320 страниц про любовь и кино. Мемуары последнего из могикан - Георгий Натансон

Для меня стало неожиданностью, когда однажды он появился под навесом на пляже с пиджаком в руках и, сев на скамеечку, чего-то ожидал, не замечая меня. Скамейка была расположена у выложенных камней, покрытых белой краской, изображающих барельеф лица В.И. Ленина в профиль. Через несколько минут к нему, застегивая на ходу ситцевый халатик, прибежала молодая милая женщина, села с ним рядом. Видимо, новая знакомая из числа отдыхающих.

Срок его путевки подходил к концу. Через две недели мы расстались. Он должен был улететь в Москву и на прощание оставил мне номер телефона своей квартиры на Фрунзенской набережной. Однако на утро я вновь увидел его в санатории.

– Плохая погода. Москва не принимает. Звоните. Буду рад с вами встретиться. Мне с вами было интересно. Вы хороший слушатель. Желаю успеха в съемках «Посла».

Так он возвращался из аэропорта дважды, и мы продолжали встречаться.

Я его поблагодарил за беседы и рассказы не только о Коллонтай, но и о Сталине во время войны, о маршале Жукове при обороне Москвы и разгроме немцев под Москвой. Было необычайно познавательно узнать об этой великой победе из уст соратника Жукова. Больше с Николаем Александровичем я не увиделся, но встречи с ним и его исповедь запомнил навсегда.

Картина «Еще раз про любовь» имела в нашей стране ошеломляющий успех. Зрители ломились в кинотеатры. Спекулянты перепродавали билеты. Татьяна Доронина утвердилась в «звании» звезды советского кино, кумира зрителей, особенно молодежи. Многие смотрели наш фильм по нескольку раз, надеясь, что стюардесса Наташа выживет после аварии самолета…

А я вспоминал, как опытные кинематографисты на принятии кинопроб Дорониной на «Старшую сестру» говорили: «Этой девушке кино противопоказано». Режиссер должен верить только себе, не обращать внимания на критиков и киноведов, да и на своих коллег режиссеров. В этом я убедился и на фильме Андрея Тарковского «Иваново детство» с талантливым Николаем Бурляевым, ставшим впоследствии замечательным актером, организатором и президентом фестиваля «Золотой витязь» и выдающимся деятелем русской культуры.

Фильм «Еще раз про любовь» был удостоен высокой премии на международном кинофестивале в Колумбии, в городе Картахена.

Более чем через месяц после этого фестиваля меня вызвал к себе Романов:

– Георгий Григорьевич, я ведь запретил вам снимать эту картину! Как же вы осмелились? Виноват Баскаков. Он получил выговор. – Но после паузы улыбнулся и показал на серебряную вазу почти в метр высотой, стоявшую у него на столе. На ней была золотая пластина с выгравированной по-испански надписью: «Георгию Натансону – за мастерство режиссуры и высокие моральные качества, а также яркие актерские достижения героев фильма» (актеров Дорониной и Лазарева). Это был приз с Колумбийского кинофестиваля.

Кадр из фильма «Еще раз про любовь»

– Я представляю, какие там были картины, – усмехнулся он, – если ваша оказалась самой высокоморальной, – и передал на карточке напечатанный по-русски текст перевода с золотой пластинки. Вазу оставили для музея в Госкино.

Разумеется, встреча с Романовым была для меня неожиданной. А произошло вот что.

В Колумбию на международный фестиваль, в котором Советский Союз принимал участие впервые, Госкино направило на конкурс картину (не помню ее названия), разумеется, утвержденную Романовым, и десять фильмов для продажи в прокат. Сопровождали фильмы два работника отдела внешних сношений Госкино. Жюри фестиваля конкурсный фильм не понравился, и они обратились к двум представителям Госкино с просьбой показать привезенные фильмы. Увидев «Еще раз про любовь», предложили этой картиной заменить представленную. Представители Госкино необыкновенно взволновались, зная отношение Романова к моей работе, пытались дозвониться Алексею Владимировичу в Москву через Америку и Мексику, но не удалось. В то время мобильных телефонов еще не было. Тогда один из представителей Госкино решил показать наш фильм послу Советского Союза в Колумбии. Посол пришел от него в восторг:

– Выставляйте «Еще раз про любовь» на конкурс под мою ответственность.

Жюри и гости фестиваля приняли картину «на ура», и мы получили Гран-при. Счастливая случайность.

Какая радость, что фильм ежегодно показывают по каналам Центрального телевидения, особенно по «Культуре».

В феврале 2003 года в Доме Хонжонкова прошел третий ежегодный фестиваль – смотр российских фильмов о любви «Любить по-русски». Мне за фильм «Еще раз про любовь» был вручен приз «Большая золотая подкова» – в номинации «За выдающиеся произведения о любви и вклад в киноискусство». Такую же «Золотую подкову» получили Татьяна Доронина и Александр Лазарев. Наша работа прославилась как лучшая картина о любви.

Мне в жизни посчастливилось общаться с большим количеством интересных, одаренных и замечательных людей. Обо всех рассказать невозможно. Поделюсь с некоторыми воспоминаниями.

Глава 12 Встреча с Сарой Монтьель – королевой Шантеклера

Как-то мне позвонили из Отдела внешних сношений Госкино и обратились с просьбой встретить на «Мосфильме» испанскую кинозвезду Сару Монтьель, прилетевшую в Москву на несколько часов.

– Покажите ей студию и отрывок из «Старшей сестры», где Доронина поет «Калитку» и танцует.

– Я ее прославленного фильма «Королева Шантеклера» не видел, – ответил я.

– Ничего. Ей важно посмотреть «Мосфильм».

Уговорили.

За время, оставшееся до приезда Сары, я подготовил эпизоды в просмотровом зале. Вскоре к дверям «Мосфильма» подъехала машина. Из нее вышли Сара и переводчица. Я протянул актрисе руку, а она обняла меня и поцеловала в щеку. Я обалдел. Передо мной была потрясающая красавица, прославленная мировая звезда. Наше путешествие по «Мосфильму» началось с павильонов. Везде шли съемки. Сара с любопытством наблюдала за работой актеров, скромно, шепотом что-то спрашивала на ухо у переводчицы, та ей тоже на ухо отвечала. Затем мы прошли в просмотровый зал. На экране возникли эпизоды с Татьяной Дорониной, где она перед Жаровым и Куравлевым пела «Калитку», а потом танцевала со стулом. Зажгли свет.

Сара Монтьель в фильме «Королева Шантеклера»

– Браво! Браво! – захлопала в ладоши Сара. Она была в восторге. – Эта молодая актриса очень талантлива! Кто она? Она так очаровательна! Ваша студия колоссальна! Это московский Голливуд. В Мадриде студия маленькая. К сожалению, русские картины в Испании не идут, – сокрушалась Сара.

С «Мосфильма» мы поехали на Ленинские горы (сейчас им возвратили прежнее название – Воробьевы), и с обзорной площадки она осмотрела панораму Москвы и восхищалась городом, Москвой-рекой. Затем отправились на Красную площадь. В это время били куранты. Сара с восхищением прошлась по брусчатке. На площади гуляло много народа. От Красной площади пешком дошли до гостиницы «Москва», где актриса остановилась, прилетев в Москву. После короткого отдыха Сары мы все направились в ресторан, находившийся чуть не на последнем этаже гостиницы. Потрясающий вид, открывшийся на Красную и Манежную площади, вызвал у нее восторг.

– Колоссально! Грандиозно! – восклицала она.

После обеда мы провожали ее в аэропорт Шереметьево. Опять объятия, поцелуи… уже дружеские.

– Приезжайте, Георгий, в Мадрид. У меня там свой театр. Он всегда заполнен. Меня в Испании очень любят…

Я поблагодарил Сару за приглашение. Но сказал, что мне вряд ли удастся посетить Испанию в ближайшее время.

– Я вас жду. – Это были ее последние слова перед посадкой в самолет. Мы на прощание вновь расцеловались.

Через три года я участвовал в круизе кинематографистов по Европе. Прибыли в Испанию, в Барселону, которая произвела на меня необычайное впечатление. Посетили в горах храм с единственной в мире черной Мадонной, необыкновенный бульвар с ларьками, где продавались птицы и всякая еда, Толедо с выставкой Эль Греко, добрались до Мадрида с памятником Дон Кихоту и Санчо Панса. На следующий день я на такси отправился в театр Сары.

Зайдя в актерский подъезд, я протянул дежурной мою фотографию с Сарой, сделанную мосфильмовским фотографом, и по-русски попросил ее позвать. Дама все поняла, взяла фотографию и побежала по лестнице наверх. Через некоторое время появилась Сара с воплем: «Синьор Георгий! Синьор Георгий!» Подлетев ко мне, она обняла меня и целовала, целовала, целовала. Она была в одном халате – стоял жаркий вечер, и я чувствовал ее тело, грудь. Никогда у меня не возникало таких поцелуев ни с Татьяной Дорониной, ни с Юлией Борисовой, ни с Элиной Быстрицкой, ни с Натальей Теняковой, ни с Ниной Руслановой, ни с Зинаидой Кириенко… Я не влюблялся в своих актрис как в женщин, а любил их как исполнительниц главных ролей, своих героинь.

Сара дала какое-то указание сотруднице, и та отвела меня в зрительный зал, посадила в ложу. В ней я был один. Через некоторое время, когда свободных мест не осталось, прожекторы осветили сцену. Из-за занавеса вышла Сара. Ее встретили жаркими аплодисментами. После нескольких ее слов весь зал неожиданно встал и, повернувшись к ложе, где я сидел, горячо зааплодировал.