320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан - Георгий Натансон

Они не утвердили даже Михаила Жарова:

– Жаров – артист знаменитый, вы с ним не справитесь. Да и слушать он вас не будет. Ищите других актеров!

Я был в отчаянии. Но уверенность в своей правоте позволила мне обратиться к председателю кинокомитета А.В. Романову. Через день он принял меня, молодого неизвестного режиссера, и посочувствовал:

– Но как же я могу повлиять на решение худсовета «Мосфильма», самого авторитетного в советском кинематографе?

(Сейчас, в демократическое время, к председателю Департамента кинематографии на прием не попадешь, так же как и к заместителям министра культуры. Все всегда заняты. А в советское время у чиновников Госкино каждую неделю был обязательный прием по личным вопросам. В демократическое время расцвела бюрократия ярким цветом и выросла коррупция – такие приемы были отменены).

Увидев, как я расстроился, посоветовал принести кинопробы на ближайшее заседание Коллегии комитета, где должны присутствовать все председатели кинокомитетов союзных республик…

В фойе возле кабинета Романова встретились все руководители кино национальных республик. Министр кино Армении взасос целовался с министром Азербайджана. Дружба народов была искренней. За министрами последним в кинозал проследовал Романов. Я за ним.

– Подождите решения в фойе. У нас могут высказаться более сурово, чем на худсовете «Мосфильма», и вы получите инфаркт.

Ждал я более часа. Первым вышел Романов:

– Поздравляю.

Пробы были встречены восторженно. А Сергей Герасимов отозвался так:

– Вы подобрали на женские роли прекрасных актрис и должны их снимать. Удачен и Жаров. Поздравляем!

Как же я был рад! Всех актеров утвердили. Я помчался на студию.

– Снимайте картину, – сказал мне директор «Мосфильма», – с Госкино, но без нас. Худсовет никакого отношения к ней иметь не будет.

Снимал я «Старшую сестру» со всеми актерами, которых подобрал.

Съемки «Старшей сестры» мы начали с натуры в Ленинграде в торговом порту. Доронина и Чурикова играли учетчиц грузов. Отложив с оператором Владимировым проход героини у причала на следующий день, я приехал рано утром на съемку и увидел пришвартовавшиеся к причалу два парусных корабля! Я был в восторге. Божий подарок! На их фоне и прошла Доронина. Композитор картины Чистяков написал замечательную музыку к этой сцене, как и ко всей картине.

На репетиции фильма «Старшая сестра»

А в павильоне «Мосфильма» снимали экзамены приемной комиссии, которую возглавлял выдающийся артист МХАТа Павел Массальский, в жизни принимавший Татьяну Доронину в Школу-студию МХАТ. Рядом с ним в комиссии сидела великая Софья Пилявская. Татьяна Васильевна прекрасно читала монолог Белинского о театре.

Сложности съемок состояли в том, что Георгий Александрович Товстоногов разрешил мне снимать Доронину только в свободное от спектаклей и репетиций время. И Татьяне Васильевне приходилось бесконечно ездить из Ленинграда в Москву, часто задерживая съемки. Ее гримировала лучшая гримерша «Мосфильма» Тамара Гайдукова, и часто на это уходила половина съемочного времени, так как после работы гримера Доронина сама поправляла грим и реснички. Практически мы снимали картину по полсмены в день.

После того как была снята почти половина картины, Татьяна Васильевна меня спросила:

– Георгий Григорьевич! А снятый материал вы смотрите?

– Каждый день.

– Ну и как?

– Мне кажется, что все нормально (мне материал очень нравился).

– А я могу посмотреть?

– Безусловно.

Рабочий момент съемок фильма «Старшая сестра»

В один из приездов Дорониной на три дня, перед съемками, в маленьком просмотровом монтажном зале, в присутствии одной монтажницы я показал ей все снятое и смонтированное. Когда зажгли свет, после паузы Татьяна Васильевна сказала:

– Георгий Григорьевич! Это все ужасно, это все вне искусства!

Я обомлел. Актеры быстро сдружились и работали с увлечением. И даже великий Жаров ни разу со мной не поспорил, ни разу. Свое мнение она сейчас расскажет актерам, и никто больше не станет слушать меня. Но Татьяна Васильевна промолчала. Съемки продолжались. Через несколько дней Доронина обратилась ко мне с просьбой показать весь снятый материал женщине, вкусу которой она доверяет. Мне уже было все равно. Если завалю картину на «Мосфильме», мне больше не работать…

В тот же маленький зал вместе с Дорониной вошли небольшая худенькая женщина и плотный рыжеватый юноша.

По окончании просмотра женщина сказала Дорониной:

– Это все гениально!

Я понял ее высказывание по-своему – решил, что слово «гениально» обозначает другое, бранное, также начинающееся на «г».

– Я очень сожалею, что показал вам материал, так как половину работы кое-кому не показывают…

– Нет, я в восторге от просмотра. Продолжайте в том же духе, и у вас будет замечательная картина.

Татьяна Доронина, Леонид Куравлев и Михаил Жаров в фильме «Старшая сестра»

Рыжеватый юноша тоже одобрил материал. Это были Эдвард Радзинский и его мама.

Через некоторое время Татьяна Васильевна стала женой Радзинского…

Александр Володин после просмотра фильма сказал: «Мне за картину не стыдно». И все!

Фильм я сдавал Алексею Владимировичу Романову. Он был под впечатлением от картины, от Дорониной, Теняковой, Чуриковой, Жарова и Соломина. И сказал, что посылает наш фильм на декаду советского кино в Рим и Милан еще с другими фильмами. Итак, «Старшая сестра» сначала вышла на экранах в Италии и только потом в СССР. Успех картины в Италии был грандиозным! Белокурая русская красавица Татьяна Доронина стала любимицей итальянцев. «Доронина – это явление в кинематографе», – писали итальянские критики. За ней ходили фотографы, кинооператоры, ее забрасывали цветами, сравнивали с Джульеттой Мазиной и Мэрилин Монро, но Татьяну Доронину ни с кем сравнить нельзя. Она – личность особая, уникальная! «Старшую сестру» назвали лучшим неореалистическим фильмом советского кинематографа.

На пресс-конференции я сказал, что неореализму научился у итальянцев, по фильмам Феллини, Антониони, Висконти, де Сика и других великих режиссеров. Критики мне возразили. «Неореализму нас научил ваш русский режиссер Марк Донской в фильме-трилогии о Максиме Горьком», – утверждали они.

После выхода в СССР «Старшая сестра» имела такой же грандиозный успех. За месяц – тридцать миллионов зрителей! Люди стояли в кассы кинотеатров в огромных очередях на улице…

Итак, родилась новая кинозвезда – Татьяна Доронина, любимица зрителей, вставшая рядом с Любовью Орловой, Тамарой Макаровой, Мариной Ладыниной. Эстрадные актеры ее пародировали под аплодисменты. Девушки носили прически «под Доронину». Читатели журнала «Советский экран» признали ее лучшей актрисой 1966 года.

Рабочий момент съемок фильма «Старшая сестра»

Блеснула в фильме и талантливая Наташа Тенякова, а в эпизоде – удивительная, неповторимая, талантливая, такая правдивая Инна Чурикова.

Конечно, Александр Володин написал изумительную пьесу, по которой и создал сценарий «Старшей сестры». Он прекрасный драматург. Только через тридцать лет на кинофестивале «Литература и кино» в Гатчине Володин со сцены заявил: «Натансон снял замечательную картину…»

Мне было очень приятно, когда режиссер Глеб Панфилов отметил, что в «Старшей сестре» ему очень понравилась Инна Чурикова. С ней он познакомился позже, а потом и женился на ней. В дальнейшем он снимал Чурикову в своих фильмах, она прогремела в картине «Начало», а затем и в других панфиловских работах. Безусловно, Инна Чурикова – великая актриса.

Глава 11 «Еще раз про любовь» Эдвард Радзинский, Татьяна Доронина, Владимир Высоцкий, Александр Лазарев

Однажды Эдвард Радзинский спросил меня, видел ли я в «Ленкоме» его пьесу «104 страницы про любовь»? – Нет, – ответил я.

Эдвард обиделся.

– Да как вы могли не посмотреть мою пьесу! Вся интеллигенция Москвы ее смотрит. Пойдите, посмотрите ее в Ленкоме, и если вам спектакль понравится, я даю вам право экранизации. – И добавил: – Многие режиссеры добиваются у меня этого права.

– Спектакль смотреть не буду. Не хочу давления чьей-то режиссуры. Дайте пьесу.

Эдик вручил мне ее текст с надписью: «Георгию Натансону с верой в успех совместной работы. Эдвард Радзинский. 6 июля 67 года».

Пьеса мне понравилась.

Принятый «Мосфильмом» сценарий по пьесе Э. Радзинского «104 страницы про любовь» («Еще раз про любовь») был отвергнут редакционной комиссией Госкино, как… пошлый, аморальный. Сейчас это звучит нелепо и даже смешно, но тогда дело обстояло именно так. «Разве может советская девушка в первый же вечер знакомства с мужчиной поехать к нему?!» – вопрошали чиновники. Такое было время.