Смертельный медовый месяц - Лоуренс Блок

— Продолжайте.

— А потом он сделал глупость. Он обанкротился и был в очень затруднительном положении, к тому же он знал, что я не смогу ждать эти шестьдесят пять тысяч вечно. Чтобы несколько облегчить свое положение и получить возможность стартовать с новыми операциями, ему нужно было сто тысяч или больше. Так он напал на мысль выступить посредником в операции с героином на сумму в сто тысяч долларов. Он нашел того, кто очень нуждался в героине. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да. Откуда он получил героин?

— Да у него никогда его и не было. Это и была его мысль. Он хотел продать то, чего не имел. За хорошие деньги он хотел поставить что-нибудь совсем другое — пудру для лица или еще что-либо. Это было глупо и его взяли бы за горло, даже если бы все удалось. Может быть он думал, что с сотней тысяч он действительно смог бы принять участие в каком-нибудь хорошем деле и удвоить сумму. Тогда он мог вернуть сто тысяч раньше, чем его бы накрыли. Таким образом он надеялся спастись. Конечно, это было чертовски рискованно и ни в коем случае не могло пройти. Его должны были при этом погубить.

— И что же случилось?

— Человек, с которым он имел дело...

— Кто это был?

Люблин заметно испугался.

— Вы все равно скажете мне это. Не надо усложнять свое положение.

— Черт возьми — это был Уошберн. Вы знаете его?

— Нет. Как его зовут?

— Рэй. Рэй Уошберн.

— А где он живет?

— Этого я не знаю. Где-то в Бронксе.

Он лжет, подумал Дэви.

— У вас в доме наверняка есть адресная книга. Где она?

— Адресная книга...

— Да. Где она?

Люблин был теперь действительно измучен. Он сказал, что книга наверху, в студии, и Джулия пошла туда и принесла ее. Дэви посмотрел в ней на букву "В" и нашел Фрэнка Уошберна, адрес и номер телефона которого были Манхэттенские.

— Вы наверное спутали имя. Его зовут Фрэнк и он живет в Манхэттене. Это так, не правда ли?

Люблин не отвечал.

— Ну, хорошо. Он подошел к Уошберну. И что же случилось дальше?

— Уошберн сказал, что даст ему знать. А сам навел справки и выяснил, что Корелли по уши в долгах. Следовательно, у него не могло быть никакого героина, а все это было лишь обманным маневром. Однако, он не подал виду, что ему все известно, а просто сказал Джо, что больше не заинтересован в этом деле. Джо сбавил цену еще больше, и тогда Уошберн убедился, что это был обманный маневр. За эту цену просто не могло быть ничего другого. Но он продолжал говорить, что больше не заинтересован в деле. Но уже пошли толки о том, что за трюк затеял Джо. Уошберн узнал, что он пострадал бы, если бы дело у Джо прошло. Когда люди пытались таким образом обвести его вокруг пальца, и с ними при этом ничего не случалось, это было для него плохим признаком. Кроме того, Уошберн был вообще зол на Джо, потому что он совсем не тот человек, которого можно попытаться обмануть таким дурацким способом. Джо должен был знать это. Так он сделал Джо кандидатом в покойники.

— Кого он нанял?

— Этого я не знаю. Если бы я это знал, я бы сказал вам это. Я бы выдал эти имена намного раньше имени Уошберна.

— Почему же Корелли не знал, что это Уошберн решил поставить на нем крест? Почему он думал, что это вы?

— Потому что Уошберн отклонил предложение Корелли. Джо не мог знать, что Уошберн уже тогда приказал застрелить его. Он думал, что Уошберн лишь потому отказался войти в дело, что у него отпала потребность в товаре.

— Почему же тогда он исчез из города?

— Потому что Уошберн уже послал кого-то, чтобы застрелить его. В Корелли стреляли, но не попали. Тогда Корелли понял, что кто-то охотится за ним. Очевидно он полагал, что это я, потому что был должен мне такие большие деньги. Согласитесь, когда в вас стреляют, вас не интересует калибр оружия — вы стараетесь, как можно скорее исчезнуть из города.

Дэви взглянул на Джулию. Она задумчиво кивнула. Это было похоже на правду.

Некоторое время он молча смотрел на Люблина.

— Вы приняли чертовски много побоев.

Люблин поднял на него глаза, но промолчал.

— Вы не станете звонить Уошберну. Вы наверняка не хотите, чтобы он узнал, кто назвал мне его имя. От меня он этого никак не узнает. Если ему это и станет известно, то лишь от вас. А вы знаете, что он с вами сделает в этом случае. Так что вы будете держать язык за зубами.

— Я не стану звонить ему.

— Хорошо.

— Потому что я сам вас изловлю. Раньше или позже, но знайте, собачий вы сын, что это наверняка случится.

Рука в кровь разбила ему рот.

— Я поймаю вас и эту женщину. Так что поторопитесь к Уошберну, мой мальчик, потому что иначе вам этого вообще никогда не удастся сделать, потому что целая армия будет занята только тем, чтобы убить вас.

Дэви бил его до потери сознания. Он делал это спокойно, без гнева, не желая искалечить Люблина. Он хотел лишь на некоторое время вывести его из игры. Он ударил его рукояткой револьвера прямо за ухом. Люблин несколько раз пытался уклониться от удара, а потом сразу обмяк. Когда Дэви толкнул его, тот больше не двигался.

Значит, армия, как сказал Люблин, но Карл уже не принадлежал к ней.

Перед тем как уйти, они осмотрели его. Он был все еще без сознания. Тогда они обследовали его внимательнее и увидели, что последний удар лампой слегка сдвинул череп. Карл был мертв.

10

В закусочной не было музыкального автомата. За стойкой орала простая радиола. Элла Фитцжеральд и Луис Жордан пели старый шлягер. В воздухе висели тяжелые запахи кухни. В закусочной были две ниши со столиками и обе заняты. Так что они ели, сидя рядом у стойки. Он пил кофе и ждал, пока бармен принесет ему чашку с овсяными хлопьями. Она пила кофе и ела тосты. Его сигарета медленно таяла в стеклянной пепельнице. Она не курила.

Закусочная находилась на Бродвее, совсем близко от Сквера Наций. После того, как они покинули дом Люблина, они прошли пешком Нью-Кирк-Авеию до Пятнадцатой улицы. Там был один из входов в метро. Они спустились вниз, купили жетоны, прошли через контроль и стали молча дожидаться поезда в направлении Манхэттена. После долгого ожидания поезд пришел — это был состав линии БМТ-Брайтон. В это время в нем было совсем немного вагонов, и те шли почти пустые. Они доехали до Четырнадцатой улицы, а там вышли. Из окон станции метро закусочная выглядела не хуже любого другого кафе. Было около семи часов, когда они вошли туда. Теперь они уже сидели здесь примерно двадцать минут.

Мужчина, который сидел рядом с Джулией, сложил свежий номер «Таймс» и вышел из закусочной. Дэви наклонился ближе к Джулии.

— Я убил его.

Она уставилась в свою кофейную чашку и ничего не отвечала.

— Я убил человека.

— Не убил. Это была необходимость. Ты боролся и...

Он покачал головой.

— Когда кто-либо умирает в процессе или вследствие совершения преступления, преступник абсолютно виновен в его смерти.

— Мы совершили преступление?

— Множество преступлений. Недозволенное проникновение в дом и различные виды тяжелых телесных повреждений. А Карл мертв. И это означает, что я стал виновником его смерти, а ты моя сообщница.

— Может что-нибудь...

— ...с нами случится? Нет, — он немного сдержался, — органы юстиции не будут ничего предпринимать. Они ничего об этом не узнают. По крайней мере официально. Насколько я знаю, в таких случаях... заводится обычное дело. А Люблин сделает так, что труп Карла просто исчезнет.

— В реке?

— Я не знаю, как они это делают сегодня. Я однажды читал, что они прячут трупы под улицами. Представляешь, у них есть друг, занимающийся дорожным строительством, и вот они ночью укладывают труп в дорожное полотно и покрывают сверху бетоном. Я где-то читал, что под скоростной дорогой Нью-Джерси лежат больше двадцати трупов. Машины проезжают прямо по ним и никто не знает об этом.

— О, бог мой!

Наконец подали его овсяные хлопья, кашеобразную массу на дне чашки. Он положил чайной ложкой немного сахара и слегка полил все молоком. Несколько ложек он осилил, а потом отодвинул чашку в сторону. Человек за стойкой спросил, все ли в порядке. Дэви ответил, что да, он просто не так голоден, как думал. Он заказал еще две чашки кофе. Как это ни странно, кофе здесь оказался прекрасным.

— Мы теперь в опасности, ты знаешь это?

— Через Люблина?

— Да. Он не просто угрожал. Мы обошлись с ним довольно грубо. Он тертый калач и хорошо перенес все это, но ему было больно, это я точно знаю. Я бил его и покалечил. Он это так просто не забудет. Но что еще хуже: мне удалось выжать из него имя Уошберна и всю историю убийства Корелли. Он принял чертовски много побоев, лишь бы не выдавать имени Уошберна. Ясно, что Уошберн теперь не должен узнать, что тот его предал. Он ведь абсолютно уверен, что Уошберн узнает это, если мы его застанем. Значит Люблин захочет опередить нас, чтобы убить.

— Думаешь, он сможет нас найти?