Серебряная река 2 (СИ) - Саша Ву

тоже волочился за ней! Прибегал вслед за тобой, даже дарил ей те же подарки.

— Сестрица Яу, откуда ты это знаешь?

— Пэй Тайлинь пряталась от него у меня. Она сама рассказала мне.

— Может, он просто влюблён в барышню Пэй. Влюблённые мужчины часто делают глупости, — философски заметил я.

— Нет никакого влюблённого! — возмущённо прошипела Яу Цяця. — Как только вы с Пэй Тайлинь рассорились — Бянь Жэн перестал появляться на пике Сосен и скал. А теперь он ходит за мной, как приклеенный! И говорит только о тебе! Потому что думает, что я бегаю на свидания!

Заметив мой взгляд, сестрица Яу смутилась.

— Не смотри на меня так. Мне некогда думать об этих глупостях! Ай! Наверное, твои ученики уже собрались! Братец Вэй, ты слишком их опекаешь!

Яу Цяця сбежала, но её слова повисли в воздухе.

Я делаю что-то не так.

Демоны!

Откуда мне знать, как нужно учить этих оболтусов? В книге герой и злодей всё делали сами. Старший учитель Пэн только благообразно нудил, а Вэй Шуи оскорблял и раздавал оплеухи.

Может, Система права, и мне нужно слушать её? Может, мне нужно плыть по течению?

«Вэй Шуи, — обратился я сам к себе, — когда ты плыл по течению, то бился башкой о камни, а потом угодил в водопад. И вонючий старик хватал тебя за лицо!»

Я с силой потёр щёки. Мерзость. Лучше я побарахтаюсь.

Сомнения выматывали.

Чтобы успокоиться, я достал из хранилища карту Империи. Некогда аккуратная карта пестрела заметками и значками.

Всё, что я знал из книги, я переносил на карту. И Фухуа и его жёны обошли всю Империю, собирая древние сокровища и артефакты. Все значимые места я скрупулёзно заносил на бумагу.

Вот безымянная деревня затерялась в лесах у подножия горы Потаённого пламени. Там главный герой получил первую часть «Печати гармонии пяти элементов». Случайно, конечно же. Наткнулся на умирающего защитника печати, и тот передал Сокровище И Фухуа.

Далеко на юге среди бесконечных песчаных дюн затаился город Мёртвых. От города Мёртвых лучше держаться подальше, каждый шаг там таит опасность. Даже Бессмертная Чжу, владеющая мастерством «Трёх взмахов веера», отзывалась о нём с содроганием.

Истории со страниц книги стали реальностью. Кто знает, куда заведёт меня дорога жизни? Когда Система уйдёт, карта мне пригодится.

Я растёр тушь, взял в руки кисть. Усмешка коснулась губ: теперь мои рукава остаются чистыми.

[Система? Прочитай мне пару глав книги].

Глава 17

В тенистом закоулке у самой стены дворца цвели белоснежные астры. Будто пушистые звёзды, приручённые умелым садовником.

Среди звёзд я заметил Ли Ю. Он сидел, скрестив ноги, неподвижный и тихий. Я подумал, что Ли Ю медитирует, и порадовался в душе. Этот ребёнок такой ответственный!

Бесшумно подойдя ближе, я остановился в недоумении. Благодушие унёс порыв прохладного ветра.

Наплевав на возвышение, Ли Ю возился с пространственным кольцом. Мальчишка смотрел на кольцо, как на любимую бабушку, и поглаживал вычурные завитки.

В ладонях Ли Ю из ниоткуда возник горшочек из глины и тут же исчез. Появился снова, и вновь пропал. Лицо Ли Ю озарила блаженная улыбка.

Рука сама потянулась отвесить ученику подзатыльник, но я отступил.

Интересно, чем заняты остальные?

С кухни доносились аппетитные ароматы. Тётушка Бо жарила бамбуковые ростки с зимними грибами.

В животе заурчало. Я совсем забыл про обед, а день уже катится к вечеру. Этот ужасный мир меня доконает!

— Где ученик Цай? — спросил я тётушку Бо. — Я был уверен, что он будет здесь. Глупая Тыква! Неужели он взялся за ум?

— Маленькая Тыква ушёл кормить карпов в пруду, — добродушно улыбнулась мне тётушка Бо. — Малыш Цай заботится о них каждый день. Он очень хотел быть полезным учителю!

Мне стало немного стыдно. Карпов завёл Вэй Шуи, я не был к ним слишком привязан. Однако забота Цай Тая показалась мне забавной и милой. Чтобы быть хорошим учителем, мне сто́ит отметить старания ученика.

Цай Тай сидел на берегу пруда и держал в руке миску с рисовой кашей. В тёмной воде мельтешили пёстрые спины карпов.

Цай Тай запустил руку в миску, зачерпнул рис и отправил его себе в рот.

— Ученик Цай!?

Из развесистого куста рядом с прудом выпорхнула пара испуганных птиц.

— Уважаемый учитель Вэй! — Цай Тай умудрялся говорить и жевать, одновременно вскакивая с колен. — Чем этот ученик может помочь учителю?

— Ты съел рис! Съел рис у карпов!

Цай Тай замотал головой.

— Этот ученик не посмел бы! Этот ученик только дотронулся до него, чтобы проверить, не слишком ли горячо!

Я отступил, не сводя взгляд с Цай Тая.

Тётушка Бо готовит много и сытно. Я мог бы понять, стащи Цай Тай кусок сочного мяса. Но тянуть в рот пресный рис, предназначенный для рыбы в пруду?

Должен ли я кормить его больше? Может быть, Цай Тай — воплощение Таоте[1]?

— Не смей объедать моих карпов! И есть их тоже не смей! Я буду пересчитывать их каждый вечер!

Цай Тай застыл, открыв рот.

Должен ли я его наказать? Но за что? Не попрекать же мальчишку едой.

Эти дети сводили меня с ума.

Почему я не попал в тело главного героя? Сейчас бы шептался с красоткой или медитировал в обнимку с мечом.

Элемент И Фухуа — металл, любой меч был рад послужить ему. Немалая доля силы И Фухуа заключалась в тесной связи с оружием.

— Учитель Вэй?

Я отмахнулся от Цай Тая и молча ушёл. Система что-то недовольно пискнула, но я не стал её слушать.

Я решил поберечь нервы и не стал искать Су Сяолин и Чжан Сина. Если маленький злодей нюхает розы в саду, у меня кровь пойдёт горлом.

Снова вспыхнула злость.

Глава Ордена подгонял меня в возвышении учеников. Старший учитель Пэн — ставил палки в колёса. Мудак Бянь Жэн — шипел за спиной, как змея.

За мной следила Система, готовая в любой миг включить свои наказания!

Столько проблем, а эти олухи порхают как бабочки, вместо того чтобы упорно трудиться.

Моя ли в этом вина, или ученики и впрямь безнадёжны? Не зря же от них избавился Старший учитель Пэн?

Я бродил по кругу у ворот в Летний дворец вслед за беспокойными мыслями. Я будто тигр, посаженный в клетку, только и могу, что метаться из стороны в сторону. Прутья клетки крепки, а за ними — незнакомый мир, полный опасностей.

Демоны! Я хочу на свободу.

Остановившись, я уставился в небо. Вечернее, блёклое — и совершенно чистое.