Осколки - Даннил Филатов

начало таять, ускользать от неё, как вода сквозь пальцы.

Небо уже окончательно затянуло: это были даже не отдельные серые тучи, а сплошная безрадостная пелена. Какая же наступила гармония, проплыла у Тиль какая- то вялая мысль. Что внутри, то и снаружи.

Когда ветер усилился, девушка прищурилась — холодный воздух сильно ударил по глазам.

Но снова Нильсон оказался рядом. Захлопнул дверь, и ветер тут же стал слабее. Встал рядом, и девушка почувствовала твердую опору.

— Не переживай, тут недалеко идти, — ободрил мужчина, подставив Линде локоть. С готовностью она взяла Брайера под руку и полностью доверилась его воле: Тиль совершенно не представляла, куда идти.

Пока они шли через двор, она изо всех сил заставляла себя не оглядываться. Хрупкое равновесие, только- только появившееся на душе, легко могло быть разрушено черным силуэтом, который, в этом Линда не сомневалась, прямо сейчас стоит в окне и сверлит её застывшим взглядом.

Это чувство — чувство навязчивого взора, устремленного прямо в твою спину, — выводило из себя. Не давало сосредоточиться ни на чем. Но еще страшнее было бы обернуться и увидеть подтверждение страхов собственными глазами.

И лишь когда калитка уже закрылась за ними, девушка не выдержала. Стараясь не привлекать внимания Нильсона, она бросила быстрый взгляд на то окно, где в прошлый раз видела его. Уже почти уверенная, что человек будет там, недвижимый, видимый одной лишь ей.

Но в окне никого не было. Лишь качались занавески — с таким сильным ветром это даже не настораживало.

Не должно было. Но тревога сидела в сознании, и что- то не давало ей утихнуть. Что- то такое очевидное и простое… что- то неправильное в этих качающихся занавесках. Никак не понять, что именно.

Ерунда. Линда уже с раздражением отбросила ненужные мысли, злясь на саму себя.

Тепло внутри внушительного здания кинотеатра было почти осязаемым, пахло карамелью и жареной кукурузой.

Пока Нильсон выбирал картину и билеты, она рассматривала постеры к фильмам. Обычно внимание девушки притягивали в основном документальные картины, но сейчас хотелось бы отключить разум хотя бы на полтора часа.

«Искусство спасения», — заголовок комедии, постер которой выделялся на фоне полудюжины других своей яркой расцветкой. Линда вкратце пробежалась глазами по синопсису: ничего тяжелого. История о мужчине, который собирался уберечь любимый парк от закрытия, организовав сбор денег на реконструкцию. Листовки обещали положительные эмоции.

Взгляд Линды вернулся к окнам, за которыми стелилась сплошная серая пелена.

Положительные эмоции, коих сейчас так не хватало.

Вернулся Нильсон, держа в одной руке крупное ведро с попкорном, а в другой — жестяной стакан с холодной газировкой. Мужчина ободряюще улыбался, но в этой улыбке Тиль с сожалением читала другую эмоцию — жалость. К ней, совсем расклеившейся за эти несколько дней, конечно же. Да, Нильсон всегда рядом и всегда готов помочь, но он теперь не воспринимал девушку адекватной. Для него она нездорова и нуждается в постоянном присмотре. Неполноценна, вот будет лучшее слово.

— Через двадцать минут, — сказал Брайер, указывая на постер позади Линды, — должно быть весело.

Минуты ожидания сеанса тянулись, словно их прокручивали снова и снова. Два раза девушка ловила на себе взгляды прохожих. И её, и Нильсона рассматривали с любопытством, похоже, начали узнавать. Ей следовало быть к этому готовой, даже в маленьком городке штата Мэн если не ее, так героя всех агитационных листовок Нильсона Брайера рано или поздно должны были узнать. И если поначалу интересующиеся взгляды скользили по ним, то в какой- то момент окружили стеной, и Линда почувствовала себя в ловушке.

Вскоре любопытные взгляды сменились изучающими. Линда стала считать секунды до того, как начнут пропускать в зрительный зал. Но тогда…она окажется с ними в одном помещении. Захотелось как можно скорее уйти, но она не могла в очередной раз подвести Нильсона и вновь показать себя беспомощной.

Повернувшись, она увидела, как женщина мгновение назад говорившая по телефону, стала смотреть на неё, отложив устройство. Она пошла прямо на неё, и Линду пронзил холод. Кто она такая? Что ей может быть нужно?

Женщина приближалась, оставалось всего несколько шагов, Тиль инстинктивно зажмурилась и отвернулась, а потом услышала как шаги стали удаляться. Открыв глаза, девушка увидела, как ее "преследовательница" встречается с подругой, не обращая на саму Линду никакого внимания.

— Ты чего? — недоуменно спросил Нильсон.

— Ничего, — попыталась изобразить безразличие Линда, но вышло раздражение, — идём в зал.

Они зашли в небольшой кинозал, способный вместить около пятидесяти человек, заняли места ближе к центру. Линда вздрогнула, когда под ногами хрустнул попкорн.

Да уж, убирали здесь не слишком хорошо.

Тиль осторожно осмотрелась, они все еще приковывали взгляды. Сидевшие позади парень и девушка о чем- то шептались, изредка поглядывая на них. Не нужно быть гением, чтобы понять содержание беседы.

Нильсон приобнял Тиль, в зале погас свет. На мгновение девушка почувствовала привычную опору, но как только в зале стало совсем темно, на экране пошла задержка перед трейлерами, она вновь разглядела в темноте силуэт. Казалось бы, как такое возможно? Среди черного разглядеть что- то, но Тиль была уверена, он здесь. Или нет…

Она взялась за голову, пытаясь привести себя в чувство. Никого там нет и быть не может. Сердце снова забилось, тревожные мысли стали заполнять голову. Неужели это охотник? А может быть хуже — она сошла с ума, теперь точно, пути назад нет. Она отчетливо видит того, чего нет на самом деле.

Экран сверкнул, высветились буквы кинокомпании, возрастной рейтинг. На том месте, где был силуэт, ожидаемо ничего не оказалось. Но Линда была уверена. Ей тут же захотелось уйти.

Нильсон тем временем зачерпнул полную ладонь попкорна и отправил в рот. Он выглядел таким беззаботным в этот момент, но в то же время она подумала, скоро ли ему надоест постоянно нянчиться со своей неполноценной второй половиной? Может быть, он уже начинает постепенно уходить от проблемы, например, отвлекаясь на фильм, чтобы не думать о ней. Принимает собственное лекарство.

Они снова смотрели. В этот раз потому, что она вела себя, как сумасшедшая: хваталась за голову, смотрела по сторонам. Нужно взять себя в руки.

Изображения на экране сменялись, герои о чем- то говорили, но суть фильма ускользала от Линды, она всматривалась в темноту запасных выходов, пыталась что- то разглядеть в тусклом красном свете эвакуационной таблички. Он должен быть здесь. Ведь если это так, она не сошла с ума.

Вот он!

Нет, лишь человек с первого ряда вышел из зала. Линда чуть подалась вперед, прищурилась. Глаза очень устали.