Волк. Юность. - Виктория Гетто

— Сьере граф, завтрак накрыт в столовой.

Ах, да. У нас же куча гостей, и сегодня поесть одному мне не дадут… Спускаюсь вниз, иду в здание. Столовая убрана коврами и знамёнами. На стенах — гобелены и картины. Богато накрытый стол, улыбающиеся люди. Сегодня только свои, близкие. Так сказать, ближний круг. Занимаю своё место рядом с матушкой. Слуги подают первую перемену. Все дружно набрасываются на еду. Надо бы объявить благодарность повару. И… Нет. Не надо. Я не стану посылать пищу со своего стола саури. Это будет означать признание собственной вины, и очень сильно навредит в будущем. Ооли придётся смириться с произошедшим. А когда за мной прибудет корабль, ушастую заберёт Служба Безопасности Империи, и выпотрошит из неё всё, что та знает… Подают последнюю перемену блюд, уже разливают натту и настои из трав и цветов. Люди нахваливают выпечку, ведь сегодня никому не наливают ни капли спиртного. Все должны прийти в себя — завтра в поход… Выходим на улицу. Трапеза окончена. И тут к матушке подбегает одетая в форму надзирательница, что-то шепчет той на ухо. Мама бледнеет, потом просит прощения и уходит. Я же с напряжением жду последствий. Ежу понятно, о чём доложили досе Аруанн. Эх, не хотел я себе портить последний день дома, но, сам виноват. Мы ждём, пока матушка вернётся, потому что уже поданы возы, которые отвезут нас к моему озеру, где будут шашлыки. Но мама задерживается. И я начинаю нервничать. Неужели саури наложила на себя руки?! Я же оставил её совсем без оков… Но вот на крыльце появляется фигурка матушки, одетая в лёгкий плащ. Она зло смотрит на меня, потом решительно забирается в возок. Её компаньонки усаживаются вместе с ней, остальные гости так же занимают свои места, и небольшая кавалькада отправляется из замка. Проезжаем военный лагерь, стройку, сейчас остановленную, углубляемся в горы по небольшой дороге. Путь проходит спокойно, дамы восхищаются красотами окружающих пейзажей, мужчины поддакивают супругам в полголоса. Наконец, вот оно, озеро. Слуги быстро разводят костёр, народ разбредается вдоль берега удивительно прозрачного и чистого водоёма необычно правильной круглой формы. С окружающих его скал в воду падает небольшой водопад. Вокруг тихо и невероятно красиво. Понемногу напряжение спадает, я извлекаю из сумки свой проигрыватель, ставлю кристаллы с классической музыкой, и поражённые до глубины души гости слушают Вивальди, Баха, Шумана и прочих гениев Земли. Для них это чудо Высочайшего. Едим ароматное горячее мясо, шутим, просто разговариваем. Мама тоже начинает отходить от произошедшего утром. И у меня стойкое ощущение, что она чего-то, или кого-то, ждёт… Между тем солнышко пригревает всё больше. Становится теплее, в воде время от времени играют рыбы. От их хвостов расходятся по зеркальной глади круги. А это что? Я вижу, как из-за поворота появляется три всадника. Двое солдат и… Не могу понять, какая-то дама? Почему я не знаю её? Всадники подъезжают вплотную к нашей расположившейся на толстых коврах компании, затем спрыгивают с коней. Однако… Мама поднимается навстречу вновь прибывшей и порывисто обнимает её, потом подводит к нашему пикнику, и у меня отвисает челюсть — это саури…

Она одета с иголочки, в новенькое роскошное платье и бархатный алый плащ, на голове — пушистая шапочка-таблетка, прикрывающая острые ушки, на руках — такие же, как и всё остальное на ней, алые перчатки. Доса Аруанн подводит девушку к нам, затем усаживает рядом со мной. Точнее — между собой и мной. Саури бросает на меня ненавидящий взгляд. Острый, молниеносный. Пожалуй, мне придётся быть настороже. А то всадит в меня шампур, или нож. Между тем матушка представляет:

— Познакомьтесь — это Ооли. Она из очень далёких земель. Принцесса. И…

— Мама, достаточно!

Графиня бросает на меня бешеный взгляд, но сдерживается. Ни к чему скандалы в этот день. Лишь добавляет:

— Она…

Осекается, потому что моя щека дёргается… Замолчав, доса Аруанн тянется за свежим, прямо с костра, шампуром, подаёт его саури:

— Угощайся, доченька…

Доченька?! Какого… Но ничего не происходит. Саури, несмотря на происшедшее с ней, с аппетитом уплетает мясо, пригубливает настои, и даже щебечет с матушкой на нейтральные темы. Когда только успела выучить всеобщий? Правда, акцент неистребим, но зато сразу говорит, что она издалека. Специально так разговаривать не получится. Проколешься, рано или поздно. Все гости просто очарованы ушастой, и я не выдерживаю, беру её за руку, встаю, но Ооли выдёргивает свою ладошку из моей руки, правда, не шипит. Зато подаётся к маме, и та кладёт ей свои руки на плечи, давая мне понять, что не даст девчонку в обиду. Понятно… Поскольку саури уже довольно неплохо объясняется на местном наречии, то смогла рассказать, что с ней произошло нынешней ночью. Ну и плевать! Разворачиваюсь и иду к кустикам, за которыми устроено отхожее место. Мол, мне надо туда. И чувствую, как мою спину сверлит ненавидящий взгляд. Нижайший с ней! Пусть провалится в преисподнюю!.. Очарование пикника проходит, словно дым от костра, развеиваемый бешеным ураганом. Так что оставшееся время до возвращения я брожу вдоль берега озера, время от времени швыряя в воду камни. Как ни странно, это занятие меня успокаивает, и в замок я возвращаюсь уже в нормальном состоянии. Гости расходятся по своим покоям, матушка уводит Ооли с собой, я же иду к себе. Есть не хочется. Да и вставать очень рано. Ещё затемно. Поэтому просто раздеваюсь и укладываюсь в постель, почти мгновенно засыпая…

…Деликатный стук в двери — слуга будит, как и приказано, заранее. На небе ещё сияют звёзды, но поспать теперь всласть долго не придётся. Одеваюсь, тем временем другие слуги накрывают стол. Что за… Три прибора? Один для меня, второй для мамы. А третий?! Створки распахиваются, и в мои покои входят мама и…Ооли… Молча подходят к столу, усаживаются, не спрашивая разрешения. Ладно — матушка. Но эта… Какого она ведёт себя так, словно Парда принадлежит ей?! Чувствую, как внутри меня начинает закипать гнев, но мама, словно чувствуя это, кладёт на мою ладонь свою руку и прикрывает на мгновение глаза. Ну, раз доса Аруанн просит… Мы молча едим. Потом, когда трапеза заканчивается, я так же, не произнося ни слова, поднимаюсь из-за стола и подхожу к стене. На ней висит доспех. Не такой, как принято в Фиори. Плотная кольчужная сетка, вставки из закалённой стали на груди, животе, руках, массивные стальные погоны. Глухой шлем с острым наконечником, с такого соскользнёт меч или сабля. На ноги — кольчужные штаны с такими же стальными проставками, как и на рубахе. Натягиваю сапоги с прошивкой из опять же стальных нитей. Шлем беру в руку, вот, в принципе, я и готов. Остальное оружие уже навьючено на Вороного, который ждёт хозяина у крыльца. Поддоспешная рубаха одета заранее, естественно. Как и специальные кожаные штаны. Иначе от обычной одежды ничего не останется. Чуть притопываю — всё точно по фигуре. Можно идти. Остаётся последнее — благословление родных. Подхожу к маме, застывшей неподвижно. В её глазах застыли слёзы. Как же я понимаю её волнение и тоску!.. Опускаюсь на колени. И ощущаю, как она кладёт свои ладони мне на макушку, что-то шепчет еле слышно, и я улавливаю молитву волшебно обострившимся слухом: 'Оборони, Высочайший, моего единственного сына от лихих напастей, горестей и болезней, ран и пуще того — смерти…» Молитва окончена, всё ритуал завершён. Можно… Но тут вторая пара рук ложится мне на голову, какого…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});