Запад глазами монастырей - Василий Ленский

— Шутник, — сказал мужчина. — Теперь все умные.

— Мне это даётся с трудом, — честно признался Дон Мен.

— Глупым ты не выглядишь.

— Это только с виду, — пошутил Дон Мен, — Пока человек молчит, то он и за мудреца сойти может.

— Мудрецы тоже не словоохотливые. С виду иного и за дурака можно принять.

— А как узнать мудреца?

— По поступкам и по речам.

— Ошибиться можно.

— Дурак всегда на виду.

— Я имел в виду слова. Как узнать уровень чужих мыслей? Слова одинаковые. Конструкции из слов типовые.

— Ты что, был в монастыре философов? — пошутил хозяин.

— Нет. Я же сказал, что учусь теперь в мире думающих людей. Поэтому не считайте мои наивные вопросы оскорбительными.

— Ты, я вижу, непростой парень. А мудреца можно узнать… Хозяин замолчал и стал думать, чем же отличается мудрец.

— По себе, — закончил за него Дон Мен.

— Тогда все бы считали себя мудрецами.

— А разве это не так? Когда дурак назовёт себя дураком? Я не встречал человека, думающего о себе уничижительно и искренне. Следовательно, он не хуже мудреца.

— В этом ты прав, но мудрец отличается от глупца.

— Чем?

— Мудростью.

— Кто это определит?

— Ты действительно не простой парень, — вмешался мужчина, — все твои вопросы бьют в лоб.

— Не заметил этого, — сказал хозяин.

— Подумай, на что он намекает. Если я определил мудреца, то значит, равен ему и тоже мудрец.

— Мудрец отличается. Чем?

— Мудростью.

— А как ты это заметил? Ты что, мудрец? Как можно узнать то, чего в тебе нет?! — он повернулся к Дон Мену и внима тельно посмотрел на него. — Так ты говоришь, что только учишься думать?

— Да.

— Что же из тебя получится потом, если уже теперь ты превосходишь умных людей.

— Откуда вы это знаете?

Мужчина искренне и громко рассмеялся.

— Да. Крепко ты меня… Но что же получается?

— Получается всего лишь то, что я думаю так же, как и Вы. Если вы относите себя к мерилу ума, то тогда я тоже умный, как и Вы. Если Вы найдёте во мне мудреца, то этим покажете, что Вы тоже мудрец. Человек способен всего лишь найти свой ум в другом. Чужой и отличающийся ум знать нельзя. Самое большее, что он получит, это полное подобие себя самого. В этом закон замкнутости ума.

— Я с этим не могу согласиться, — возразил хозяин. — Мудрец отличается от обыденного человека.

— Чем?

— Ну, хотя бы поведением. Кроме того, его высказывания…

— Лаконично выражают то, что человек накапливал опытом своих наблюдений годами, — закончил за него Дон Мен.

— Верно! — воскликнул мужчина, Получается, что мудрец завершает мой разрозненный опыт. Это меня впечатляет, и я нахожу в нем своё свершение. За это я его уважаю.

— Не только за это, — сопротивлялся хозяин.

— Ещё за то, что мудрец отличается от думающего и даже очень умного человека, — сказал Дон Мен.

— Это ты должен разъяснить.

— Мудрец совмещает в себе парадоксы. Он и живёт только парадоксами. Умный человек, наоборот, возмущается отрицанием на противоречивые высказывания.

— Это действительно так! Но откуда ты это знаешь? Ты что, мудрец? — засмеялся мужчина.

— Я — наблюдатель.

— То есть и мудрец, и глупец, и умный человек, — саркастически сказал хозяин.

— Напрасно Вы так. Вы не являетесь ни коровой, ни ишаком, ни курицей, но различаете их по свойствам. Для этого должно быть то, с чем можно сопоставить. Я знаю учёных Запада. Я встречался с мудрецами. Я не смыслю в их уме ничего. Но я заметил, что учёный конструирует мысль без противоречий. Он возмущается всякий раз, когда отражающий его мысль собеседник вносит предложение, не вписывающееся в его конструкцию. Учёный начинает спорить и обвинять собеседника в противоречии…

— То есть в несоответствии с его мышлением, — добавил хозяин.

— Я подчёркиваю теперь возмущение от противоречия. Впрочем, так живут не только учёные, но и все люди ума. Они спорят и доказывают друг другу именно потому, чтобы исключить то противоречие, которое встречает их ум. Спором он дают собеседнику подравняться, то есть угодить.

— Крепко ты нас, — крякнул мужчина. — Ну, а мудрец?

— Я заметил, что мудрецы не ставят предметом служение конструкции ума, то есть истине. Поэтому они никогда не станут доказывать и тем более спорить.

— Почему?

— А подо что им подделывать мышление собеседника, если нет конструирования мысли?

— Глупцами у тебя выглядят теперь мудрецы, — разочарованно сказал хозяин. — До этого говорил ты о них правильно.

— Ты теперь тоже под себя подравниваешь нашего гостя, засмеялся мужчина. — Видишь, какая ловушка в «правильном» и «неправильном». Он хорошо, для меня, сказал, что мы удовлетворяемся умом лишь тогда, когда нам угождают.

— Ты вовремя сказал «для меня», — парировал его хозяин, — а то получается, что я тебе не угодил.

— Так кто из вас судья? — спросил Дон Мен.

Оба задумались. Девушка принесла свежий чай. Дон Мен любовался её осанкой. Она налила в пиалу Дон Мену чай и с мимолётным любопытством глянула на него. Заметно, когда парень понравился девушке. Здесь это не выражают внешними проявлениями. Это чувствуется.

— Ты, что уже покинул нас, — пошутил хозяин. — Это моя внучка. Она любого парня одолеет в мастерстве боя.

— Я не собираюсь воевать с такой прекрасной розой.

— Да, этот бутон не каждому прекрасен. Кое-кто руки исколет о её шипы.

— И глаза тоже, — пошутил Дон Мен.

— Молодость всегда прекрасна, — сказал мужчина.

— А что такое молодость? — спросил Дон Мен.

— Ты, парень, не заговаривайся. Молодость — это свежесть, лёгкость, чистые эмоции, оптимизм.

— Тогда я видел молодых, которым было 150–180 и более лет.

— Где?

— В монастырях. Они свежи, легки, оптимистичны. Эмоции у них таких палитр, что и молодым не снилось.

— Расскажи, как они этого достигают.

— Вы только что сами пришли к этому. Найдите источник старения и уныния. Они занимаются в монастырях Человеком. И если бы они не знали Человека, как вы свои телеги, то следовало бы выгнать их оттуда и считать дармоедами. Они и исследователи, и практики одновременно. Всё это можно постичь только на самом себе. А вообще всё просто: нужно найти и развивать в себе источники стимуляции. К такому выводу пришли в монастыре Дон Мена.

— А как передать другим?

— Это вторая проблема. Владеющий человек сам может быть прекрасным мастером чудес. Но передать другим своё мастерство он может не суметь. Нужен второй талант.

— Итак, первый талант — найти в себе некоторые особые свойства?

— Да.

— Второй талант — передать эти свойства другим.

— Это так.

— Откуда ты это знаешь?

Дон Мен разделился на несколько Дон Менов. Затем исчез из поля зрения и появился на своём месте.

— Да, — ахнул мужчина. — Я сразу понял, что ты не из простых.

— Это можно найти только в своих свойствах. Такое нельзя получить ни от знаний, ни от учителей. Только теперь появится тема передать это другим.

— Ты же сказал, что такое нельзя «получить» и нельзя «передать».

— В том и парадокс, что в обыденном существовании нельзя. Есть ступени. Например, мудрость — это ступень жизни.

— Ума.

— Нет, жизни. Ум находит в мудрецах чудаков. Эти оригиналы не вписываются и ум своим мышлением, но нравятся своей точностью высказываний в пользу жизни. Поэтому они всегда милы душе простых людей и никогда не будут замечены учёными мужами.

— Уточни, почтенный.

— Простые люди набирают опыт наблюдателей. Они не дают себе права на служение законам ума.

— Почему?

— Не выживут. Всё находится в переменах. Зима меняется весной, осень меняет лето. Сосед в одном хорош, а в другом несносен. Что выбрать?

— Приходится искать компромисс для жизни.

— Вот видите. Качества перемен не только противоположны, но и исключают друг друга. Отдай предпочтение одному из них, и ты погиб! Другое дело — служение уму. Здесь, напротив, только сделав предпочтения, можно выделить из равнозначных событий: «главное», «высшее», «лучшее», «превосходящее». Уже поэтому мудрец будет высмеян умными людьми. Но они вынуждены его признать по жизненным высказываниям.

— Теперь ты говоришь хорошо, — одобрительно высказался хозяин.

— И всё же мне не понятно, как мудрец выглядит глупцом в среде умных, а тем не менее они не оценивают его как глупого, а даже уважают?

— Они уважают не конкретного человека, а «мудрость», то есть ту часть в своём мышлении, которая выделяет нечто жизненное и признанное как главное и превосходящее. Это всецело принадлежит свойствам ума. Мудрость поэтому для умного — это положительная абстракция. Что касается конкретного носителя мудрости, то они набросятся тут же на него и раздавят. Так они поступили даже с Иисусом Христом.