Путь в себя. Игры обыденной жизни (сборник) - Игорь Калинаускас

Театр жизни

Всем известно выражение Шекспира: «Весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры… и каждый не одну играет роль». А я бы хотел с этим не согласиться. И на это несогласие в наше время у меня, на мой взгляд, есть достаточно серьезные причины.

После многих лет практики, размышлений, экспериментов в области театра, различных форм театра я пришел к выводу, что граница, которая отделяет театр от нетеатра, – это зритель.

В жизни, когда к ней относятся как к театру, стоят памятники идеальным героям. И по этим памятникам нас учат, «делать жизнь с кого». То есть вот идеальный исполнитель роли, а ты молодой, начинающий артист и, если ты хочешь пробиться в герои, значит, давай репетируй, дави себя, обстригай, все неподходящее внутрь загоняй, но будь и соответствуй. Это социальный аспект игры в театр жизни.

Второй аспект еще, может быть, более сложный и вызовет кое у кого негативную реакцию, но я (еще раз напоминаю) высказываю свое личное мнение.

В так называемой эзотерической литературе различных традиций мы читаем о психотехнических приемах структурирования своей внутренней реальности и о необходимости ввести в свою внутреннюю реальность так называемого незаинтересованного наблюдателя для выработки стабильного самосознания.

Теперь давайте подумаем: если человек выступает в роли незаинтересованного наблюдателя, то он, наверное, ученый. Тогда жизнь превращается в технологический акт. Мы имеем некий исходный продукт, а в конце хотим получить другой. Для того чтобы вся технология была соблюдена, мы используем незаинтересованного наблюдателя внутри себя либо наставника – тоже в каком-то смысле незаинтересованного наблюдателя. Если же наш внутренний наблюдатель стал вдруг заинтересованным (очень трудно быть незаинтересованным наблюдателем по отношению к себе) – он стал зрителем. И тогда весь этот технологический процесс превращается в спектакль.

Но если я рассматриваю собственную жизнь как акт своего творения, то во мне есть мое Я – Творец. Я – режиссер и автор одновременно, то есть жизнь сделана мною и прожита, пережита мною, и под каждым событием и действием стоит моя подпись.

У меня сложилось убеждение, что даже для образного сравнения или для какой-то ассоциативной параллели нельзя говорить, что мир – это театр, жизнь – пьеса, а люди играют роли. Люди играют роли и без этого, в пьесе, которую не они написали, – это все то, что называется «социальные роли».

Во что играем?

Давайте выбирать. Либо жить и иногда посещать театр ради эстетического удовольствия, ради сопереживания, ради таинственного процесса взаимодействия между творящим и воспринимающим творение – ибо оба друг другу неразрывно нужны. Либо давайте не ходить в театр. Если мы живем в театре, если мы уже актеры, играем роли в пьесе, не нами написанной, то тогда искусство – уже не искусство, а наркотик. Тебе в пьесе досталась скучная роль, но мы тебе сочиним вот такой вот сюжетик, дадим возможность отождествиться с героем или героиней на два часа и пожить, как они. Вот такие вот игрушки.

С одной стороны, все механизмы психологической защиты, созданные человеком на протяжении его существования, играют, безусловно, позитивную роль, давая ему возможность выжить и адаптироваться. Но, с другой стороны, именно эти же механизмы не дают ему развиваться.

Защита может быть пассивной, оборонительной, а может быть активной, творческой. Отсюда возникают две совершенно противоположные позиции. Согласно одной, жизнь сама по себе прекрасна, но люди ее пока еще недостойны, или не все ее достойны, или мы ее достойны, а они – нет. Естественно, версии разные. Вторая позиция встречается гораздо реже. Она гласит, что люди-то достойны, но они вынуждены жить недостойной их жизнью.

Наблюдатель и творец

Говоря о наблюдателе, я упоминал о двух возможностях. Первая заключается в том, что он действительно будет беспристрастным – и тогда это ученый, он изучает законы ролевого поведения, ибо социальная жизнь невозможна без конвенций. А ролевое поведение – это и есть конвенциональный договор, на основе которого мы согласуем множество разных индивидуальных порывов в какой-то совместной деятельности, в том числе в общежитии. Я говорил о том, что надо найти способ развести в себе инструмент, типическое, то, чем вы это делаете, с тем, кто это делает, то есть субъектом.

Но невключенный наблюдатель не может быть творцом. Можно говорить, что творец, творческое начало живет в подсознании, можно говорить, что это сверхсознание и что оно принципиально не контролируется, ибо это мутация. Можно говорить о том, что логика развития так называемой западноевропейской цивилизации, логика рационализма не только как способа познания, а как способа жить и действовать, знаменитое «Cogito ergo sum», привело нас к тому, что рационализм заменил в нас творца и таким образом сделал образцовыми членами общества потребления. Все, что нам позволено, – это изучать инструкции по пользованию готовым товаром.

Когда я говорю, что надо уйти из театра жизни, я говорю, что надо жить, а не быть зрителем. Жить – это значит не быть зрителем чужого представления, а быть действующим лицом этой великолепной пьесы, ее соавтором. И это вторая возможность.

Любовь к себе и другим

Чтобы полюбить себя, надо себя обнаружить. Как считают большинство специалистов, для того чтобы обнаружить себя изначально, нужна безрассудно любящая мать, которая любит вас, потому что вы – это вы. Которая никогда, даже в шутку, а тем более для педагогических целей не скажет: вот у соседей мальчик – это мальчик, а ты… Никогда не скажет вам: «Дурак» и «Недоразвитый» и более страшные слова, которые, к сожалению, родители детям говорят в состоянии аффекта или в состоянии рациональной педагогики.

Следующая возможность – это возможность детского сада, средней школы, которые должны были бы компенсировать человеку недостаточно положительную самооценку, сформированную в семье. Но и в садике, и в школе человек больше слышит о своих недостатках, чем о достоинствах. Его с детства учат видеть себя в минусе, и никто не учит видеть в плюсе. А если он пытается здоровым человеческим инстинктом человеческой души компенсировать это самовосхвалением, то еще и ремнем могут приложить. «Что ты хвастаешься, что ты вообще зазнался»…

Я уже не говорю о том, что даже любящие родители обсуждают форму носа, ушей, роста, комплекции. Театр!.. «Ты на эту роль – моего ребенка – не подходишь по внешним данным». И потому человек всю жизнь мается в большей или меньшей степени невротизированности и с манией величия как компенсаторной. Или происходит обратное: развивается комплекс маленького человека: «А что я могу сделать? Ничего я не могу сделать: и он прав, и она права, и начальник прав, и жена права (или муж), и ребенок прав, и государство – все правы. Ничего уж тут не поделаешь, уж такая тут ситуация. А я… Что я… СДЕЛАЙТЕ СО МНОЙ ЧТО-НИБУДЬ!»

Можно ли полюбить другого, не любя себя? Нет! Это не-воз-мож-но. Можно заставить себя хорошо относиться к людям. Но любить их, не любя себя, невозможно. Значит, нужно искать такое окружение, такой микросоциум, в котором будут видеть ваши достоинства и не очень замечать недостатки – искренне, не из педагогики. Вы найдете, если поймете, что это самое главное, что нужно найти в жизни.

В чем великая и бесконечная мудрость влюбленного человека? Для него достоинства затмевают недостатки. Это и есть любовь, это снятие дистанции. Как же можно снять дистанцию, если вы заняты тем, как перевоспитать, переделать, довести до совершенства? Ваш любимый человек совершенен изначально – и все. И все мы совершенны, ибо созданы по образу и подобию Божьему. Это раз. И являемся образом всего человечества – два. Разве мало основания для величия человеческого? Более чем. Так пусть ваши собственные достоинства для вас самих заслонят ваши недостатки. И тогда недостатки сами собой трансформироваться будут.

А вот сыграть любовь нельзя. Это лучшее доказательство, что жизнь – не театр. Как только дело касается любви, в театральном искусстве возникает масса проблем. Замечательно сказано: граница всякой технологии – любовь. Как только любовь – все, никаких технологий нет и быть не может. Ибо технология предназначена для работы с объектом – это и есть проблема возраста, все труднее рискнуть вступить в живые непредсказуемые отношения с человеком как субъектом.

Технология жизни, или кто кого живет

Попробуем человеческую жизнь рассмотреть как некоторое производство. Это, конечно, обедняет наш взгляд, делает его чрезмерно функциональным, но дает возможность подойти к знакомому материалу, может быть, с несколько неожиданной стороны.

Прежде всего я рискну предложить вам следующее утверждение: в определенном аспекте можно рассматривать процесс жизни как некую вещь, имеющую собственный закон, как некоторый механизм, внешний по отношению к человеку. Это не означает, что я даю жизни какое-то определение. Я предлагаю попытаться посмотреть, что нам откроется с этой позиции.