Фишки нА стол ! - И Собецкий

Немедленно следовало доложить Валентинову. Но тот уже ждал возле дежурной части.

- Ты где сейчас был?

Вопрос прозвучал как-то странно. Хусаинов не понял, просто ли начальник хочет знать подробности происшествия, или они что-то напортачили, и сейчас последует разнос. Обычно это становилось ясно по тону начальника, но в этот раз понять было нельзя. Пока зам по розыску думал, в каком ключе построить свой доклад - в оправдательном или информативном, начальник под локоток отвел его в угол и сам начал рассказывать.

- Помнишь, вчера у тех грузинов изъяли в машине радиостанцию. Сейчас я ее включил, думал, послушаю, какие волны она ловит. И слышу буквально следующее. Ему, дескать, сообщили, что тот очнулся и рассказал милиции, что в комнате 1252 его могут поджидать, так что давай быстрее заканчивай и смывайся. Другой ответил, что понял, а через минут пять говорит, мол, меня застали прямо в комнате, пришлось уходить через окно. Комнаты с такими номерами в ближайшей округе только в нашем здании. Я спрашиваю у дежурного, он говорит, ты с ребятами на двенадцатом кого-то ловишь.

- Да, именно в 1252! И он ушел через окно! - подхватил Хусаинов. - Значит, у них еще и рации были!

Он подробно доложил начальнику о происшедшем. Мысль о том, что неизвестные прослушивали телефон, пришла к ним одновременно.

"Жучок" на телефонном щитке отыскался довольно быстро. Гораздо больше времени ушло на поиски самого щитка. Валентинов пришел в тихий ужас от созерцания, в каком состоянии находятся провода от телефонов его отделения. В грязнейшем тупике темной лестницы, насыщенной недвусмысленными запахами, в распахнутой коробке, со следами многочисленных подключений... К счастью, ответственными за такой вопиющий бардак являлись не его подчиненные, а то бы им пришлось сильно пожалеть, что вообще на свет родились - устраивать разносы Валентинов умел и где-то даже любил.

Казалось нелишним проверить на предмет прослушивания и саму контору. Для этого начальник связался с Алексеем Петровичем, и тот пообещал прислать наутро специалистов. История с прыжками из окон двенадцатого этажа показалась ему заслуживающей внимания. Валентинов тоже склонялся к версии, что "неизвестные с четырнадцатого" могут быть связаны с Дрожжиным, и хотел попробовать задействовать здесь "соседей".

Но особой надежды узнать что-то по этому каналу не возникало. Комитет оставался верен своему "принципу черной дыры" - они с готовностью выслушивали любую информацию, но дождаться хоть слова в ответ было почти невозможно.

 

Специалисты от Алексея Петровича прибыли рано утром и, повертев ручки на своем аппарате, уверенно направились в кабинет зама по розыску.

Хусаинову позволили, хотя и со скрипом, присутствовать при процедуре. Микрофон нашелся на самом видном месте - на оконном стекле. Он был замаскирован под пятнышко грязи. На многочисленные вопросы по поводу типа устройства, дальности действия, происхождения, времени установки и т.д. спецы отмолчались.

- Вам сообщат то, что следует, - заявил один из них, стараясь придать голосу весомость.

Зам по розыску сообразил, что здесь спорить бесполезно.

"Ладно, Алексей Петрович потом расскажет, никуда не денется," - подумал он. С куратором у зама сложились свои, пускай редкие, но взаимовыгодные отношения. Снова повернувшись к спецам он ахнул:

- Что ж вы делаете, вашу мать?!

Комитетчики вынимали оконное стекло. Отцеплять микрофон здесь они не захотели. Несмотря на все протесты, одного стекла Хусаинов лишился. На возврат он даже не надеялся. Второе же стекло в окне его кабинета разбили еще весной, и таким образом сейчас в комнате установилась приятная сентябрьская погодка, осенний ветерок весело шевелил документы на столе, а к вечеру в гости пожаловала кошка.

- Под пятно грязи, говоришь? - заметил Валентинов, выслушав отчет зама. Бардак у тебя в кабинете. Я сам такого никогда не допускаю, - он кивнул на окна своего кабинета, как всегда, плотно зашторенные.

И в этот раз доклад начальнику не остался безнаказанным. Найденные "жучки" вызвали проведение очередной ОПЕРАЦИИ, правда, несколько нетрадиционной. В это утро весь личный состав с тряпками и ведрами "обеспечивал безопасность" окон конторы. Начальник приказал, чтобы к концу смены все стекла были идеально чисты. Но накопившаяся с 1953 года2 грязь упорно сопротивлялась, явно став на сторону врага.

Кулинич попытался было улизнуть от работы. Он направился в контору Треста озеленения, собираясь задержать кого-нибудь за пьянство на рабочем месте (там труднее было встретить трезвого) и заставить работать вместо себя. Но Валентинов моментально пресек эту попытку, Кулинич был публично обозван "уклонистом" и отправлен на работу. Работали, согнувшись в три погибели, так как окна отделения располагались на уровне земли, а иные даже ниже. Тут Кулинича настиг еще один удар. Пробившись через первый слой грязи на внешней стороне окна своего кабинета, он обнаружил, что это вовсе не его кабинет, а соседняя комната, принадлежащая, кажется, какой-то хозяйственной службе.

К 10 часам, как и было назначено, в отделение явился Кузьминский. Внеочередной субботник к тому времени уже сошел на нет. Ребята из безопасности тоже отработали. Хусаинов вместе с начальником отделения взялись за центрального персонажа вчерашних событий (впрочем, Валентинов вскоре вынужден был заняться своими делами), а Кулинича со Шпагиным услали опрашивать проживающих на 14-м и 12-м этажах по тому же поводу.

Студенты, живущие поблизости от 1430, которые и в день убийства крайне неохотно отвечали на вопросы, теперь возмущались, что их "уже в третий раз беспокоят с идиотскими вопросами"; доходило даже до непарламентских выражений.

Через некоторое время Шпагин сообразил, что они обходят соседей убитого лишь вторично, в то время как все в один голос повторяют примерно одно и то же: "В третий раз, сколько ж можно!". Сергей осторожно поинтересовался, и выяснилось, что не далее как вчера кто-то уже обходил комнаты и выспрашивал про Фотиева и его знакомства. Посовещавшись с Кулиничем, Шпагин позвонил на всякий случай Валентинову, чтобы твердо увериться, что никто из отделения вчера здесь на работал. Следователь также не мог никого прислать, ибо он звонил вчера же, жаловался на нехватку времени и фактически полностью переложил дело на них. Оставалось одно - связать этот факт со вчерашними действиями двух неизвестных.

Пришлось решиться на непопулярные меры - обходить жилой сектор в четвертый раз и собирать сведения об этом вчерашнем визитере. Вырисовывалась интересная картина: некто, скорее всего, один человек, вчера обошел соседей и знакомых Фотиева, пытаясь узнать примерно то же, о чем спрашивали после убийства связи Фотиева, возможные конфликты, появление посторонних. Он, как выяснилось, представлялся работником милиции и демонстрировал удостоверение, которое никто толком не рассмотрел. Приметы, достаточно скудно описанные студентами, при желании можно было натянуть на одного из напавших на Кузьминского - там и там все было среднее и незапоминающееся. Один из студентов вспомнил, что приходившего к нему человека, он видел часом позже на первом этаже.

Многим из свидетелей показалось подозрительным, что их опрашивают повторно о том же самом, да и спрашивающий имел ряд странностей. Но никто в милицию не сообщил, поскольку в прессе очень много писали о шпиономании в сталинские времена. Прослыть же сталинистом каждый боялся куда сильнее, чем, к примеру, педофилом.

Тем временем в отделении "потрошили" Кузьминского. Допрос вел в основном Хусаинов, в начале участвовал также начальник, а позже ассистировал Муравьев. Кузьминский кололся туго, но без особых проблем. При аккуратном и дотошном отношении к деталям опытный зам по розыску достаточно быстро запутал его и постепенно продавливал, вынуждая сознаваться шаг за шагом. То, что он наплел вчера на этаже, было, мягко выражаясь, не вполне точным изображением реальности.

Двое неизвестных не затолкали Кузьминского в 1430-ю комнату, а застали его там. Оказалось, что наш герой имел довольно тесное знакомство с убитым, в основном делового характера. Узнав о его смерти, он сильно испугался, но чего именно - сам толком не мог объяснить, он называл это одним словом "впутаться". Кузьминский оказался человеком мнительным и даже, пожалуй, трусоватым. Кроме торговых контактов, они с Фотиевым вместе клеили безотказных девчонок-филологов, пару раз вместе выпивали, обсуждая довольно откровенно политические проблемы. Но дело не в этом. После колебаний Кузьминский рассказал, что перед убийством он одолжил Паше одну свою видеокассету не очень пристойного содержания. И боялся, что кассету найдут, по ней выйдут на него и совершат над ним то самое ужасное действие - "впутают". И Кузьминский решил кассету выкрасть.

Проникнуть в комнату Фотиева оказалось совсем не сложно. Пять минут страха - и Кузьминский держал в руках свою кассету. Вот тут-то его и накрыли двое неизвестных. Появившись в комнате как из-под земли, они напугали незадачливого вора до полусмерти. Сначала Кузьминский подумал, что это милиция, но чуть позже даже у него хватило ума сообразить, что милиция так не действует. Отобрав вырученную было кассету, Олегу сунули под нос пистолет с глушителем и начали втолковывать, что он отсюда живым не выйдет, если сейчас же не сообщит, где остальные кассеты. С трудом соображая, Кузьминский пролепетал, что остальные у него дома - действительно, у него дома лежала еще одна кассета подобного содержания. Далее действие в основном не расходилось с его прежними показаниями: эти охотники до видеокассет повели Кузьминского в его комнату, по дороге он попытался сбежать, но получил по затылку и остался отдыхать в коридоре, где его и обнаружила комендантша. Страшное слово "впутаться " вновь прозвучало в ушах любителя клубнички. И сама собой сложилась в голове стройная, как пакет лапши, версия...