Розенкранц и Гильденстерн мертвы - Том Стоппард

– Прекрасно – я остаюсь, ты – идешь.

Розенкранц.

– Правильно.

Гильденстерн идет в центр сцены.

– Минутку.

Гильденстерн поворачивается и идет, пятясь, к Розенкранцу, который двигается к авансцене; расходятся. Розенкранц останавливается.

– Послушай.

Гильденстерн останавливается.

– Надо держаться вместе. Он может быть небезопасен.

Гильденстерн.

– Разумно.

Гильденстерн подходит к Розенкранцу. Замирают ненадолго в своих первоначальных положениях.

– Так, наконец-то мы куда-то идем.

Пауза.

– Конечно, он может не прийти...

Розенкранц (легко).

– О, он придет.

Гильденстерн.

– Пришлось бы кое-что объяснять.

Розенкранц.

– Придет. (Легким шагом идет в глубь сцены.) Не волнуйся – можешь верить мне на слово. (Вглядывается за кулису, пораженно.) Идет.

Гильденстерн.

– Как?

Розенкранц.

– Просто идет.

Гильденстерн.

– Один?

Розенкранц.

– Нет.

Гильденстерн.

– А кто с ним?

Розенкранц.

– С ним старик.

Гильденстерн.

– Тоже идет?

Розенкранц.

– Нет.

Гильденстерн.

– Не идет?

Розенкранц.

– Нет.

Гильденстерн.

– О, удачно, лучше не могло быть. (И внезапно воодушевляется – он готов действовать.) Загоним его в капкан.

Розенкранц.

– Какой капкан?

Гильденстерн.

– Стань здесь. Нельзя дать ему уйти.

Ставит Розенкранца лицом туда, откуда должен появиться Гамлет. Становится рядом с ним, несколькими шагами ближе к авансцене; таким образом они перекрывают одну сторону сцены, стоя лицом к противоположной. Гильденстерн расстегивает ремень, Розенкранц – тоже. Они связывают свои ремни и берутся за концы. Штаны Розенкранца начинают сползать вниз. Из противоположной кулисы появляется Гамлет, медленно волоча тело Полония. Он идет в глубину сцены, поворачивает к выходу в ту же кулису, из которой появился, несколькими метрами левее (правее). Розенкранц и Гильденстерн, держащие свои ремни натянутыми как струна, смотрят на него в некотором замешательстве. Гамлет удаляется, волоча тело. Они ослабляют ремни.

Розенкранц.

– Ну, обошлось.

Гильденстерн.

– Что могут сделать два человека?

Они надевают ремни, Розенкранц подтягивает штаны.

Розенкранц (обеспокоенно – делает несколько шагов в ту сторону, куда ушел Гамлет).

– Он был мертв.

Гильденстерн.

– Конечно, мертв.

Розенкранц (оборачиваясь к Гильденстерну).

– По-настоящему.

Гильденстерн (раздраженно).

– Да, мертвецки.

Пауза.

Розенкранц.

– Позови его.

Гильденстерн.

– По-моему, мы уже это пробовали.

Розенкранц (кричит).

– Гамлет!

Гильденстерн.

– Не будь кретином!

Розенкранц (орет).

– Лорд Гамлет!

Входит Гамлет. Розенкранц немного изумлен.

Принц, что вы учинили с мертвым телом?

Гамлет.

Смешал с землей – она ему сродни.

Розенкранц.

Скажите, где оно, чтоб мы смоглиСнести его в часовню.

Гамлет.

– Вы этому не верьте.

Розенкранц.

– Чему не верить?

Гамлет.

– Что вашу тайну я хранить умею, а свою нет. К тому же на вопросы губки какой ответ может дать королевский сын?

Розенкранц.

– Вы принимаете меня за губку, мой принц?

Гамлет.

– Да, сударь; которая впитывает благоволение короля, его щедроты, его пожалования. Но такие царедворцы служат королю лучше всего напоследок; он держит их, как обезьяна, за щекой: раньше всех берет в рот, чтобы позже всех проглотить; когда ему понадобится то, что вы скопили, ему стоит только нажать вас – и, губка, вы снова сухи.

Розенкранц.

– Я вас не понимаю, мой принц.

Гамлет.

– Я этому рад; хитрая речь спит в глупом ухе.

Розенкранц.

– Мой принц, вы должны сказать нам, где тело, и пойти с нами к королю.

Гамлет.

– Тело у короля, но король не у тела. Король суть вещь...

Гильденстерн.

– «Вещь», мой принц?

Гамлет.

– Невещественная. Ведите меня к нему.

Гамлет идет решительным шагом в сторону одной из кулис. Они, как пастухи, следуют за ним. Уже перед самым выходом Гамлет случайно замечает Клавдия, появляющегося в глубине сцены, и склоняется в глубоком поклоне. Розенкранц и Гильденстерн, следуя его примеру, тоже низко кланяются – глубокий церемонный поклон царедворцев, со взмахом плаща и т. п. Гамлет между тем продолжает движение и, повернув в противоположную сторону, покидает сцену; Розенкранц и Гильденстерн, стоя с опущенными головами, не замечают этого. Никто не входит. Розенкранц и Гильденстерн выпрямляются и обнаруживают, что кланяются пустоте. Позади них на сцене появляется Клавдий. При первых его словах они быстро поворачиваются и снова склоняются в глубоком поклоне.

Клавдий.

Ну, как там? Что случилось?

Розенкранц.

Куда он спрятал тело, государь,Узнать мы не смогли.

Клавдий.

А где он сам?

Розенкранц (частичное замешательство).

Здесь рядом; под присмотром в ожиданьеВелений ваших.

Клавдий (на ходу).

Пусть его введут.

Для Розенкранца это – как кулаком между глаз, но только глаза это показывают. Снова сильное замешательство. После чего он с внушительным видом поворачивается к Гильденстерну.

Розенкранц.

Эй, приведите принца.

Розенкранц доволен своей находчивостью. Гильденстерн пойман и предан. Он открывает рот и тут же его закрывает. Но положение спасено: Гамлет и сопровождающая его стража входят и пересекают сцену, следуя за Клавдием.

Освещение меняется на наружное.

(Собираясь идти.)

– Ну, теперь все в порядке, а?

Гильденстерн (неподвижно, задумчиво).

– По-видимому, это еще не все. Не такая это ситуация. Но почему именно мы? – ведь кто б угодно сгодился. И мы ничем не помогли.

Розенкранц.

– Это было, так сказать, испытание. Но теперь с нами все.

Гильденстерн.

– Все? Что все?

Розенкранц.

– Не желаю углубляться. Меня, тьфу-тьфу, это не интересует. (Направляется в глубину сцены к выходу.) Что до меня, так я рад, что видел его в последний раз. (И он смотрит за кулисы и тут же оборачивается; выражение его лица выдает, что там Гамлет.)

Гильденстерн.

– Я знал, что еще не конец.

Розенкранц (взвизгивает).

– Что еще??!

Гильденстерн.

– Мы же везем его в Англию. Что он там делает?

Розенкранц.

– Разговаривает.

Гильденстерн.

– Сам с собой?

Розенкранц делает шаг, Гильденстерн его удерживает.

– Он один?

Розенкранц.

– Нет, с военным.

Гильденстерн.

– Значит, не сам с собой.

Розенкранц.

– Не совсем... Пошли?

Гильденстерн.

– Куда?

Розенкранц.

– Куда угодно.

Гильденстерн.

– Зачем?

Розенкранц поднимает голову, прислушиваясь.

Розенкранц.

– Опять то же самое. (С тоской.) Чего бы я желал, так быть не здесь...

Гильденстерн.

– Бред наш насущный даждь нам днесь.

Появляется Гамлет, разговаривающий с воином в доспехах. Розенкранц и Гильденстерн не оглядываются.

Розенкранц.

– Будем тут торчать из-за них, пока не сдохнем. Как минимум. И погода переменится. (Смотрит наверх.) Не вечно же будет весна.

Гамлет.

– Скажите мне, мой друг, чье это войско?

Воин.

– Норвежца, сударь.

Гамлет.

– Нельзя ль узнать, куда оно идет?

Воин.

– Куда-то против Польши.

Гамлет.

– А кто командует над ним?

Воин.

– Племянник старого Норвежца, Фортинбрас.

Розенкранц.

– Мы замерзнем. Лето тоже не будет вечно.

Гильденстерн.

– Вид довольно осенний.

Розенкранц (разглядывая землю).

– Никаких листьев.

Гильденстерн.

– Осенний – при чем тут листья? Что при чем, так это некоторая коричневатость – в конце дня... Она подкрадывается к нам, уж поверь мне... Яблочные и мандариновые тени, как старое золото, окрашивают самые краешки наших чувств, сияющая глубокая охра, жженая умбра и пергамент засохшей земли, мерцающие изнутри и снаружи... фильтруют свет. В такое время, конечно, листья могут и падать, как говорят, но по чистой случайности... Вчера все было сине, точно дым.