Маска лжи. Часть 1 - Катерина Аркис

стечении народа. Частично это умерило пыл недовольных, но полностью проблему не решило. Не обошлось и без говорящих красочных слепков в газетах, на которых толпа забивает камнями десятилетнюю воспитанницу храма недалеко от его дверей. После таких новостей некоторые родители стали препятствовать служителям Безымянной Богини и Мертвого Бога забирать эйрлсов на обучение в храм, прятали их, что тоже не могло остаться без последствий.

В общем, для брата это были очень тяжелые два года. Неудивительно, что он несколько выпустил меня из своего поля зрения и не заподозрил в моем поведении в Лутаве ничего особо необычного, учитывая имеющиеся у меня проблемы с эмоциональным контролем. И вот теперь пришла пора показать ему, насколько сильно меня изменила жизнь в школе.

Выйдя в портальном зале терема, я с трудом вернула на лицо выражение ледяного превосходства. Арка переноса, которой я пользовалась, возвращаясь с учебы, располагалась в административном крыле, и добираться до личных покоев мне предстояло практически в противоположную часть терема. Вероятность того, что на этом длинном пути я не встречу ни одного придворного была настолько мала, что я сдавленно вздохнула и активировала связную руну, которая оповещала мою многочисленную свиту о том, что я вернулась во дворец, и им пора вновь начать исполнять свои прямые обязанности.

Ждать свитских в коридоре я не собиралась. Не так уж часто мне приходилось открыто и нагло пользоваться правами и привилегиями, даными мне от рождения, но это был именно тот случай, когда не стоило стесняться. Пройдя пару десятков шагов по коридору, я бесцеремонно открыла первую же приглянувшуюся мне дверь и пересекла порог кабинета какого-то чиновника.

Мужчина, сидящий за массивным столом с резными накладками, захлебнулся недовольством и вскочил со своего места, одновременно пытаясь изобразить поклон. В отличие от школы магии, где мое лицо оставалось никому неизвестно, столичные чиновники знали, кем может оказаться оборотница с полярным зверем.

Мне же настолько хотелось оказаться в тишине и безопасности собственных покоев, что я лишь досадливо махнула рукой замершему истуканом служащему и, оставив дверь приоткрытой, села на один из стульев для посетителей.

Мне необходимо было поделиться сомнениями и мыслями, теснившимися в моей голове. Я остро нуждалась если не в мудром совете, то хотя бы в дружеской поддержке. И, хвала богам, точно знала, где могу все это получить. Желание немедленно бежать к невестке активно боролось во мне с двухлетней привычкой никому не выдавать постыдных желаний, а с недавнего времени и тайн. Расслышав за приоткрытой дверью дробный перестук бамбуковых каблучков спешащих к своей княжне свитских барышень, я благодарно кивнула хозяину кабинета и молча выскользнула наружу.

Глава 5

В Лигарт я прибыл портальным кольцом ближе к обеду. Столица Варулфура располагалась так высоко в горах, что для любого путешествия по полуострову для начала пришлось бы спуститься к их подножию. Сделать это можно было множеством способов. Я выбрал самый из них простой и самый непритязательный — грузовой канатный подъемник. Так что в маленькую деревушку в предгориях Манораяр, чье название мне было не известно, я спустился ближе к вечеру. Заночевал там же, в трактире у подъемника.

А вот следующим утром, еще до рассвета, по холодку выдвинулся в сторону общины. Путь этот был гораздо опаснее, чем представлялся на первый взгляд. В какой-то момент я даже малодушно пожалел, что выбранная легенда лишила меня законной возможности воспользоваться проходом через внутренние пещеры. Он вел сразу в город в обход стен и постов, однако знали о нем лишь жители Бухтармы, так что мне в любом случае предстояло проходить через ворота, как каждому пришлому. Распознать мою принадлежность к многоликим могли в карантинной зоне, однако об этом я позаботился заранее, не полагаясь на отцовскую предусмотрительность. Даже если по его приказу мою аурную метку заблаговременно внесли во внутренние настройки на воротах города, я предпочитал обеспечивать свою безопасность и продумывать все детали заблаговременно. Так было гораздо полезнее для собственного здоровья и благополучия.

Идти я решил пешком. Покупать коня не хотелось, тем более, что у подножия лестницы на плато копытного пришлось бы оставить на поживу местным хищникам. Денег было не жалко, а вот живое существо очень даже. Хороший конь, исполнивший бы свое предназначение и справно донесший меня до цели, никак не заслуживал участи стать чьим-то обедом. Гораздо проще для моей совести оказалось вспомнить отцовскую науку: соорудить плот и спокойно сплавиться вниз по течению Змеиной.

К счастью, и меня, и брата отец учил на совесть — руки ничего не забыли. А нужное дерево, легкое и чрезвычайно мягкое, нашлось достаточно быстро. Выбирал я правда не особенно тщательно: бальса на полуострове росла повсеместно, для плота подходила идеально, а одного срубленного дерева мне хватило. Конечно, настоящий хороший плот, пригодный для долгого использования за один вечер я бы не собрал. Для такого и древесину брали разную, и стволы искали без изъянов. Но для короткого путешествия по самому спокойному участку реки вполне сгодился бы и тот, что я соорудил на второй день своего пути.

К реке я вышел через пару часов после полудня, малый остаток дня потратил, собирая средство дальнейшего передвижения. Мои соотечественники плоты делали из сухих стволов бальсы и шпонок из бука, вязали вицей из прочного стебля пятнистой лозы. Тонкая и гибкая, она очень быстро сохла, в процессе стягивалась и врезалась в древесину намертво. И захочешь, а больше не развяжешь — только рубить.

К счастью, лозу я нашел в достаточном количестве, иначе пришлось бы вязать бревна обычной пеньковой веревкой, прихваченной в дорогу, — не самый надежный способ, чреватый к тому же неприятными неожиданностями. И хотя свою я вымочил в специальном алхимическом растворе, пенька оставалась гораздо менее прочной и в воде растягивалась, ослабляя крепление бревен.

Мысль сделать плотик маленьким и связать его в один слой я даже не рассматривал, да и бальсу выбирал немолодую, достаточно высокую. Центральный ствол, разрубленный на четыре части, использовал в качестве нижних поплавков. Толстые ветви плотно уложил поверх и поперек, а из самых тонких нарубил жердей и вырезал шпонок. По давней науке отца, лозу на куски не резал: на длинном конце навязал петлей, закрепляя ими центральные ветви на жердях. При забивании шпонок, лоза натягивалась, крепко впиваясь в остатки шершавой коры. В последнюю очередь пришлось плотно законопатить сфагнумом щели между неровностями бревен и оставить плот, облитый водой на берегу. В целом плавучая платформа выглядела вполне прочной и годной. В темноте перед сном я смочил