Её звали Лёля (СИ) - Десса Дарья

Это меня добило. Уселся в углу. Но одному побыть не получилось. Пришёл Петро, сунул лопату. Сказал, моя очередь навоз убирать. Пришлось подчиниться, хоть я и старше по званию. Но он – единственный, с кем я тут могу общаться. Вздохнул и, превозмогая слабость, пошёл наводить порядок.

Глава 15

Влюбленные полдня провели на пляже. Они загорали, купались, просто лежали в тени раскидистой ивы, взявшись за руки и, конечно же, много целовались. Но, как сразу предупредила Лёля, «без пошлых глупостей чтобы». Тёма беспрекословно подчинился этой маленькой хрупкой девушке, внутри которой, как он убедился за почти год общения, дружбы, а потом и отношений, был скрыт сильный волевой характер. Хотя даже рассказать не смог бы никому и никогда, как сильно в эти часы его одолевало желание пойти намного дальше, чем просто поцелуи.

Парень буквально полыхал изнутри от желания, но у него была железная сила воли, которая не давала возможности преодолеть внутренний барьер. Давалось это, конечно же, с огромным трудом. Купальник у Лёли был обычный, слитный, но так чудесно подчеркивал её женственные формы!

Пусть девушка и была худенькой, потому ни спереди, ни сзади у неё особо ничто не выделялось, но глядя, как капельки воды, похожие под лучами солнца на бриллианты, медленно стекают по её загорелой коже, Тёма стискивал зубы, чтобы не попытаться слизнуть их. О том, как выглядят драгоценные камни, парень знал на собственном опыте: видел однажды в ювелирном магазине, где мама покупала себе серёжки. Теперь эти капельки воды сверкали, привлекая к себе внимание.

Но нельзя, значит нельзя.

Лёля вообще иногда поражала его своими, как парню казалось, мужскими устремлениями. Например, зимой, аккурат после нового года, ей захотелось научиться стрелять из винтовки, чтобы получить значок «Ворошиловский стрелок». На вопрос, зачем ей это нужно, девушка ответила названием фильма, который все они смотрели по многу раз, пока его вдруг в 1939 году не перестали показывать – «Если завтра война».

Когда это случилось, многие подумали, что среди создателей кинокартины затесались враги народа, и когда заговор раскрыли, решили, будто в фильме есть что-то вредное. Другие утверждали: товарищ Сталин не хочет ссориться с Гитлером, потому картину, в которой символический враг выписан с намеком на германцев, и убрали из кинотеатров. Но в памяти многих фильм остался, его помнили и поминали добрым словом. Все-таки он демонстрировал мощь Красной армии.

Лёля научилась! Записалась на курсы Осоавиахима, посещала их параллельно с занятиями, а после сдала экзамен на «отлично» и однажды пришла в медучилище с ярким новеньким значком. На нём был изображен стреляющий боец РККА на фоне красной звезды и такого же цвета знамени, под его ногами – черно-белая мишень. И всё это заключено в два полукруга: слева в виде шестерни, справа – колосьев пшеницы.

Как оказалось, Лёля получила значок второй степени. А его, как она пояснила однокурсникам, с 1 августа 1936 года можно было получить, только стреляя из боевой винтовки. «Мне дали настоящую «трехлинейку», – радостно рассказывала девушка. – Тяжелая такая, длинная, а отдача! Ух! У меня до сих пор синяк на плече».

Потом, уже весной, когда стало солнце припекать, и стали возможны полёты авиации (как раз высох грунт на аэродромах), Лёля решила прыгнуть с парашютом. Узнав об этом, Тёма пошутил:

– Ты значки, что ли, коллекционировать решила? Сначала «Ворошиловский стрелок», теперь нагрудный «Парашютист». Ты сказала бы, я бы их тебе так подарил, знаю, кто может продать, – сказал и тут же язык себе прикусил: с такой неприкрытой яростью Лёля на него посмотрела. Даже прищурила глаза, которые теперь сверкали, словно два горящих уголька.

– Ещё раз скажешь такое, и между нами всё будет кончено, – прошипела она.

– Хорошо, я всё понял, – опустил Тёма голову. Он даже представить не мог, насколько для его девушки получение таких наград серьезно и значимо. Оказалось – очень даже. Она искренне верила в то, что каждая советская девушка должна уметь стрелять из винтовки и с парашютом прыгать. То есть готовиться к предстоящей войне с мировым империализмом. Тёма тоже так думал, что война случится совсем скоро. Ну, а про прыжки и стрельбу… был несколько иного мнения, которое при Лёле решил не высказывать, чтобы не обижать её.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Своего девушка, естественно, добилась. Совершила десять прыжков (последний буквально неделю назад) и получила нагрудный знак. Теперь у неё были две собственноручно и честно заработанные награды, которыми она очень гордилась. Тёма тоже вместе с ней, а ещё тем гордился, что его любимая – вот такая, маленький крепкий орешек, который никому не по зубам. Даже ему, просто раскрыл он его не силой, а нежностью.

То есть не до конца раскрыл, конечно. Впереди у них было то, что происходит между мужем и женой, но для этого требовалось немного времени. Два года, если точнее. Лёле уже почти исполнилось 19, и в общем-то замуж она могла выйти прямо сейчас, но… Если бы не её принципиальный характер, с которым бороться было бесполезно. Тёма и не собирался этого делать. Он слишком любил свою ласточку, как называл Лёлю, думая о ней. Самой такое говорить побаивался. Ответит ещё, что это мелкобуржуазное прозвище, она такая.

Во второй половине дня, когда солнце стало медленно склоняться на правый берег Волги, молодые люди, переодевшись, вышли к пляжу и… были удивлены тем, как мало здесь осталось людей. Вместо сотен астраханцев, которые обычно в это время – воскресенье же! – отдыхали на берегу, оказалось лишь человек десять в разных местах. Остальных не было. Как и лодок: последняя стояла сиротливо, уткнувшись в песок носом, густо покрытым чёрной смолой.

Влюбленные посмотрели удивленно по сторонам. Подошли к лодке, заглянули в неё. Странно. Никого. Но через минуту из кустов выскочил тот самый худенький мальчишка. Увидев их, приветственно махнул рукой:

– А я знал, что вы обратно поедете! Вас ждал! Спросил пацанов – сказали, что не возвращались. Ну что, поплыли?

– Что случилось, где весь народ? – спросил Тёма. На сердце как-то стало тревожно. И вроде солнце ярко светит, а ощущение, будто всё небо затянуло тяжелыми тучами.

– Так вы что, не знаете? Война же началась!

– Ах… – вырвалось у Лёли из груди.

– Как… война… – ошалело спросил Тёма. – С кем?

– С германцем, ясное дело, – деловито ответил мальчишка. – Ну вы едете, нет? А то смотрите, придется вплавь самим.

– А те, другие люди? – Тёма показал на остающихся на острове.

– Сами пусть добираются. Я предлагал – не захотели, – махнул рукой мальчишка.

Влюбленные сели в лодку. Лица у обоих были бледны. Они крепко взялись за руки, словно страшная новость могла их разлучить в ту же секунду. В полном молчании добрались до города. От денег маленький лодочник отказался, и Лёля с Тёмой поспешили по домам, наскоро простившись. Тёма, конечно, хотел девушку проводить, она отказалась. Потому дошли они вместе лишь до трамвайной остановки. Лёля села на «круговой», с большой буквой «А» над лобовым стеклом и уехала.

Глава 16

Ночью состав остановился. Я выглянул: вокруг степь, куда ни посмотри. Всё залито мертвенным лунным светом. «Хорошо, хоть самолёты летать не будут», – подумал и потянулся. Все косточки болят. Не привык спать на жёстком. Вроде охапка сена, поверх неё шинель положил. А всё-таки не постель. Где же я оказался? Уселся на край вагона, свесив ноги вниз. Ботинки стянул, чтобы проветрить кожу.

Рядом уселся Петро. Достал мешочек, сунул туда пальцы, вынул щепотку травы какой-то и кусочек газеты. Свернул себе папироску, закурил. Потянулся густой тяжелый дым, я закашлялся.

– Ты чего, не куришь? – удивился спутник.

– Нет, не пробовал даже. Гадость, – ответил я.

– Га-а-адость, – протянул Петро с улыбкой. – Ничего, погоди. Трошки оботрёшься на фронте, курить захочешь.

– На каком ещё фронте?