Первая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев

центурион Квинт Навий выбрал из пехотинцев наиболее проворных и вооружил каждого из них семью короткими кривыми дротиками и небольшим щитом, а также научил их быстро запрыгивать на коня и спрыгивать с него, так что пехота превращалась в кавалерию и в итоге смогла легко отражать атаки вражеских пехотинцев и всадников, пользуясь похожим оружием. Это тактическое новшество свело на нет атаки вероломных кампанцев, а Навий, его автор, получил от полководца награду» (II, 3.3). Велиты выступали застрельщиками в сражениях, прикрывали строй легионеров с флангов и соответственно, не имели строго определенного места в боевых порядках легиона. Совсем по-другому обстояло дело у гастатов, принципов и триариев.

Оружие и доспехи римских воинов изначально были достаточно разнообразными, поскольку приобретали его граждане за свой счет. Но впоследствии в Риме обратили на это внимание и привели экипировку легионеров под единый знаменатель. Изменялось и само снаряжение римского воина. Тит Ливий пишет, что в «прежние времена щиты у римлян были круглые, но с той поры как воины стали получать жалованье, они заменили их на большие продолговатые» (VIII, 8). Полибий довольно подробно рассказал о вооружении легионеров, однако здесь необходимо учитывать один момент. Дело в том, что информация, которую сообщает историк, относится к середине II века до н. э., когда со времени окончания Первой Пунической войны прошло немало времени. В частности, иберийский меч, о котором упоминает Полибий, появился в легионах во время Испанской кампании Сципиона. До этого на вооружении легионеров был прямой короткий меч, пригодный как для колющих, так и для режущих ударов. В остальном же рассказ Полибия вполне может быть отнесен к эпохе Первой Пунической войны: «Воинам второго возраста, так называемым hastati, отдается приказание носить полное вооружение. В состав его прежде всего входит щит шириною в выпуклой части в два с половиною фута, а длиною в четыре фута; толщина же щита на ободе в одну пядь. Он сколочен из двух досок, склеенных между собою бычьим клеем и снаружи обтянутых сначала холстом, потом телячьей кожей. Далее, по краям сверху и снизу, щит имеет железные полосы, которые защищают его от ударов меча и позволяют воину ставить его наземь. Щит снабжен еще железною выпуклостью, охраняющею его от сильных ударов камней, сарис и всякого рода опасных метательных снарядов. Кроме щита в состав вооружения входит меч, который носят у правого бедра и называют иберийским. Он снабжен крепким, прочным клинком, а потому и колет превосходно, и обеими сторонами наносит тяжелый удар. К этому нужно прибавить два метательных копья, медный щит и поножи. Копья различаются на тяжелые и легкие. Круглые тяжелые копья имеют в поперечнике пядень, четырехгранные – столько же в каждой стороне. Легкое копье походит на рогатину средней величины, и его носят вместе с тяжелым. Длина древка в копьях обоего рода около трех локтей. Каждое древко снабжено железным наконечником с крючком такой же длины, как и древко. Наконечник соединяется с древком очень прочно и для дела весьма удобно, потому что его запускают в дерево до середины и укрепляют множеством заклепок, поэтому связь частей не нарушается от употребления никогда, разве изломается железо; между тем толщина наконечника в основании, там, где он соединяется с древком, всего полтора пальца. Вот какое внимание обращают римляне на связь частей копья. Помимо всего сказанного они украшают шлем султаном, состоящим из трех прямых перьев красного или черного цвета почти в локоть длиною. Утвержденные на верхушке шлема перья вместе с остальным вооружением как будто удваивают рост человека и придают воину красивый и внушительный вид. Большинство воинов носит еще медную бляху в пядень ширины и длины, которая прикрепляется на груди и называется нагрудником. Этим и завершается вооружение. Те из граждан, имущество коих определяется цензорами более чем в десять тысяч драхм, прибавляют к остальным доспехам вместо нагрудника кольчугу. Совершенно так же вооружены principes и triarii с той только разницей, что triarii имеют копья вместо дротиков» (VI, 23). Здесь даже комментировать ничего не надо, настолько все изложено понятно и доступно.

Подготовка легионеров была долгим и утомительным процессом, при котором упор делался как на индивидуальные действия воина, так и на коллективные действия в строю манипулы. До наших дней дошла информация о некоторых приемах, которые римляне использовали в бою. В этом свете интересен рассказ Авла Геллия о поединке Тита Манлия Торквата с воином-кельтом: «Вышел некий галл без какого-либо вооружения, кроме щита и двух мечей, украшенный ожерельем и армиллами, превосходивший прочих и силою, и ростом, и молодостью, и в то же время доблестью. Он, когда битва была уже в самом разгаре и обе стороны сражались с величайшим рвением, стал подавать и тем, и другим знаки рукой, чтобы они остановились. Бой прервался. Как только воцарилось молчание, он крикнул громовым голосом, чтобы желающий с ним сразиться выступил вперед. Никто не отваживался – из-за огромности и дикости его вида. Наконец галл принялся насмехаться и показывать язык. Некоему Титу Манлию, происходившему из очень знатного рода, с самого начала было тяжело видеть, как тем, что из столь большого войска никто не выходит, государству оказывается такое бесчестье. Он, говорю я, выступил вперед и не допустил, чтобы римская доблесть стала добычей галла. Вооруженный пехотным щитом и испанским мечом, он стал против галла. Этот страшный бой состоялся на самом мосту, на глазах у обеих армий. Итак, как я уже сказал, они сошлись: галл, по своему обычаю, выставив вперед щит, громко пел; Манлий, доверившись скорее храбрости, чем [военному] искусству, ударил щитом о щит и сбил галла с места. Пока галл снова пытается стать прежним образом, Манлий вторично ударяет щитом о щит и опять сбил его с места; таким образом, он проскользнул под галльским мечом, клинком испанским пронзив ему грудь; затем он беспрерывно тем же способом рубил его правое плечо и не остановился до тех пор, пока не поверг его, чтобы галл не устремился поразить [его]. Повергнув его, он отрубил голову, сорвал ожерелье и, окровавленное, надел себе на шею» (XI, 13).

Обратим внимание на два момента. Во-первых, в данном тексте присутствует анахронизм – Геллий пишет о том, что у Манлия был иберийский меч, чего в действительности быть не могло. Во-вторых, и это главное – насколько умело римлянин пользуется щитом. Перед нами наглядный пример, как в руках опытного бойца щит может стать грозным оружием. Если исходить из того, что аналогичным образом могла действовать вся первая шеренга манипулы во время сражения, то можно представить, насколько трудно приходилось в