Поздний гость. Стихотворения и поэмы - Владимир Корвин-Пиотровский

1937

СТИХИ К ПУШКИНУ

1

Не спится мне. Не знаю почему —Лежу всю ночь и комкаю подушки,Всю ночь гляжу в изменчивую тьму,И вот — из тьмы ко мне приходит Пушкин.— Скакал всю ночь, цыганская судьба.Он бросил плащ и улыбнулся хмуро.— На сорок верст случайная изба,— Но даже в ней жандармы и цензура.О, легкий взлет горячечной мечты, —Мне сладостно в жестокой лихорадкеЗапоминать и смуглые черты,И разговор, текущий в беспорядке.— Берлин? Еще бы; так и в старину,— Российской музе странствовать не внове,— И я свершил прогулку не одну,— Был и Кавказ, и служба в Кишиневе. —Стучат часы. Бессонница и бред,Ползет рассвет, медлительный и скучный —Уж колокольчик замер однозвучный,

И в коридоре топает сосед.2

Шарлоттенбург, Курфюрстендам, — не верю, —Я выдумал, проснусь и не пойму. —Спой песенку, задумчивая Мэри,Как пела Дженни другу своему. —Блестит асфальт. Бессонница как птица,Во мглу витрин закинула крыло, —Вон, в зеркале, бледнеет и томитсяЕще одно поникшее чело.За ним — другой. Насмешливый повеса,Иль призрак ночи, иль убийца? Что ж,Когда поэт на Пушкина похож,То тень его похожа на Дантеса.

3

Немудрено. Ведь рифма не в фаворе,На почтовых и думай, и строчи —В фельдъегери поэта! Поскачи, —В Сибирь, к цыганам, к немцам, — что за горе?Так исстари. Такая участь наша,И умереть спокойно не дадут;Лет через сто — потомков правый суд,А в настоящем — ссылки да Наташа.Гони, ямщик. Добраться б до корчмы,Лучину вздуть и переправить строки.Уже метель запела о Пророке,И ветер жжет лобзанием Чумы.

4

Час замыслов. Работа бьет ключом.Час поздний муз. Скрипят тихонько двери.Косая тень склонилась над плечом, —Он снова здесь, задумчивый Сальери.Вошел — и замер. Чопорный сюртукБез пятнышка, перчатки без изъяна;В глазах — зима. Но в нервном взлете рукВся музыка, все ритмы Дон Жуана. —— Поймете ль Вы?— О, знаю, он поймет,Но не простит. Плотней задернет шторыИ с нежностью, с отчаяньем вольетВ напиток мой последний дар Изоры.

5

Да, им легко. Одна забота —На сердце наложить печать,В минуту гнева промолчать,Друг в друге вызывать зевоту.

Несложный круг, пустое дело,И даже солью клеветыНе сдобрить пресной пустоты,Что этим миром овладела.

Но если изредка, случайно,К ним ветер гостя занесет,Чья речь звучит необычайно,Чей взор глядит с иных высот,

Чей путь проходит стороною,Поближе к безднам и звездам, —Какая ненависть волноюВскипает по его следам!

И если он слегка запнется,Смутится яростной молвой, —Какая буря пронесетсяНад обреченной головой!

Поэт. Клонясь над водопадом,Не пей обманчивой струи,Но утоли змеиным ядомУста засохшие твои.

От колыбели до могилыК горчайшим ядам привыкайИ всё, что лживым взорам мило,Правдивым взором не ласкай.

Беги людей. Не их судьбоюЖивет твой одинокий стих;Лохмотья жалких риз твоихПусть делят музы меж собою.

6

Гляжу на смуглые черты,На чуть приплюснутые губы —Быть может, север слишком грубоНе ценит южной красоты.

О, как пленительно глядятГлаза из-под бровей широких,Какой живой и умный ядОбжег морщинистые щеки —

Должно быть, правда, тяжелоСтремиться к тропику родному,Склоняя жаркое челоНавстречу ветру ледяному.

Любовь двойная жестока,Кто вынесет любовь двойную?Нева прекрасна, но близка, —Мечта творит Неву иную.

Сердцам ленивым красотаИ не нужна, и не доступна,Затем — высокая мечтаВсегда чужда, всегда преступна.

Они дарят свою любовьЛишь мертвецам, и нет им дела,Что ими пролитая кровьДавно к любви их охладела.

Всё те же мы. И так же лгутУста холодные и злые,И так же мало сердце жгутНам осуждения былые.

Мы не прощаем, не простим,Нам ненавистен лик поэта,Мы из притворства погрустим,Но не опустим пистолета.

СТИХИ О ВДОВЕ *

Под вдовьим покрывалом чернымОна — как слабая трава,Лишь локон с торжеством упорнымХранит забытые права.Лишь ветерок легко вздыхаетНа хрупком трауре плеча,И вся она благоухает,Как погребальная свеча.Но сердце наше не как прежде,Движеньем новым смущено, —Она любила, ей даноЛюбить в монашеской одежде.И в ревности к былым мечтам,Румянящим ее ланиты,Отрадно мыслить мне: он там,Ты предана, ты им забыта.Я не люблю. Но может быть, —Живое чувство сокровенно —Еще я мог бы полюбитьИ преданно, и вдохновенно.Но светлую судьбу твоюНе наша воля омрачила,Но в призрачном твоем краюТы жребий свой не нам вручила.Поникшая на рубежеДвух бездн, враждующих от века,Ты стала символом ужеДвух назначений человека.Какая вечность над тобой,Какие тайные внушенья?Твой каждый день, твой час любой —Связь творчества и разрушенья.А я, моя земная кровь,Томлюсь и нежностью и страхом, —Я жду, не улыбнутся ль вновьГлаза, склоненные над прахом.

ДЕСЯТЫЙ КРУГ

— И я сошел безмолвно и угрюмоВ десятый круг. Там не было огней,Был воздух чист. Лишь где-то меж камнейМертво блуждали шорохи и шумы.

Вотще смотрел я напряженным взоромПо сторонам, — ни крючьев, ни смолыЯ не нашел в прохладном царстве мглы.Здесь ад казался просто коридором.

Под сводами готическими строгоКлубился мрак. Искусная резьбаВенчала медь граненого столба,Давившего в железный брус порога.

Но, отойдя подальше в глубину,Заметил я во впадинах гранитаКвадратные окованные плиты.То были двери, — я нажал одну.

Учтивый бес помог мне неохотно,Робел ли он? Не знаю. ТяжелоПлита осела. Бледное стеклоВысокий вход затягивало плотно.

Как в зеркале предстали предо мнойДве плоскости, — паркет оледенелыйИ потолок, однообразно белый, —Два зеркала с потухшей глубиной.

В потоке жидком неживого света,Там чья-то тень, похожая на сон,Брела понуро. — Тише, это он, —Шепнул мне бес, и я узнал Поэта.

Затерянный в жестокой тишине,Он бредил вслух божественным размером,Но на челе его, как пепел сером,Жар музыки чумой казался мне.

Порой как будто рядом проплывалаДругая тень. Тогда его рукаВздымалась бурно, нежная строкаЗвенела четким голосом металла.

Но нет, но нет. Невидимые стеныНа горизонте замыкали круг,Здесь умирал без эха каждый звук,И были все созвучия — мгновенны.

Его стихи струились в пустоту,Легко скользя по чертежу паркета, —Когда же грань насквозь была пропета,Она молчаньем жалила пяту.

Так он бродил, без цели и отрады,Не услаждая слуха ничьего,И распадалось творчество егоНа ребусы немые и шарады.

И понял я. И тайно содрогнулся,Прижался к бесу в страхе и тоске —Он запечатал скважину в замке,Поморщился и криво улыбнулся.

ПАРИЖ 1939–1960