Простри руце Твои.. - Ирина Лобановская

Музыка не притупила острый слух и догадливость Максима. Он ненадолго убирает звук и лениво встает с ковра, на котором часами под пение любимых групп накачивается гантелями. С хилыми мышцами на пляже с ненаглядной Катюшкой не покажешься. Дожди здесь не помеха. Максим в плавках возникает в передней и ласково говорит обычное, вкрадчивое:

- Мама-Оля вошла...

- И ничего не принесла! - сурово обрывает она сына.

- Как ничего?! - искренне изумляется двухметровый ребенок.

- Как ничего? - и в дверях кухни, где, как всегда, с помощью фена наводились кудри, появляется не менее удивленная восьмиклассница Марина. - А это что?

И Марина торжествующе-обличающим жестом указывает на две сумки, которые никуда не спрятать.

- Сумчатая ты наша! - проникновенно поет Максим. - Там колбасятина?

Ольга молчит и смотрит в кухню. Стул. Хороший, добрый, необходимый предмет. Сесть... И ничего не делать. Долго-долго. Просто смотреть в окно на дождь. И на черные тучи. Кресло. Диван. Плита... Пылесос... Утюг... Кастрюли...

Жизнь прошла на кухне, в салатах.

Привычно голосила свой хит группа "Крематорий". Потрясало даже не содержание, а интонация. Мужской густой, приятный баритон, спокойно-переливчатый, элегический, с эдаким серьезным мягким лиризмом:

Мы живем для того, чтобы завтра сдо-охнуть!..

Оптимистичная песня. Но, в сущности, вполне правдивая. "Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле..."

- Ты, мамочка, сегодня слишком устала, совсем перетрудилась, - изображает Марина заботу и нежность. - А что ты нам купила?

Ольга купила им новые кроссовки, ухнула последние деньги, зато фирма, отпад, прикид...

- Я купила эспандер, - говорит она. - Это что-то...

- Зачем? - снова искренне удивляется старший ребенок. - У меня есть!

- Почему тебе, сынок? Почему всегда все - тебе?! Я купила эспандер для себя. Буду тренировать руки.

- На старости лет? - хохочет Максим и осекается. - Ты что, серьезно?

Марина стоит, открыв рот, и недоумевая, переводит круглые, старательно вызелененные глаза, с брата на мать и обратно.

- Да, детки! - подтверждает Ольга и вынимает коробочку с эспандером из сумки. - Вот он, мой спортивный снаряд! Теперь верите?

Дети верят, но по-прежнему не понимают.

- А ты опять голая? - мрачно говорит Ольга дочери. - Топики ваши дурацкие... Посмотри на себя в зеркало! И учти: эпоха ног от шеи и ногтей-когтей благополучно окончилась! Отныне на работу берут немолодых дам с мозгами, а не с ногами! Разобрались, наконец, что молодежь - безответственная и безграмотная, зато наглая и амбициозная, с завышенными требованиями зарплаты в две тысячи баксов!

Действительно за последние время Ольгу неожиданно стали приглашать к себе и вузы, и издательства, хотя раньше они же морщились, услышав, сколько ей лет. И Ольга всерьез подумывала вернуться преподавать или хотя бы совмещать, чтобы оставить позже опротивевшее ей Наткино агентство нянь и гувернанток. Да, уже многие нагрелись на молодых и осознали ценность старых кадров.

На самом деле молодой специалист и в науке, и в искусстве-литературе - штучка довольно опасная. Как личность он еще никто, не сформировались подлинные ценности, отсутствует стержень, зато за плечами - научное или литературное образование, и чисто технически он умеет творить. И очень может быть, натворит нечто весьма опасное благодаря довольно неплохому уровню владения словом или научным материалом, плюс в силу юного возраста.

Максим приглушает звук в наушниках и отвечает вместо сестры:

- Все-таки удивительны люди по части двойных стандартов! Какой искренний визг поднимают эти взрослые, какой несут бред сивой кобылы в лунную ночь под окошком! До чего, мол, дошла развязность: вон, на эстраду петь выходят девицы с полуоткрытой грудью, в коротких юбочках и из-под них еще задницу показывают! А между тем ваше поколение спокойно смотрит и любит балет, которым мы гордились на весь мир и славный еще с советских времен. Но если взглянуть на него под иным углом зрения? Да что такое этот балет, как не развязность высшей пробы?! В балете что, задницы не показывают?! Да там девицы в пачках ноги выше головы задирают! Грубо говоря, своим исподним трясут на глазах у публики похлеще девок на эстраде! А мужики? Эти вообще в таких трико, где очертания всего мужского хозяйства напоказ! И я, опять же, не встречал подобных примерчиков на современной эстраде. Но едва скажешь правду, все изумляются. Совершено искренне. Выясняется, что они почему-то про балет ничего подобного не думают, для них он - высшее искусство, где все красиво и грациозно, а эстрада - похабель. Ну, где логика? Только в том, что к балету вы все давно привыкли, на нем выросли, а поп-эстрада вам непривычна, потому и шокирует. Сплошное лицемерие! И эти ваши глупые аргументы, что балет - элитарное искусство, а поп-музыка - массовое... Если подходить с вашими критериями, то хороша "элитарность"!.. И чем уж тогда принципиально отличается парень, который пляшет и вертится на одной ноге, от девицы, которая на сцене рот открывает? Про уровень исполнения тоже говорить не стоит, не надо подменять тезис - вы ведь не уровня, а сугубо одной оголенности касаетесь, так что не будем!.. У балета всегда был сексуально приземленный и ярко выраженный подтекст - это прекрасно знали с тех времен, когда балет появился. И неслучайно сластолюбивые короли в Средние века именно его при дворе смотреть любили. Вот они опять - откровенные двойные стандарты! Я вовсе не ненавистник балета, нисколько! Просто этих поборников морали люблю бить их же собственным салом по мусалам! Только и всего.

Отомщенная Марина звонко хохочет. Торжествующий Максим удаляется к себе.

Оля вяло машет рукой, бредет на кухню и сразу замечает на холодильнике деньги, оставленные утром на картошку. Значит, Марина опять забыла напомнить Максиму.

- Сказала, - бурчит Марина и вновь, уткнувшись в зеркало, берется за фен.

- Тогда почему деньги на холодильнике?

- У Максима болит нога, он не мог сходить.

У сына всегда болит нога, когда нужно идти в магазин.

- Максим, у тебя совесть есть? - кричит в стенку Ольга.

- У него же наушники, - роняет Марина.

- Максим, у тебя совесть есть?! - повторяет Ольга, распахивая дверь в комнату. - Сними эту дрянь с ушей и ответь, наконец, матери!

- Только гражданская! И почему это дрянь? Это твое спасение!

В наушниках неутомимо орут его любимые "Блестящие".

- А потом мне не хочется картошки.

- Тебе не хочется?! - окончательно взрывается Оля.- Снова тебе?! А мне?! А Марине?!

Максим мирно улыбается. Сплошное "Браво"... Наверняка скоро заявится драгоценная Катюшка, и ее тоже надо будет кормить. Сын правильно к ней пришпилился: она уже подгоняет ему брюки по фигуре, недавно сшила кепочку и шорты. Сын, почитай, устроен, а вот Марина никак не вживается в реальность и хорошего примера с Катюшки не берет. Лень непролазная и для женщины никак неподходящая.

Ольга надевает фартук и зажигает конфорки. Посмотрим, что осталось в холодильнике... В передней оглушительно зовет телефон: Максим ставит звонок на полную громкость, иначе любитель музыки не услышит позывных Катюшки. На телефонные отчаянные призывы никто не реагирует. Марина продолжает крутить кудри, в комнате энергично надрывается "Икс-миссия". Или "ДДТ". Оля постоянно их путает.

- Да подойдет хоть кто-нибудь?! - не выдерживает она. - Ответьте, наконец. Небось, Катерина домогается!

Марина неохотно ползет в коридор.

- Мам, тебя! - кричит она из передней.

- Понеслось! - возмущается Ольга. - Ну, просто настоящий дурдом! Только вошла - уже звонят! Ни рук помыть, ни чаю попить. Кто там на проводе?

- Приятный мужской баритон! - сочетая одобрение, неудовольствие и любопытство докладывает дочь. - Незнакомый!

На ходу вытирая ладони о фартук, Ольга берет трубку.

- Леля, - слышится далекое, почти забытое, редко повторяющееся со школы имя, - Леля, здравствуй! А кто это подходил к телефону?

- Маринка. Ты не узнал? - автоматически отвечает Ольга и вдруг чувствует, как воздух становится горячим и наглухо забивает легкие.

Она опускается на табуретку и застывает в оцепенении и страхе, прижимая трубку плечом.

- Леля, не пугайся, ты всегда была мужественной и сильной, - слышит она знакомый и давно похороненный голос. - Это действительно я. Ты не сошла с ума, у тебя не слуховые галлюцинации, и у меня не появился двойник. Это просто-напросто я! Вот собрался тебе позвонить. Прости, что не мог раньше...

- Почему? - шепчет Ольга с трудом.

Одеревеневший язык подчиняется ей нехотя.

Собрав последние силы, она дотягивается до кухонной двери и плотно ее закрывает, чтобы дочка не слышала разговора. Максим, к счастью, наслаждается "Белым орлом". Или "Арией". Чтоб им всем провалиться!

- Ты любишь задавать ненужные вопросы! - смеется трубка. - Извини, но ответа не будет.

- Не будет?! - шипит в телефон Оля. - Вот что, господин хороший, кем бы вы там ни были, вы мастерски умеете подражать и разыгрывать, но я не советую вам это занятие продолжать, поскольку сейчас заявлю в милицию и попрошу проверить ваш номер!