Чикатило. Явление зверя - Алексей Андреевич Гравицкий

не мог.

— Я курить, — сказал он уже спокойнее, закрывая разговор. — Вы как хотите.

И резко вышел.

Оставшись в одиночестве, Кесаев сел к столу и принялся задумчиво перечитывать заключение экспертизы.

* * *

Троллейбусный парк на Двадцать второй линии в Пролетарском районе при свете дня оказался местом весьма унылым. Витвицкий шел вдоль типового забора, за которым расположилось депо, и разглядывал колючую проволоку, змеящуюся по верхнему краю ограждения.

Забор закончился, упершись в будку КПП, проволока тоже. Капитан остановился, внимательно осмотрел будку, ворота и снова перевел взгляд на забор и вьющуюся петлями колючую проволоку.

— Эй, парень! Тебе чего надо? — окликнул грубый голос.

Витвицкий оглянулся. От будки КПП к нему шел крепкого сложения молодой охранник. На лице его было недовольство, в движениях чувствовалась угроза. Витвицкий невольно ссутулился и поспешно полез во внутренний карман. Достал удостоверение и смущенно развернул. Необходимость размахивать корочкой отчего-то всегда вызывала у капитана неловкость. Возможно, неловкость эта была за тех, кто наглел, хамел и бравировал, доставая удостоверение, а таких Виталий Иннокентьевич видел немало.

— Простите… я тут… вот…

Молодой человек будто споткнулся об удостоверение, растеряв напористость. Угрозы в нем не осталось ни грамма, сейчас он скорее напоминал большого теленка.

— Извините, товарищ капитан, — пробасил парень. — У нас ввели внутриобъектный режим. Как угонщик этот пролез, так нас теперь так дрючат… — он споткнулся и поправился: — Простите, сильно проверяют. Вы ведь тоже из-за угонщика?

Витвицкий кивнул, уточнил предельно вежливо:

— Простите, как вас по имени-отчеству?

— Валера, — уже бодрее отозвался охранник.

— Подскажите, Валерий, а как угонщик на территорию попал?

— А хер его… — он снова споткнулся и поправился: — Простите, пес его знает. Я не видел, Петрович же дежурил. Но через КПП он пройти не мог. Ворота закрыты были. Выходит, через забор.

Витвицкий в который раз поглядел на верхний край забора, по которому тянулась колючая проволока.

— Под током? — уточнил на всякий случай, кивая на проволоку.

— Шутите? На хера по ней ток пускать? — охранник удивился настолько искренне, что даже забыл поправиться.

Капитан кивнул, подошел к забору вплотную и посмотрел на верхний край, будто кот, прицеливающийся к прыжку. Но не прыгнул, а повернулся к молодому охраннику:

— Валерий, — спросил он, немного смущаясь, — а вы не могли бы меня подсадить?

* * * 

В здание УВД Витвицкий ворвался, как выражались незабвенные Ильф и Петров, стремительным домкратом. Отмахнулся удостоверением от дежурного, пронесся через вестибюль и, едва не сбив кого-то с ног, побежал вверх по лестнице.

Как раз в этот момент из кабинета после допроса выводили Шеина. Следом вышли Ковалев и Кесаев с папкой под мышкой.

— Предлагаю продолжить после трех. Допросы допросами, как говорится, а обед по расписанию, — Ковалев был миролюбив — видно, индивидуальный допрос, в отличие от перекрестного, прошел без эксцессов.

Впрочем, эксцесс не заставил себя ждать и явился двум полковникам в виде расхристанного, запыхавшегося капитана. Витвицкий вылетел с лестницы в коридор, увидел конвоируемого Шеина и коршуном кинулся к нему.

— Покажите руку! Ту, с царапиной! — потребовал капитан у Шеина.

— Товарищ капитан, не положено… — опешил конвоир.

— Я только посмотрю, — мужчина и не думал ослаблять напор. — Быстрее.

Повинуясь натиску всегда тихого капитана, конвоир кивнул Шеину — мол, можно. Витвицкий с какой-то маниакальной поспешностью схватил парня за предплечье, вывернул руку запястьем к себе, вздернул рукав и впился хищным взглядом в глубокую кривую царапину.

Шеин испуганно смотрел на странного капитана, который повел себя еще страннее — неожиданно улыбнулся, но руку напуганного арестанта отпустил.

— Ты белены объелся, капитан? — в голосе Ковалева было больше язвительности, чем злости.

Витвицкий обернулся и только теперь заметил стоящих рядом полковников. Ковалев откровенно развлекался, Кесаев играл желваками.

— Товарищ капитан, потрудитесь объяснить, по какой причине вы находитесь здесь, а не в архиве? — ледяным тоном произнес Кесаев.

— Я на обед, Тимур Русланович. Догоняйте, — ухмыльнулся Ковалев и пошел прочь.

Следователь буровил взглядом счастливого Витвицкого. Внезапное появление психолога и радостная идиотская улыбка на его физиономии должны были иметь под собой очень веские основания, иначе… Иначе он, ей-богу, претворит в жизнь угрозу отправить этого «помощника» в Москву с волчьим билетом.

— Вы что делаете, Витвицкий? — холодно процедил Кесаев.

— Тимур Русланович, я очень прошу вас, уделите мне пять минут своего времени, — с трудом сдерживая улыбку, попросил Витвицкий.

Кесаев одарил капитана убийственным взглядом.

— Пожалуйста, товарищ полковник. Это важно.

Вздохнув, Кесаев сделал несколько шагов по коридору и толкнул дверь, пропуская Витвицкого вперед.

В кабинете Кесаев прошел к столу, Витвицкий семенил следом, его переполнял азарт.

— Во время следственного эксперимента в показаниях Шеина возникли противоречия, — уверенно говорил капитан. — Он привел нас точно на место убийства, но говорил так… будто не спрятал там тело, а нашел его…

Кесаев сел за стол. Витвицкий остался стоять, закончил радостно:

— И удочки, по его словам, из листьев торчали.

— К чему вы все это? — мрачно поинтересовался Кесаев.

— Я был в троллейбусном депо, где задержали Шеина. Там по забору колючая проволока идет. Я не врач, но я уверен… Характер повреждения… царапина на руке Шеина… это не от сломанной удочки. Расщепленный бамбук не так царапается…

— Серьезно? — губы следователя тронула полуулыбка. — А как?

Витвицкий рывком отдернул рукав, заголяя руку. По предплечью, там же, где и у Шеина, у него тянулось несколько мелких царапин.

— Вот так, — радостно сообщил капитан, демонстрируя начальству исцарапанную руку.

Кесаев взял подчиненного за запястье, повернул его руку к свету, разглядывая царапины.

— Удочку покупали специально? — поинтересовался он.

— Ага, — с детской непосредственностью улыбнулся Витвицкий. — В «Спорттоварах». Сломал и попробовал. Видите?

Кесаев отпустил руку психолога.

— Совсем иной характер царапин, — не унимался капитан. — А Шеин… Он ободрал руку о колючую проволоку, когда лез через забор.

И Витвицкий завернул рукав на другой руке, демонстрируя длинную царапину, очень похожую на царапину Шеина.

— Вот, это от колючей проволоки!

Кесаев хмыкнул:

— Йодом хотя бы обработали?

— Перекисью… Неважно! — Витвицкий сиял, как именинник. — Я не специалист, но… тут и не надо быть специалистом, Тимур Русланович. Видно же…

Кесаев слушал, вернув привычное непроницаемое выражение. Глядя на его каменное лицо, Витвицкий невольно сбавил обороты:

— Это, конечно, ничего еще не доказывает, — сдержанно закончил он. — Но… дает повод для размышлений…

— М-да… — произнес следователь, достал из папки знакомое экспертное заключение и протянул Витвицкому.

— Что это? — опешил тот.

— Копия экспертного заключения по ножу, изъятому у Шеина при задержании. Тоже дает повод для размышлений.

Витвицкий побежал взглядом по тексту.

— Читайте-читайте.

— «…Нельзя исключить, что данный нож мог быть предполагаемым орудием убийства…» — прочел вслух капитан и