Как создавалась Библия - Ричард Фридман

Сопоставим с версией данного запрета, которая содержится в источнике Е:

Не делайте предо Мной богов серебряных, или богов золотых не делайте себе.[55]

Возможно, эта заповедь относится только к статуям богов, но если она касается и изображений трона/подножия божества, то предполагает критику как литых золотых тельцов, так и обложенных золотом херувимов.

Взаимосвязь между источниками J и Е и религиозной символикой Иудеи и Израиля заметна и в других отрывках. В начале Книги Чисел отрывок из J сообщает, что от Синая/Хорева народ пошел к Земле обетованной.[56] Мы читаем, что в процессе путешествия ковчег несли перед народом. Еще в одном тексте J констатируется значимость ковчега для успехов народа в пустыне. Более того, сказано, что без него были бы невозможны военные победы.[57] Как мы знаем, ковчег был главным культовым предметом в Иерусалимском храме Соломона. Неудивительно, что в J ему уделено столь большое внимание, а в Е он вовсе не упомянут.

Зато Е подчеркивает роль Скинии собрания как символа присутствия Бога среди народа.[58] Согласно Книгам Царств и Хроник, Скиния собрания была одним из основных центров богопочитания до того, как Соломон заменил ее Храмом. Более того, первоначально Скиния была связана с городом Шило. С учетом всех фактов, говорящих в пользу связи автора Е с шиломским жречеством, не приходится удивляться, что в Е Скиния собрания очень важна, а в J не упомянута.

В Е не говорится о ковчеге. В J не говорится о Скинии. Это неслучайно. К вопросу о религиозной символике авторы подходят с позиции современной для них реальности.

Обратившись теперь к началу Книги Бытия, мы можем в новом свете увидеть тот факт, что в конце рассказа об Адаме и Еве в Эдемском саду (материал J) Яхве ставит херувимов сторожить путь к древу жизни.[59] Поскольку херувимы находились в Святом Святых Иерусалимского храма, вполне естественно, что сторонник религиозных традиций Иудейского царства изобразил их стражами великой святыни.

Рассказ о золотом тельце, пожалуй, более красноречиво выдает личность автора, чем любой другой отрывок J или Е. Мало того, что он показывает среду автора и его художественные способности: он свидетельствует о глубочайшей обиде на тех, кто лишил прежнего статуса его сообщество в Иудее и Израиле. Он инкриминирует Аарону, предку иерусалимского жречества, ересь и лукавство. Он изображает национальные объекты израильской религии как объекты идолопоклонства. Нация, принявшая эти символы, по его мнению, заслуживает кровавой чистки. Судьба, которую он уготовил золотому тельцу в своем повествовании, говорит о том, как он сам хотел бы поступить с тельцами Дана и Бет-Эля: сжечь в огне, стереть в порошок.

Мирйам, словно покрытая снегом

В Е еще один рассказ отражает глубину антагонизма между жрецами, которые возвеличивали Моисея (как основателя или предка), и жрецами, которые возвеличивали Аарона. В этом рассказе Аарон и его сестра Мирйам укоряют Моисея за его жену, чем навлекают на себя немилость Божию. Приведем здесь этот короткий и необычный отрывок. Он содержится в Книге Чисел, и в воскресных школах его обычно обходят стороной.

Мирйам, словно покрытая снегом: Числа 12

(текст Е набран курсивом)

1 И оговаривали Мирйам и Аарон Моисея за жену-кушитянку, которую он взял, — ибо он взял за себя кугиитянку, -

2 и сказали: «Через одного ли Моисея говорил Яхве? Не говорил ли он и через нас?» И услышал Яхве.

3 Моисей же был очень смиренным, смиреннейшим из всех людей на земле.

4 И сказал Яхве[60] внезапно Моисею и Аарону и Мирйам: «Выйдите вы трое к Скинии собрания». И вышли все трое.

5 И сошел Яхве в облачном столпе, и стал у входа в скинию, и позвал Аарона и Мирйам, и вышли они оба.

6 И сказал: «Слушайте слова мои: если бывает у вас пророк Яхве, то я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним;

7 но не так с рабом моим Моисеем, — он верен во всем дому моем:

8 устами кустам говорю я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Яхве он видит; как же вы не убоялись упрекать раба моего, Моисея?»

9 И воспламенился гнев Яхве на них, и он отошел.

10 И облако отошло от скинии, и вот, Мирйам покрылась проказой, как снегом. Ларон взглянул на Мирйам, и вот, ока в проказе.

11 И сказал Ларон Моисею: «Господин мой! Не поставь нам в грех, что лш поступили глупо и согрешили;

12 не попусти, чтоб” ока бмла, как человек наполовину мертвый, чья плоть наполовину истлела, когда он выходит из чрева матери своей».

13 И возопил Моисей к Яхве, говоря: «Боже [Эль], исцели ее!»

14 И сказал Яхве Моисею: «Если бы отец ее плюнул ей в лицо, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? Итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится».

15 И пробыла Мирйам в заключении вне стана семь дней, и народ не отправлялся в путь> доколе не возвратилась Мирйам.

Аарон и Мирйам «оговаривают» Моисея за его жену. Что им в ней не нравится, неясно. Текст умалчивает. Сказано лишь, что она была кушитянкой. Поскольку Кушем в Библии именуется Эфиопия, она может быть негритянкой, что и вызвало проблемы. Однако не все так просто: Библия упоминает и место под названием Кушан, которое находится в Мидйане. Циппора же, жена Моисея, была как раз мидйанитянкой. Поэтому непонятно, идет ли речь о Циппоре или какой-то второй жене. Как бы то ни было, недовольство Мирйам и Аарона обусловлено тем, что жена Моисея относится к другой нации или другому этносу. С психологической точки зрения, интересно, что претензий относительно жены они вслух не высказывают. Они не говорят напрямую о том, что их на самом деле беспокоит. Вместо этого они направляют свою критику в адрес лично Моисея. Они сомневаются, что он обладает более высоким статусом, чем они сами, по отношению к откровению («через одного ли Моисея говорил Яхве? Не говорил ли он и через нас?»).

Это оказывается ошибкой. Яхве сообщает, что Моисей действительно отличается от остальных пророков степенью близости к божественному. Все остальные пророки лишь имели видения, — Моисей же удостоился созерцать самого Бога. Поэтому Бог гневается на Аарона и Мирйам. Мирйам поражена своего рода проказой: у нее исчезает вся пигментация на коже, в результате чего она делается белой как снег. Если претензии касались негритянского происхождения Моисеевой жены, наказание удивительно соответствует преступлению.

Как и в эпизоде с золотым тельцом, Аарон не несет наказания. Традиция считала его жрецом, а жрец с проказой не смог бы впоследствии исполнять свои обязанности. Поэтому автор избавляет Аарона от наказания, постигшего его сестру. Вместе с тем он дает ясно понять, что Аарон согрешил, и Бог гневается на Аарона (стих 9). Более того, Бог в рассказе прямо говорит, что Моисей ближе к нему, чем Аарон… Все это четко вписывается в линию Е: принижать Аароново жречество в Иудейском царстве. Также и здесь, и в случае с золотым тельцом, Аарон уважительно называет Моисея «мой господин», признавая его превосходство.

Рассказ о бунте — педагогически очень полезная вещь. Сначала автор показывает, как некий человек или группа людей очерняют законного авторитета или проявляют вопиющее непослушание, а затем описывает наказание этого человека или группы. В сценах с золотым тельцом и белоснежной Мирйам автор Е прибегает именно к такой стратегии.

Почтение к Моисею

В поисках двух библейских авторов мы затронули массу материала. Рассказ за рассказом, прослеживали ключики, увязывающие сюжеты с авторами и их миром. Я привел множество примеров и ключей, чтобы, во-первых, познакомить читателей с текстурой повествования J и Е. Во-вторых, было важно показать силу аргументов в совокупности. Каждый из примеров сам по себе небезлюбопытен и заслуживает внимания, но ничего не доказывает. Однако когда многие аспекты многих повествований совпадают и указывают в одном направлении, это убедительно свидетельствует в пользу гипотезы множественного авторства в целом и гипотезы об авторах J и Е в частности. Чем больше углубляешься в эти рассказы, тем лучше понимаешь их авторов (с их миром), а следовательно, лучше понимаешь и сами тексты.

Когда мы говорим, что автором Е был шиломский жрец, который считал Моисея своим предком, мы не просто говорим о генеалогии. Мы приближаемся к пониманию, почему он взялся за перо. Мы яснее видим, почему Е уделяет больше внимания личности Моисея, чем J, и не просто уделяет больше внимания, но больше сочувственного внимания. В J нет ничего сопоставимого с Моисеевым обращением к Богу в Числ 11 (Е). В этом отрывке народ жалуется, что в пустыне нет мяса, и ностальгически вспоминает египетскую пищу, словно забывая, что ради этой пищи нужно было влачить рабское существование. Буквально ощущается, сколь сложно Моисею, слыша подобные жалобы, нести данное ему Богом бремя и удерживать в своих руках ситуацию. Он говорит Яхве слова удивительные по горечи и в то же время доверительной близости: