На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга Владимировна

Но скандала не получилось. И не только потому, что Анри твердо напомнил братьям: когда-то он, получив наследство от родственников матери, перебрался в Фейхштад именно от их назойливой опеки. И не намерен возвращаться к прежнему положению, когда над ним тряслись не только оба брата, но и их жены, а также две тетушки-вдовушки. Он, Анри, давно отказался слушать причитания над «бедненьким калекой». Так что если братья хотят присутствовать на помолвке – пожалуйста, он рад. А если нет – до свидания и привет прочей родне.

Все-таки братьев утихомирили не жесткие слова Анри, а поведение Литы. Нарядная, спокойная, она холодно представилась и сказала, что ей непонятны возражения господ деу Родьер. Она, Лита диль Фьорро, принадлежит к одной из знатнейших иллийских семей. Ее родственники имеют серьезный вес при дворе и занимают важные государственные посты. Например, ее родной дядя Антанио диль Фьорро – ректор Королевской небоходной академии... Летучая шхуна?.. А что – шхуна? Она, Лита диль Фьорро, – маг-погодник. И не намерена зарывать в землю свой талант!

Ее речь произвела впечатление на будущую родню. Раз невеста знатна, то это совсем другое дело! А «маг-погодник» звучит куда солиднее, чем просто «леташ»!

Беседа закончилась куда более мирно, чем началась. Анри деу Родьер оставил за собой последнее слово, заявив, что непременно дознается, кто из его прислуги шпионит для любознательных соседей. И все семейство дружно проследовало в храм.

Старшего брата, раз уж приехал, поставили свидетелем со стороны жениха. Свидетелем со стороны невесты был капитан Бенц.

Старый жрец долго говорил известное всем: о творце Эне Изначальном, который создал мир и Старших богов, а потом отстранился от акта творения и теперь пристально наблюдает за судьбой каждого живого существа, а также измеряет добро и зло в человеческих поступках. Если когда-нибудь мера зла превысит меру добра, Эн Изначальный уничтожит мир и создаст его заново...

Райсула и Филина в храме не было, они сами напросились остаться на вахте: Райсулу вера не позволяла войти в чужой храм, а илва жрецы могли и не впустить за порог. Зато остальная команда была в сборе – нарядная, чистая, трезвая, проникнутая сознанием важности момента.

Капитан в своем лучшем костюме, черном с серебром, стоял рядом с невестой и искоса поглядывал на старших деу Родьеров – не вздумали бы в последнюю минуту что-нибудь учинить! Боцман с детским любопытством разглядывал стены, расписанные сложным цветочным орнаментом: Эн Изначальный был единственным божеством, которого запрещалось изображать в каком-либо облике. Мара с бдительностью старшей сестры приглядывала за юнгой. Стоило Олуху задремать под монотонный голос жреца, как мальчуган немедленно получал тычок в бок рукояткой сложенного веера.

А старший помощник рассуждал про себя: как повезло жрецам, что клятва Эном Изначальным считается самой крепкой и нерушимой! Иначе храмы захирели бы. Кто пошел бы с приношениями к богу, которому запрещено молиться – чтобы не отвлекать его своими мелочными заботами от наблюдения за миром? Бог, которого нельзя ни о чем просить... А свадьбы да похороны – с этим можно и в храм любого из Старших богов.

Но благодаря клятвам храмы процветают. Совершается крупная сделка – жрецы Эна и клятву примут, и занесут условия сделки в специальную книгу. Если выйдет что-то не так, то на суде строка из этой книги перевесит заявления любых свидетелей.

Да, теперь Каракелли не посмеют отрицать помолвку Литы. Только бы до свадьбы уберечь девушку от мерзавцев!..

Выйдя из храма, жених с невестой в сопровождении гостей отправились к жертвенникам своих небесных заступников. (Младшим богам не полагалось храмов – лишь жертвенники под навесами.) Жених высыпал горсть монет на жертвенник Эраэнны, божественной покровительницы всех пишущих. (Экипаж «Миранды» за его спиной обменялся понимающими взглядами: ага, мол, знаем, почему он избрал именно эту богиню!) А Лита со слезами на глазах осыпала серебром жертвенник Виариты Плетельщицы Дорог, что хранит странников в пути.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

После помолвки братья Анри пожелали обрученным счастья и откланялись – они спешили домой. А жених, невеста и экипаж отправились в «Серебряную чашу» – самый приличный (и весьма недешевый) городской трактир. Но были они уже не в прежнем составе: мрачный юнга отправился на борт – подменить Райсула.

Дело в том, что вечернюю вахту команда разыграла, бросая жребий. Не повезло Олуху и Маре. Огорченного юнгу немного утешили обещанием принести чего-нибудь вкусненького с праздничного стола. А Маре стоило лишь печально вздохнуть, как илв Филин предложил ей поменяться жребиями. Он, мол, все равно вина не пьет, человеческие лакомства не приводят его в восторг, а пожелать Лите счастья он может прямо здесь, на борту. Пусть уж Мара сходит, развлечется...

Никого не удивил галантный поступок илва. Филин и Мара были очень близкими друзьями. Будь Филин человеком, даже Олух – и тот решил бы, что они любовники. Но илвы – существа однополые, человеческие женщины им ни к чему. Это не мешало им с Марой трогательно заботиться друг о друге...

И теперь вся команда, кроме илва и юнги, собралась за столом в «Серебряной чаше» – не в общем зале, а в отдельной просторной комнате на втором этаже. Там было уютно и чисто, за приоткрытым окном шумело море – впрочем, над ним уже сгущались сумерки, да никто и не глядел в окно.

Команда веселилась. Команда была в чудесном настроении. Команда наперебой превозносила достоинства невесты и на все лады расхваливала книги, которые пишет жених. (Вот только когда он соберется пришибить Черного Ксавьера и эдона Алонсо, а?)

В разгар веселья в комнату вошел трактирщик и сказал, что внизу некий господин просит разрешения присоединиться к пирующим. А имени своего не изволит сообщать.

Веселый шум разом стих.

– Один? – уточнил капитан. – Без спутников?

– Один! – закивал трактирщик.

– Хаанс, выйди и глянь, – распорядился Бенц.

Боцман степенно поднялся, сказал трактирщику:

– Пошли, покажешь мне его сверху, с галерейки.

Оба вышли и почти сразу вернулись.

– Не знаю такого, – развел руками боцман. – Не встречал. Пожилой, степенный, вида господского...

Капитан обменялся взглядом с женихом и сказал:

– Ну... проси.

Трактирщик исчез.

Вскоре в комнату вошел немолодой, хорошо одетый человек – седой, бородатый, статный, лицо смущенное. Он явно хотел что-то сказать, но ему помешал радостный вскрик невесты.

Лита вылетела из-за стола и бросилась на шею новому гостю:

– Дядя! Дорогой дядя!

3

За дружбу старую – до дна!

За счастье прежних дней!

(Р. Бернс)

Остальные участники пирушки не разделяли радости сеореты диль Фьорро.

Дик Бенц вспомнил рассказ Литы о сватовстве Каракелли. Тогда Лита увидела слезы на глазах дяди – и поняла, что опекун, заменивший ей отца, не защитит ее от ненавистного брака. И Лита бежала из дома...

И еще Бенцу вспомнилось, как зимой они настигли Зиберто Каракелли и его подручных, похитивших Литу. Тогда сеор Зиберто весьма уверенно говорил о том, что на его стороне опекун несовершеннолетней девушки.

Анри деу Родьер тоже был взволнован. Он понимал, что помолвка – еще не свадьба. После свадьбы никто не может разлучить мужа и жену. А помолвку опекун может объявить незаконной.

Боцман без приказа встал у приоткрытой двери и поглядывал в щель: не подбираются ли Каракелли?

А сеор Антанио наконец отстранился от обнимающей его племянницы и сказал растроганно:

– Как ты похорошела, моя девочка! Но познакомь меня скорее со своим женихом!

Лита, сияя от счастья, повернулась к любимому.

– Анри деу Родьер, – представился тот, встав из-за стола и опираясь на оба костыля. Голос его не выдал волнения.

Сеор Антанио пытливым взглядом впился в лицо будущего родственника. Видимо, в этом лице старик прочел что-то такое, что успокоило его, вселило надежду.