Смертельный медовый месяц - Лоуренс Блок

— За тридцать, а не за двадцать пять. Это все еще давало Корелли двадцать тысяч за его десять. Никто не предложил бы ему лучшей сделки. Кроме того, у него не было времени, чтобы особенно выбирать партнеров. Парни хотели, как говорится, сбыть добычу с рук. Он взял мои шестьдесят пять и свои десять и закупил товар. Так у нас получился порядочный груз кофе, а у Джо были на него покупатели в Питтсбурге.

— И что же случилось?

— Остальное было в газетах. Это случилось в марте. Корелли нанял экспедитора. Один из шоферов немного отстал, чтобы развлечься с официанткой. Когда он понял, что остальные намного его опередили, этот идиот занервничал и погнал вперед на всех парах. И как раз на автостраде Пенсильвания он на своем грузовике превысил допустимую скорость. Шофера, идущие в дальний рейс, никогда не торопятся или хотя бы едут с постоянной скоростью.

Все еще возмущенный, он покачал головой.

— Так что, когда его остановил полицейский, водитель занервничал, а того это насторожило. Водитель вытащил пушку, тут полицейский его и пристрелил. Они открыли фургон и обнаружили срочный груз кофе. Они сразу сообщили об этом по радио дальше и остальные грузовики были тоже задержаны. Тогда у них в руках оказался весь груз. Водители попали в тюрьму, а кофе вернулся на склад, с которого он исчез.

— А вы лишились ваших денег?

— Мы не были непосредственно застрахованы.

— Но почему Корелли был должен вам деньги?

— Потому что это было его ошибкой — то, что предприятие лопнуло. Это была его игра. Я ссудил деньги, а он должен был вести дело. На нем лежала ответственность за доставку товара и за получение денег. Все, что я вложил, было моим капиталом. Когда дело лопнуло, он стал моим должником на мою долю, а она была равна шестидесяти пяти тысячам долларов.

Его зрачки немного сузились.

— Я знал, что у него нет денег, потому что иначе он взялся бы за дело один без меня. Это не был долг, который я потребовал выплатить немедленно. У него не было денег, а из камня, сколько ни дави, не выдавишь, черт возьми, ни капли. В тот момент деньги мне срочно были не нужны. Как только у него что-нибудь появилось бы, он бы мне их вернул. А пока он был моим должником. И если мне пришлось бы просить кого-нибудь об одолжении, я мог пойти к нему, потому что он был мне должен. Джо, конечно, был не из крупных воротил, но все же не так уж и мал, чтобы мне было неприятно просить его об одолжении.

— Почему же вы тогда убили его?

— Я не делал этого. Для меня не имело никакого смысла убивать его. Это не было бы чем-то личным. Да, конечно, то, что дело лопнуло, было его ошибкой, но в этом не было абсолютно ничего личного. Его убийство встало бы мне недешево и не принесло бы ничего. Подумайте сами: зачем мне было его убивать?

— Тогда кто же сделал это?

— Я этого не знаю.

— А какие у вас есть мысли по этому поводу?

— Никаких.

— Он лишился своих собственных десяти тысяч, а кроме того был должен вам шестьдесят пять тысяч. Ему позарез и быстро нужны были большие деньги. Что же он предпринял?

— Он мне этого не рассказывал.

— С кем он работал?

— Этого я не знаю.

— Когда его собирались убить, он упомянул ваше имя. Он говорил, что обещает уплатить вам деньги. Но тем не менее его застрелили.

— Вы что, были при этом?

Может, это и было ошибкой, говорить ему об этом, подумал Дэви. Ошибкой, как и то, что Джулия называла его по имени. Ну, и черт с ним!

— Он называл ваше имя. Он думал, что это вы приказали убить его.

— Не понимаю. Как вы и эта девочка попали в это дело?

— Мы именно здесь в него и попали. Корелли думал, что это вы его убиваете. Почему же нам было не поверить в это?

— Я же вам объяснил...

— Я не знаю, что вы мне объяснили. Теперь потрудитесь объяснить мне кое-что другое. Вы должны сказать мне, по чьему приказу он был убит. Потому что вы знаете это. Такие вещи вы просто обязаны знать. Корелли покинул город три месяца назад. Он бежал, чтобы спасти свою жизнь. Он был должен вам кучу денег. Если кто-то, кто должен вам так много, внезапно исчезает из города, вы наверняка знаете причину. Он бежал или от вас, или от кого-то другого. В любом случае вы прекрасно все знаете.

Люблин не отвечал.

— Вы все равно расскажете мне это. У меня оружие, а ваш человек никак не сможет вам помочь. И мне совершенно безразлично, что я должен буду сделать с вами, чтобы заставить вас говорить. Если понадобится, я просто разорву вас на мелкие кусочки. Говорю серьезно.

— Как вы стали таким жестоким?

Он посмотрел на Дэви.

— Вы выглядите вполне порядочно и говорите так же. Но действуете вы по-бандитски, хотя и ведете дело совсем не как гангстер. Кто вы, черт возьми?

— Не тот, кого вы можете знать. От кого бежал Корелли?

— Может быть от своей тени.

На этот раз удар ладонью пришелся прямо в середину лица. Голова Люблина откинулась назад и он выдавил из себя грязное ругательство. Теперь удар ребром ладони прямо по лицу. Голова опять резко дернулась назад. Приемы перекрестного допроса.

— Мне совершенно безразлично, кто велел его убить — вы или кто-то другой. Я ищу не того человека, который отдал приказ.

— А кого же?

— Я ищу мужчин, которые привели этот приказ в исполнение.

— Наемников?

— Да.

— Почему именно их?

Дэви не ответил. Люблин посмотрел на него и на Джулию.

— Этого я не понимаю.

— А это и неважно.

— Значит вы хотите знать имена людей, которые застрелили Корелли? Которых наняли, чтобы прикончить его?

— Да.

— Ну, этого я не знаю.

— Вы этого не знаете?

— Если бы я велел убить — даже тогда я не знал бы в точности имен тех, кто это будет делать. Я позвонил бы кому-нибудь — ну, скажем, другу — и сказал бы ему, что речь идет об этом Корелли, и что я нашел его и хочу убрать. Потом я дал бы этому другу денег. Больше я об этом ничего бы не знал. Могло случиться, что он для этого велел бы двум парням прилететь на самолете из Западной Дакоты. Они сделали свое дело и могли уже на следующий день улететь в Сан-Франциско или еще куда-нибудь. Даже если бы они были из наших мест, я не знал бы их имен и кто они есть.

— Тогда скажите мне, кому вы позвонили.

— Я никому не звонил. Я уже сказал, даже если бы это было так, я все равно не знал бы этих парней.

— Тогда расскажите мне, кто позвонил. Кто велел убить Корелли?

— Я ведь уже сказал вам. Я не знаю этого.

— Я думаю, вы все-таки знаете это.

— Черт возьми...

И опять однообразные приемы перекрестного допроса. Это длилось долго и потребовало массу вопросов, встреченных стеной молчания. Снова и снова на помощь приходил револьвер. Удары рукояткой по коленям Люблина — удары дулом по лицу Люблина. За серией ударов следовала серия не отвеченных вопросов и следующая серия ударов.

Присутствие Джулии почти не чувствовалось. Она молча стояла, курила одну сигарету за другой и лишь один раз сходила в ванную. Карл не шевелился и не издавав ни звука. Он неподвижно лежал в другом конце комнаты и никто даже не вспомнил о нем на протяжении всего разговора. Люблин сидел в кресле, а Дэви стоял перед ним с оружием в руке и продолжал применять различные приемы допроса.

— Вы так убьете меня. Я уже не так молод. У меня наверняка будет сердечный приступ. Проклятье! Вы ведь убьете меня!

— Тогда говорите.

— Я клянусь вам, что не велел его убивать. Я клянусь именем господа бога, что я не приказывал убивать этого человека.

— Тогда скажите мне, кто это был.

— Я не могу сказать вам этого.

— Вы ведь знаете, кто это был.

— Я знаю это, но не могу сказать вам.

Небольшое наступление.

— У вас нет другого выбора. Вы должны сказать это, Люблин.

На этот раз он не бил его, даже не шевельнул оружием. Люблин просто сидел и долго думал. Снаружи уже рассвело. По краям штор стал пробиваться дневной свет. Может быть Люблин тянул время. Возможно, он думал, что кто-нибудь придет и он сможет выдержать этот страшный допрос до этого времени. Но силы его постепенно сдавали. Никто не приходил, а он больше не мог этого выдержать.

— Если хоть кто-нибудь узнает, что я рассказал вам это, тогда я мертвец.

— Этого никто не узнает. А вы будете мертвецом в том случае, если не будете говорить.

Он как будто не слышал последнего замечания.

— Корелли хотел как можно быстрее получить деньги. Он был должен и другим, не только мне, но далеко не такие большие суммы. Капитала у него теперь, конечно, никакого не было. Легальным способом он не смог бы выручить деньги так быстро, как требовалось, потому что его строительная фирма состояла только из бюро и его собственного имени. Он и раньше всегда выступал лишь посредником, так что все, что ему когда-то принадлежало, было или заложено или потеряно. Он и так исчерпал все возможные источники, чтобы собрать те десять тысяч, которые были нужны для этого дела.