Дело об убийстве маркиза де Лианкура (СИ) - Лариса Куницына

ни об одной ничего не знаешь? — озабоченно спросил Аргент.

— Ничего, и это только запутывает дело. У меня не так много времени, чтоб раскрыть эту интригу.

— Ты собираешься искать убийцу своего деда?

— Конечно! Только так я могу снять с себя обвинения. К тому же я чувствую здесь интригу! Я должен узнать, кому нужно было убивать старика и подставлять меня! Связано ли это одной целью, или одно является лишь следствием другого. Боюсь, что пока я ничего не знаю.

— А де Полиньяк настаивает на твоей вине?

— Это его работа! — Марк указал на свою шею. — Он чуть не перестарался, и если б не вмешательство друга, мы б с тобой сейчас, может быть, и не разговаривали.

— Я могу чем-то помочь тебе? — спросил алхимик, серьёзно взглянув на него, но вдруг насторожился. — Погоди-ка, кажется, за дверями кто-то есть!

Марк прислушался, а потом, достав кинжал из ножен, подошёл к двери. Резко распахнув её, он осмотрел пустой коридор.

— Наверно крыса, — проворчал он, возвращаясь за стол.

— Да, этих тварей тут полно, — согласился Аргент и снова принялся за еду.

Вскоре кувшин опустел и глаза алхимика стали ласковыми, а на губах появилась полная очарования улыбка.

— Я не напрасно пришёл сюда этой ночью, Марк, — заметил он. — Мне даже не жаль тех козырей, что остались на карточном столе. Может, попросим принести ещё вина?

— Нет, друг мой, — улыбнулся барон. — Я должен идти.

— Куда ты отправишься?

— Пока не знаю. Да тебе лучше и не знать.

— Прости, я слишком много выпил и переступил черту. Конечно, это не моё дело. Но давай, хотя бы я провожу тебя немного. В этой части города неспокойно, а ты ранен.

— Твоими заботами и заботами папаши Пикара я чувствую себя хорошо.

И в этот момент за дверью действительно послышались торопливые шаги. Марк схватился за кинжал, но это оказался Марсель. В его руках был зажжённый фонарь.

— Облава, господа! — крикнул он. — Идёмте, я выведу вас через другой вход.

— Мы всё равно уже собирались идти, — кивнул Аргент и поднялся.

Марсель провёл их какими-то длинными коридорами и вскоре они оказались на улице, причём довольно далеко от входа в таверну «Сломанное колесо». На прощание Марк положил руку на плечо мальчика.

— Я благодарю тебя за помощь, малыш. Ты хороший парень и, может быть, тебе не место здесь? Когда я выпутаюсь из этой передряги, я могу забрать тебя отсюда.

— Благодарю, господин барон, — кивнул мальчик, — но папаше Пикару я обязан куда больше, чем вам. У него после смерти Марио остался только я. Скоро он начнёт стареть, и кто-то должен будет позаботиться о нём. Я не могу его бросить.

— Что ж, это твой выбор. Но будь осторожнее, мой милый. Я не хочу однажды увидеть тебя в тюрьме или на виселице.

— Мы живём по правилам, ваша светлость, и стараемся не нарушать законы королевства. Без особой необходимости. И помните, если вам снова будет нужна помощь, здесь вы можете на неё рассчитывать!

И улыбнувшись на прощание, он, как мышонок, юркнул в тёмный дверной проём, после чего дверь захлопнулась. Марк вздохнул и направился к Аргенту, который ждал его неподалёку. Он сделал несколько шагов, и вдруг ему показалось, что земля уходит у него из-под ног. Это было лишь мгновение, но он невольно пошатнулся и вытянул руку, чтоб опереться о ближайшую стену и его рука ушла в пустоту.

— Что с тобой? — спросил Аргент, внимательно глядя на него. — Тебе плохо?

— Слишком много вина и, возможно, потеря крови. Идём!

Они пошли дальше, и Марк с тревогой следил за собой. Каждый шаг теперь давался ему с трудом, словно на его ноги были надеты тяжёлые кандалы. А когда они, миновав тёмные окраины, вышли на более приличную улицу, где над дверями висели фонари, он заметил, что они выглядят как-то странно. Огни превратились в зыбкие звёзды с шестью лучами. На грудь словно легла тяжёлая холодная плита, мешая дышать.

— Что с тобой? — снова встревоженно спросил Аргент, подходя к нему.

— Это не вино, — тихо проговорил Марк. — И не в потере крови дело. Мне кажется, я отравлен.

— С чего бы это? Я ел и пил то же, что и ты! Если только… Может, это бальзам, которым я намазал твои раны. Некоторые люди не переносят его, хотя это случается довольно редко. Пойдём ко мне, я смою его и наложу другой.

Марк хотел возразить, но заметив шум в ушах и оценив охватившую его слабость, понял, что не сможет продолжить путь по городу в одиночку. Он вслед за Аргентом свернул на другую улицу и шёл как в тумане, с какой-то тоской прислушиваясь к этому шуму и поглядывая на странные шестиконечные звёзды, покачивающиеся в темноте. Бальзам? Нет, это не бальзам, это что-то совсем другое, что-то, что проникло в кровь и отравило его. Но когда? Даже после удара ножом он не чувствовал себя так плохо.

Время от времени он останавливался, чтоб сделать глубокий вдох, а потом, когда в голове немного прояснялось, шёл дальше. Он смутно видел стены домов, которые узнавал. Улица старой голубятни, на которой стоял дом Аргента, была уже не так далеко.

— Эй, сударь, — услышал он вдруг и посмотрел туда, откуда раздался грубый голос.

Там стояли два голодранца в поношенных куртках и скалили гнилые зубы в злобных ухмылках.

— Да он пьян! — сообщил другой. — Сударь, не подадите ли нам на бедность? Мы голодны и несчастны, и такой богатый и благородный господин, как вы, просто обязан оказать помощь ближнему!

Марк положил руку на эфес меча и вдруг понял, что у него не хватит сил вытащить его из ножен.

— Эй, Жано! Он угрожает нам мечом! — хохотнул первый.

— Это так скверно для настоящего рыцаря, грозить оружием беднякам! — раздалось сзади и, обернувшись, Марк увидел ещё троих.

Он тяжело вздохнул и отшатнулся к стене.

— Да он еле на ногах стоит! — женским голосом заявил тот, что стоял рядом с Жано и направился к нему.

Марк с трудом разглядел его черты и понял, что это одетая в мужскую одежду лохматая девица. Он снова глубоко вздохнул и, когда в глазах слегка прояснилось, взялся за рукоятку кинжала, чтоб вытащить его из ножен.

— Эй! — угрожающе крикнула девица, и в тот же миг была сбита с ног.

Аргент ударом ноги отшвырнул её прочь и встал перед Марком, закрывая его собой. В руке у него блеснул позолотой странный клинок, узкий у основания, расширяющийся, а затем резко сужающийся к острию. В другой