Простри руце Твои.. - Ирина Лобановская

Ольга прижимается к холодному камню, рассматривая грязную реку. Ровненькие, аккуратные волны и полнейшая безгреховность... Да ведь понятие "грех" приложимо только к человеку. До сознания с трудом доходят слова Игоря, кое-как складывающиеся в предложения.

- У нас давно стало обязательным искать виноватых. Везде и во всем. И найти. Чтобы сбросить на кого-нибудь тяжесть преступления, собственного отчаяния и беспомощности. Перекинуть свое бессилие на чужие плечи. Тоже немалый грех. Мне давно стала неинтересна и скучна наша жизнь. С тобой, с детьми, никому не нужными переводами... Прости... С каждодневными заботами и обязанностями, суетой и бессмысленностью... То ботинки Максиму, то ремонт в кухне... Жизнь оказалась лишней, ну, не моя! Пиджак с чужого плеча... Я искал настоящую. И всегда заблуждался... Я вообще ни в чем теперь не уверен, все убеждения остались в прошлом. Хотя человек должен сомневаться во всем. Но я решил, что необходимо уединение, тишина... Совсем не то, что ты называешь жизнью.

- Значит, ты ни в чем не виноват? А брошенные тобой дети?! Их разве не нужно любить?! И вообще куда легче порой уйти от мира, сбежать от него, чем в нем остаться.

Игорь медленно качает головой.

- Любить детей - значит, просто любить себя. Это одно и то же. Мне нужно было спасать свою душу, которая оставалась безразличной и холодной, пока я жил с тобой. А разве тебе нравится твоя жизнь?

Ольга отходит почти к самому краю узкого тротуара. Нравится, не нравится... Что может нравиться в бессмысленных делах и ежедневных заботах о равнодушных взрослых детях, которые занимаются неизвестно чем?.. Все пустое...

Темная грязная река плещется лениво и неохотно, перекатывая пустые банки из-под пива, фанты и пепси. Значит, Игорь никогда не любил ее... "Ой, лели-лели, нелюбима, что ли?.." - поет одна из Максимовых любимец. И не стоит обсуждать ситуацию дальше...

- Думать о спасении души и забыть о детях? - упрямо бормочет Ольга. - Ради душевного покоя бросить их на меня, вкалывающей с утра до ночи?! Это что-то... Я скоро задохнусь от забот! Несчастная вдова, муж которой усердно молится за милую душу, спасая ее и завоевывая желанный Рай в Небесах ценой моей жизни и здоровья! Я давно уже не принадлежу себе, а только детям.

- А принадлежать нужно именно себе, Леля, точнее, Богу, - спокойно говорит Игорь. - Лишь Ему и себе, и никому больше. Даже детям. Ты совершаешь еще одну ошибку и не хочешь ее признавать. Я знал, что объяснить тебе ничего не сумею. Это не мое... Меня похоронили в Востряково - и слава Богу. У каждого свой крест, своя планида...

- Общее место! - прерывает его Ольга. - Я давно наслышана, что "любить иных тяжелый крест". Но о моей планиде и о планиде детей позаботился именно ты. И теперь киваешь на Бога! В Которого раньше не очень верил. А так быстро и легко менять принципы и святыни, шарахаться из крайности в крайность нельзя! Небезопасно для твоей бессмертной души! Хотя Россия была и осталась страной крайностей, человек - не флюгер. Поэтому иногда лучше не верить ни во что. И нас скоро ждет второе неизбежное нашествие Базаровых и Писаревых. Ты видел, что нынче творится в церквях на Рождество, под Пасху, на Троицу? Диво дивное! Вместо партсобраний - в церковь! Венчаются так же спокойно, как раньше безразлично, не задумываясь, клали цветы на могилу Неизвестного солдата! Пустой и ничего не значащий обряд! А где все эти верующие были раньше?

- Леля, ну, конечно, боялись! Ты прекрасно знаешь! - начинает нервничать Игорь. - Если людей десятилетиями приучать ко лжи, они не сумеют жить искренне, раскованно и естественно. Это стыдно, но мы все понемногу преодолеем. Обязательно. С Божьей помощью. Он не должен сейчас от нас отступиться.

- Не должен? - Ольга пристально смотрит на мужа. - Ты в этом уверен? Среди неожиданно бросившихся в церковь мало честных. И немного истинно верующих. В основном туда идут из банального любопытства, или потому, что все вокруг пошли, потому, что стало можно, даже просто модно, - а это уже кощунство! Кресты и иконы продают на каждом шагу, а молодежь носит огромные пошлые золотые кресты заодно с гирляндами цепочек и кулонов! Напоказ! Хотя так крест не носят. Или еще краше: полуголая девка, и к ее выставленным на всеобщее обозрение мощным сиськам робко прижался крестик. Это что?! И где барьеры и критерии истинной, но извращенной сегодня веры?

- Критерий один - стране пришла пора менять курс, иначе - гибель, а резкость изменений - отголоски прошлого, - Игорь медленно идет вдоль парапета. - Проклятый русский фанатизм... Вырвавшийся на волю, когда, совсем ополоумев, люди рвали колокола с церквей и распинали священников, не признавая права на собственный и осмысленный выбор. При неумелых поворотах частенько заносит. Как получилось и сейчас. И ты говоришь о внешних деталях, режущих глаза, хотя главное - что в душе человеческой. Да, сегодня многие называют себя верующими, но не исповедуются, не причащаются, не живут по церковным законам. Такая вера не спасительна. Да, сегодня братки любят нацеплять огромные золотые кресты, а при этом Христа на этом кресте называют "гимнаст". Уважения к кресту никакого, но носить его почему-то стремятся. Хотя тут есть ответ у святых отцов: для погибающих крест - юродство. Кстати, парадокс: Христос явно креста не носил...

- Вероятно, - бормочет Ольга. - Но признайся: большого доверия к церковникам нет. И если в народе сохранилась вера, то это не благодаря им, а вопреки. Лучше поклониться Богу в собственной душе, чем пойти в обесславленный храм, где согласны отпевать бандита за большие деньги. Где радостно принимают пожертвования от мафиозников. Да и молиться рядом с новым русским, заехавшим в церковь на мерсе уговорить Всевышнего поддержать очередную двухмиллиардную сделку, по-моему, отвратительно. Общее место!

Игорь молчит, отвернувшись к реке. Грязные, но безгрешные, тихие воды...

- А ты знаешь, почем нынче крещение, венчание, отпевание? Это что-то... Церковные обряды поставлены прямо на поток: только успевай плату собирать. Натка вон хотела дочку крестить. Позвонила в ближайший храм. Велели приходить в субботу к четырем, они в это время крестят всех детей подряд. А в воскресенье - индивидуально. Но это стоит немало. "А в субботу бесплатно?" - спросила наивная Натка. И услышала: "Конечно, нет!". "А если не заплатить, мой ребенок останется некрещеным?" "Во славу Божью мы не крестим, - говорят. - Приход бедный, а жить надо".

- У Натальи нет денег? - холодно удивляется Игорь. - Ты ведь говорила про ее агентство.

- Да при чем тут ее деньги! Здесь дело принципа! Говорят, где-то в Москве есть храмы, где крестят бесплатно, но мы не нашли. И в Подмосковье тоже такие есть, но надо искать. Интересно, а Иоанн Креститель брал деньги за крещение? Тот самый, что Иван Купала и Джон Баптист. Я читала, что Святейший Патриарх Алексий говорил о недопустимости любых прейскурантов в храмах. Все услуги в Русской православной церкви Московского патриархата - бесплатные! Цены, которые назначаются в храмах или монастырях, - это примерная сумма пожертвования, причем добровольного. Любой человек вправе подойти в храме к свечному ящику и заказать любую требу: венчание, соборование, отпевание... И служители храма обязаны принять ее, а священнослужители исполнить совершенно бесплатно. Но мы об этом не знаем. Зато знают в храмах, но молчат. Общее место!

Игорь смотрит в сторону.

- Леля, многие приходы действительно бедные и живут, что называется, от алтаря. Но вместе с тем Церковь больна. И уже давно. Как на Востоке, так и на Западе, везде... Это болезнь обмирщения. Святитель Василий Великий в четвертом веке писал: "Ты спрашиваешь меня, как обстоят дела в Церкви. Я отвечаю: в Церкви все обстоит так же, как и моим телом, - все болит, и никакой надежды".

Ольга против воли улыбнулась.

- Да, еще в четвертом веке... И даже если в самом деле где-то имели случаи торговли священниками спиртным, табаком и левые деньги... Вот представь: пьяный математик да еще взяточник пишет на доске "два умножить на два равняется четыре". Так разве тот факт, что он - пьяница и взяточник - меняет истину его цифр? Разве отсюда следует, что дважды два не четыре, а пять?! Ведь нет же! Истина остается истиной...

- Ницше не любил христианство, считал религией больных людей, - вспоминает вдруг Ольга.

Что ей взбрело вдруг в голову? Субъективная, как любая другая мысль... Да и какой Ницше критерий? Просто модный нынче философ. Наконец разрешенный. Поэтому привлекательный. Все пустое...

- Тот же Ницше говорил, что кто не носит в себе хаоса, никогда не породит звезды, - отвечает Игорь.

Ольга кусает губы.

- А помнишь, ты когда-то учил меня одеваться "капустой"? Чтобы всегда легко и быстро раздеться, одеться и не зависеть от погоды. Теперь мы научились мыслить "капустой". То отбрасываем лишние, на сегодня ненужные листья-одежки-мыслишки, то снова их на себя накидываем. Искупать грехи коллективно - это что-то! И массовое российское, внезапно осознанное покаяние - просто очередной новый, тяжкий грех! Перед разумом и совестью! Перед незамутненностью души, выбирающей идеалы в тишине маленькой комнаты! Да что там совесть! Это грех перед Богом! Среди нас молитв никто толком не знает, Библию едва открывали! Мы - словно околостоящие... Но мы близко, рядом... А дальше... Храм Христа Спасителя восстановили, церковь признали, правители туда захаживают, свечки ставят, чтобы по каждому телеканалу горели, и все внезапно уверились - справедливость восстановлена, мы вернулись к духовности, отмолили и спасли души! Так легко и просто! И ты разделяешь эту дурь? Судя по твоей жизни, твоему поведению, по отношению ко мне и к детям - одобряешь вполне. Но на самом деле путь нравственного познания, возрождения и совершенствования - тяжкий путь. Очень тяжкий. И зачем упрощать? Это ведь ложь!