. И революционеры больше не пытались покушаться на царя, осознав, что это дело бессмысленное.

Итак, любой президент независимо от личных качеств вынужден править в интересах капитала. А царь, в зависимости от личных качеств, имеет возможность править в интересах народа. С царем может повезти. Есть шанс. С президентом повезти не может. Шанса нет.

Идеальная монархия — без малого рай земной, беда только в том, что в этом мире ни чего идеального быть не может, а потому многие монархические правления отнюдь на рай не походили. Но идеальная демократия — распад и хаос, любая страна, где демократические идеи восторжествуют в чистом виде, не просуществует и пяти лет. Любая демократия существует лишь за счет того, что выборы — не честные, при условии честных выборов мы тут же накроемся медным тазом, потому что богачи, пусть и хреново, но правят, а если они отдадут власть народу, тут же начнется распад.

Итак, ни монархический, ни демократический идеалы не достижимы в силу несовершенства человеческой природы. Вопрос лишь в том, к какому идеалу мы желаем максимально приблизиться? К тому, который строится на евангельской правде, или к тому, который строится на безбожной лжи? Всеобщего торжества справедливости на земле не будет и при царе. Но хоть приблизимся к этому идеалу, насколько сможем. А демократия сулит нам только власть низменных страстей даже в самом лучшем случае.

Легче легкого сказать, что и демократия, и монархия имеют свои недостатки. Главное, разобраться, с какими дефектами машина всё же работает, а какие просто стопорят двигатель, с какими болезнями — проживем, а какие — убивают. Так вот получается, что монархия по всем параметрам превосходит демократию. Только монархия может стать властью для народа, когда отбросит ложные представления о народовластии.