Напарники поневоле (СИ) - Стенфилд Селена

О чем он говорит? Какие планы?

Магнус резко схватил меня за руку, и протянул ее через решетку, крепко сжимая запястье.

– Но теперь я сам немного изменю планы, – протянул он, в попытке заставить раскрыться мою ладонь.

И как только у него это получилось, он полоснул по ней ножом. Руку обожгла тонкая и острая боль... Клинок звоко брякнул о пол, а на рану легла рука Магнуса.

Через несколько секунд он поднялся на ноги и помахал мне своей ладонью, измазанной моей кровью, а потом, насвистывая, снова направился к столу.

– Глупая, глупая, маленькая Мэй... – хрипло пел он. – Рыжая девчонка...

И с каждым словом этой дорогой моему сердце песни, я все больше и больше желала его немедленной смерти.

Моя раненая рука потянулась к сладкам юбки и дотронулась до дамского пистолета. Палец лег на спусковой крючок, и я, не задумываясь ни на секунду, быстро подняла оружие и выстрелила в Вальберти.

Дважды.

И мне было абсолютно наплевать, что я стреляю ему в спину.

Пение прекратилось… Магнус продолжал стоять…

На миг мне показалось, что сейчас он снова повернется и улыбнется, показывая зажатые между зубов пули…

Но на светлой рубашке проступило красное пятно, которое увеличивалось с огромной скоростью…

Он покачнулся назад…

И упал.

Голова его от удара отскочила от пола, и снова опустилась…

И наступила звенящая тишина…

Я бегло осмотрела клетку, и поняла, что в ней действительно нет выхода… Сплошные решетки. Я оказалась в ловушке, которую устроила сама себе.

Опустившись на колени, я подползла к железным прутьям и попыталась дотянуться до кармана Магнуса. Мне хотелось лишить его этого облика. Отнять. Вернуть себе уверенность в том, что это все обман.

Но мои попытки оказались тщетны...

И мне не оставалось ничего другого, как отодвинуться к другому краю клетки, и смотреть на его мертвое тело.

И чем больше я вглядывалась в неподвижные черты лица, тем сильнее ощущала, как внутри меня начинается целая буря, сотканная из боли и тоски…

«Глупая-глупая, маленькая Мэй»– раздавалось в ушах оглушающим звоном…

Он не мог знать… Не мог...

Глава 11. Время собирать камни...

Лайон

Первое, что я сделал, когда проснулся, это отправился на первый этаж и подошел к своему столу.

– Проклятье, – процедил сквозь зубы, увидев лежащий на полу нож для бумаги.

Значит это все же был не сон или игра моего воспаленного воображения.

Это была реальность.

Реальность, где я повел себя, как зверь. Сорвался на Мэйлин потому, что не мог совладать с собой и со своими эмоциями… Напугал ее, чтобы окончательно прогнать.

Подняв с пола нож, я занес его обратно в ее кабинет.

Может оно и к лучшему?

Ей здесь не место. Совсем.

Но, признаться, я был удивлен тем, как быстро она поняла, что Магнус Вальберти – никакой не иллюзионист. Я понял это уже со второго фокуса. И когда он начал подергивать головой лишь убедился в этом. Это был чернокнижник, которому постоянно мешал его хозяин, не вовремя отдавая приказы, которые маг почему-то не спешил исполнять.

Но больше всего меня поразил порыв Мэйлин, когда она оказалась в первом ряду, а потом на сцене… На миг мне показалось, что она готова была разоблачить Магнуса прямо при зрителях, но передумала в последний момент. Сдержалась. Это и заставило меня посмотреть на нее по-другому, и потеряться в догадках… Она настолько отважна или все же безумна?

Единственный фокус, который Вальберти действительно показал, это был фокус с пистолетами… Две пули я увидел у него уже тогда, когда поднялся на сцену, и во рту они оказались раньше, чем выстрелила Мэйлин своей хлопушкой, которую все приняли за настоящее оружие.

А ее испуганные глаза? Неужели она не поняла, что это все обман? Иллюзия?

– Мэйлин, Мэйлин, Мэйлин… – протянул, разглядывая на столе ее вещи.

Девица, которая испугавшись колдуна плачет так, словно это самая великая боль в мире. Да что она знает о боли?

Держать на руках свою маленькую мертвую дочь – вот истинная боль. Видеть, как тускнеют с каждой секундой глаза любимой женщины, как из них уходит жизнь... И в этот момент медленно умирать вместе с ними. От бессилья. От ненависти к себе. И от боли воспоминаний.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Вот что значит боль, М.Брукс! – почувствовав неудержимый приступ ярости, я смахнул одним движением все вещи с ее рабочего стола. – Актриса, играющая со скорбью мученицы!

Именно это вчера так вывело меня из себя… То, как она искала во мне утешения, потому что внутри меня что-то перевернулось, когда я прижимал ее стройную фигурку к своей груди… Что-то давно позабытое… И это испугало меня.

Испугало и разозлило.

Именно поэтому я вчера повел себя, как зверь... Хотел доказать себе, что это не больше, чем простое желание! Хотел проучить проклятую девицу! Просто проучить… и овладеть…на столе…

Проклятье…

Я запустил руку в волосы, словно это могло помочь мне удержать свой рассудок.

Мне казалось, что со мной что-то не так. Слишком часто во мне начинают бурлить эмоции, от которых я уже отвык.

Забыл, как с ними бороться. Как надо их укрощать.

Всего пятый день она здесь – и уже перевернула мой мир с ног на голову только своим присутствием. А чего мне ждать дальше?

И за это я злился на себя.

Я чувствовал себя предателем. Что я передаю своих погибших жену и дочь, лишь когда просто смотрю на Мэйлин. Забываю о них и начинаю думать о ней. Что желание обладать ей, узнать ее, выжигает то, что я должен беречь, как самую большую драгоценность в мире.

Одно дело, когда я просто следую зову инстинкта, развлекаясь с Шалией, не испытывая никаких чувств, а другое… Дьявол… Мэйлин вызывает во мне что-то иное.

Чувства и желания, которое я испытывал лишь раз в жизни… С женщиной, которую любил больше жизни и так бездарно потерял.

Я не заметил, как добрался до своего стола и сел в кресло. Голова моя устало опустилась на стол.

Я злился на себя, но наказывал Мэйлин… В глубине души я понимал это, но не собирался ничего менять. Пусть уезжает.

Так будет лучше для двоих.

Кайл появился, как и всегда, ровно к девяти. Пунктуальный и галантный. И я порой не понимал, как у Ви мог быть такой брат. Она всегда была серьезна и собрана, в отличие от вечно весёлого Кайла.

Но вот улыбка его начала пропадать, когда часы показали десять часов, а его подруга так и не появилась на работе.

– Мэйлин опаздывает, – протянул Кайл, нахмурившись.

– Может решила прогуляться по магазинам и прикупить себе шляпок. Чего ты привязался? Пусть отдыхает, – отмахнулся я.

Он бросил на меня недовольный взгляд, но тактично промолчал, поглядывая на стрелки через каждые пять минут.

Но к пяти вечера я все же решил сознаться ему в том, что его драгоценная Мэйлин не придет. Что она вернулась в столицу. Правда, я отпустил некоторые детали, которые способствовали нашему с ней разговору. И теперь наблюдал, как он мечется по вестибюлю и кричит, как сумасшедший.

И первой моей мыслью было то, что я сам же его и сглазил.

– Как ты выгнал ее?! – он был в бешенстве. – Это моя помощница!

– Ну, вообще-то, она работает в моем доме.

– Ах, дело в этом... – зелёные глаза Кайла готовы были пронзить меня насквозь.

– Именно.

– Нет, Лайон. Дело не в этом. Она тебе нравится. Вот в чем дело.

– Нет.

– Да! Да, будь ты неладен! И ты боишься этого! Вот почему ты решил от нее избавиться!

– Чушь, – прошипел, поднимаясь на ноги.

Пора заняться делом, а не слушать его бредни.

Лучше навещу Магнуса Вальберти.

Я принялся искать браслеты… И не нашёл их. Перерыл все документы и ящики, пока Кайл продолжал читать мне лекции о том, что мне нужно жить дальше и тому подобное…

Я же с тревогой вспомнил события вчерашнего вечера, и то, как Мэйлин задержалась у стола… Потом ее странная просьба помочь поймать колдуна…