320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан - Георгий Натансон

У нас был прекрасный актерский состав: совсем еще юный Олег Табаков, который сразу же восхитил меня, замечательные Валентина Сперантова, Лилия Толмачева, Геннадий Печников, Лев Круглый, Евгений Перов. В съемках участвовали прекрасный художник М. Курилко, отличный оператор В. Домбровский и известный композитор А. Спадавеккиа.

После принятия фильма художественным советом и дирекцией «Мосфильма» нам предстояло сдать «Шумный день» министру культуры, члену Политбюро Екатерине Алексеевне Фурцевой и получить право на прокат.

Виктор Сергеевич Розов, сославшись на нездоровье, поехать к Фурцевой отказался. Анатолий Эфрос сказал, что занят на репетиции, и пришлось мне держать экзамен одному.

В большой пустой зал Министерства культуры вошла Фурцева. Она мне сразу понравилась. Вежливо поздоровавшись, Екатерина Алексеевна, одетая в строгий темный элегантный костюм с белоснежным жабо, села в центральное кожаное кресло, подобрав под себя ножки в черных туфельках-«лодочках». Фурцева смотрела на экран, а я – на нее. Вдруг ее лицо стало серьезным и даже хмурым. По окончании фильма, так же уютно сидя в кресле под окошечком проектора, она обратилась ко мне:

– Я не приму ваш фильм, Георгий Григорьевич. У вас с экрана идет ругань. «Все Фиры и Веры – дуры без меры!» Эти слова будут повторять школьники, оскорбляя девочек. Кино – это огромная сила, а дурной пример заразителен… – (что сказала бы Екатерина Алексеевна, услышав сегодня нецензурную брань и мат, повсеместно звучащие с экранов кино и телевидения?) – И потом, почему вы сняли фильм в захолустьях старой Москвы, когда есть красивые проспекты? Например, Калининский… (Мы снимали на Старом Арбате.) – Наши друзья за рубежом удивляются, отчего в советских картинах показываются трущобы? Нет-нет, в таком виде я фильм не приму…

Виктор Розов и я после просмотра фильма «Шумный день»

Я уверял ее, что картина будет полезна, как и все пьесы Виктора Розова, что она зовет к борьбе с идеологией мещанства, разоблачает нечестность, бездуховность…

Рядом со мной сидел начальник главка кино Сурин. Он наступил мне на ногу, чтобы я не спорил.

Но я не сдавался.

– Хорошо, вызовите, товарища Павлова… – (это был первый секретарь ЦК ВЛКСМ), – пусть он выскажет мнение комсомола.

Через сорок минут Павлов уже смотрел фильм. Лицо его было хмуро. По окончании мы прошли в кабинет Фурцевой.

– Это итальянская неореалистическая картина, только заменить имя «Олег» на итальянское. Старый двор, грязные улицы… Фильм надо исправлять.

Я не согласился с Павловым и вновь принялся защищать нашу с Эфросом и Розовым работу. Сурин, сидящий рядом, опять надавил ботинком на мою ногу и сурово посмотрел на меня. Я не сдавался. Фурцева меня не прерывала.

– Пригласите товарища Демичева… – (он был тогда первым секретарем МК партии). – Послушаем, что скажет партия.

И вновь просмотр. Демичев смотрел фильм очень доброжелательно. Смеялся над репликами, был серьезен в драматических местах. По дороге в кабинет Фурцевой заметил:

– Хорошая картина!

Потом отметил, что прекрасно играют актеры, фильм несет добрые идеи, и молодежи он нужен, да и не только молодежи. Фурцева, прощаясь со мной, сказала, что заключение по фильму будет «Мосфильму» сообщено. Я ушел. Демичев и Сурин остались.

Анатолий Эфрос и я на съемках фильма «Шумный день»

Вскоре мы получили письмо из Министерства культуры. Заключение состояло из двух пунктов:

1. Название фильма «В поисках радости» заменить на «Шумный день».

2. Слово «дуры» автору заменить на более мягкое.

Розов поменял слово, получилось: «Все Фиры и Веры глупы без меры».

Фильм «Шумный день» за два месяца посмотрели восемнадцать миллионов зрителей, и он многократно окупил вложенные в него средства. Талантливый Олег Табаков стал любимцем зрителей. Сегодня Олег Павлович народный артист СССР, художественный руководитель МХАТа им. Чехова, «Табакерки» и театральной школы, да и просто гениальный актер, выдающийся педагог и организатор. На спектаклях с его участием всегда аншлаги.

В свой семидесятилетний юбилей я получил доброе приветствие от Виктора Сергеевича Розова. Послание великого Розова меня безмерно обрадовало.

«Дорогой Георгий Григорьевич!

Сердечно поздравляю Вас с юбилеем!

Говорят, что все в жизни относительно, а уж в нашем мире, в мире искусства – тем более. Сегодня мне Ваша дата представляется возрастом новых свершений и радостной, увлеченной работы. Однако, конечно, и за то, что уже сделано Вами в нашем кинематографе, – огромное спасибо. Особенно мне приятно, что Вы доказали, как плодотворно может быть обращение к современной драматургии. Отдельное спасибо Вам – за меня и за моих коллег, замечательных советских драматургов С. Алешина, А. Володина, Э. Радзинского и др.

Олег Табаков в фильме «Шумный день»

Кадр из фильма «Шумный день». Олег Табаков и Лев Круглый

И еще, во всех Ваших фильмах люди – это самостоятельный мир, и каждый из них Вам дорог и интересен. Вы исследуете человеческие судьбы с болью и состраданием, с восторгом и с гневом, и это мне очень дорого в Вас и Ваших замечательных работах. Как приятно, что, следуя традициям нашего великого искусства, Вы верите, что человек – это человек, а не инфузория под микроскопом или даже некое человекоподобное существо «за стеклом». Удач Вам, здоровья и еще много-много «шумных дней» в поисках радости. Ваш Виктор Розов».

Глава 9 Счастливые и трагические дни Встречи с Николаем Черкасовым и Самуилом Алешиным

1963 год . В 2003 году столетний юбилей выдающегося русского трагика и комедийного артиста, любимца миллионов зрителей, государственного деятеля и патриота Николая Черкасова прошел почти не замеченным. Ни Министерство культуры РФ, ни Союз кинематографистов РФ, ни сочинский «Кинотавр», ни каналы Центрального телевидения не отметили столь дорогую дату. Даже Дом кино не устроил вечер его памяти. Да что говорить, когда в наше время забываются поэты Серебряного века, а школьники не знают, кто такой маршал Жуков. Их имена тонут в пучине сегодняшних героев кинофильмов и сериалов ТВ – бандитов, убийц, насильников, полицейских и миллионеров. Ахматову, Гумилева, Цветаеву, Мандельштама, Волошина, Блока дети не знают. Зато они любят Арнольда Шварценеггера. Побеждает культурная контрреволюция.

«Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно. Не уважать оной есть постыдное малодушие», – так сказал А.С. Пушкин. Забыли мы заповедь великого поэта.

Еще в детстве, увидев фильм «Дети капитана Гранта», я, как и миллионы мальчишек и девчонок, влюбился в веселого и озорного Паганеля – Черкасова, в песню Дунаевского «Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка – это флаг корабля…», которую пела вся страна…

Николай Черкасов был замечательным театральным актером, танцевал в балете, работал артистом миманса, играл на одной сцене с Федором Шаляпиным. Он снимался в фильмах «Депутат Балтики», «Дети капитана Гранта», «Александр Невский», «Иван Грозный», «Дон Кихот»; работал с Сергеем Эйзенштейном, Григорием Александровым, Григорием Козинцевым… Последняя и, как признавался сам актер, любимая его роль в кино – академик Дронов в моем фильме «Все остается людям».

Дни работы над фильмом «Все остается людям» я назвал бы одновременно счастливыми и трагическими. Сотрудничать с великим Черкасовым было действительно счастьем. Но для самого актера это время стало тяжелым. В дни съемок его уволили из ленинградского театра имени Пушкина – «Александринки», в которой он прослужил более тридцати лет. К тому же он сильно болел тогда, настолько сильно, что роль академика Дронова оказалась последней в его жизни.

Николай Черкасов и я в гримерной перед съемками фильма «Все остается людям»

Сейчас трудно поверить в то, что выдающегося актера не хотели утверждать на эту роль. Да и вообще не желали, чтобы фильм был поставлен…

А дело было так: я принес сценарий «Все остается людям» – на мой взгляд, философский, умный – Ивану Александровичу Пырьеву, который в то время был директором «Мосфильма». Тот обещал за ночь с ним ознакомиться. На следующий день я пришел к нему – лицо хмурое.

– Я с тобой, – говорит, – буду сценарий на худсовете обсуждать.

Не понравилось, значит. Надо сказать, что в сценарии было очень мало действия и объектов – квартира Дронова, кабинет и два кусочка натуры.

«Все остается людям», рабочий момент. Николай Черкасов, Софья Пилявская и я

На худсовете первым выступил режиссер Е. Дзиган: —Средняя пьеса, по которой написан сценарий, к кино не имеет никакого отношения.

Затем взорвался Пырьев (Иван Александрович начинал свою речь как обычно, почти шепотом, а потом доходил до крика):