Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но они сказали продолжать жить нормально, пап! – жалуется Ава.
– Ты называешь это нормальным?
– И они не мошенники. Я ошиблась. Они из модельного агентства, и им очень нравится Тед.
– Да, нравилась, – бормочу я, выплевывая крошки от большого черничного кекса, – до тех пор, пока я...
– А ты думала, что ты просто взяла её с собой в какое-то заброшенное здание, чтобы встретиться с абсолютно незнакомыми людьми, и никто не знал, где вы?
Ава дуется.
– Реконструированное, не заброшенное. И Луиза знала, – тихо говорит она.
– Луиза? – папа вскидывает руки вверх. Подруга Авы, Луиза, хотя и выдающаяся волейболистка, но её не зря ласково называют Ditz[17]. Если что-то пошло не так, она могла бы даже не заметить, что мы пропустили несколько дней. И она, наверное, удалила смс о том, где мы были.
Он вздыхает.
– Тед, милая, я думал, ты более разумная.
Я правда более разумная. У меня вообще больше здравого смысла. Мне хотелось сказать, “но она заставила меня!” – но я говорила это с тех пор, как мне исполнилось три года, и я обещала себе что, когда мне исполнится пятнадцать, я больше не произнесу этого.
– В любом случае мне лучше отвезти вас обратно,– говорит папа. – Ава, ты принимала свои таблетки?
Она кусает губы и выглядит виноватой. Папа вздыхает ещё раз и, что ещё хуже, закрывает глаза и вытирает их платком. На этой неделе Ава должна принять смесь из лекарств: сочетание химиотерапии, стероидов и других страшных синих таблеток, которые ликвидируют побочные эффекты двух других. Я не виню её за то, что она забыла. Хотя, папа винит.
– Мы обещали, милая, – говорит он, не сердясь сейчас, но почти расстроенный. – Я знаю, это трудно, но если ты не будешь принимать их...
Он думает про те девяносто процентов, и, по-видимому, она не собирается быть в их числе, если не будет принимать лекарства.
– Хорошо, как скажешь, – ворчит Ава. Ей больше нравилось, когда она валялась на диване, пока я танцевала перед кирпичной стеной для волосатого парня с фотоаппаратом.
– Ваша мама не должна узнать, – ворчит папа. – Я оставил ей записку, чтобы сказать, что я взял вас на прогулку по реке. И если она спросит, это то, чем мы занимались.
Ава благодарно улыбается. Через секунду я осознаю, что сказал папа, и всё равно до конца не понимаю. Обычно мама и папа выступают единым фронтом перед лицом неповиновения. Мама гораздо страшнее, чем папа, хорошо, что он не хочет говорить ей про нас, но почему?
В метро по дороге домой мы сидим рядом, глядя на вырезки из газет, которые папа принес с собой, и не разговариваем. Я не могу перестать вспоминать, как падал свет на облупившиеся кирпичи, и как прекрасно Мирей смотрелась на каждой фотографии, и как моя последняя фотография ... была удивительно не такой ужасной, какой могла бы быть. И как Сэб каким-то образом смог заставить нас делать то, что он хотел, даже если я никогда не знала никого настолько немногословного. Я бы хотела рассказать об этом Дейзи, но ей будет неинтересно. По крайней мере, Ава и я сможем поговорить после отбоя, когда мы должны будем спать.
Когда мы добрались, мама только что вернулась с работы, все ещё была в зелёной рубашке и читала папину записку.
– Вы хорошо провели время? – спросила она усталым голосом. – Там было много лодок?
– Сотни,– уверенно врёт папа. Я вижу от кого Ава это унаследовала.
Мама улыбается грустной улыбкой, отражающейся лишь на половине её лица. Её глаза потухли, вокруг них морщинки, и они не сверкают так, как сверкали до диагноза Авы. Теперь я понимаю, почему папа не хотел говорить ей о том, во что мы ввязались. Она как спутник, вращающийся по своей орбите, и любой толчок может отправить её в открытый космос. Я думала, что папа вращается рядом с ней, но нет. Он наблюдает за всем так же беспомощно, как и я, и просто старается не сделать хуже.
Папино право – защитить её. Я обещаю себе, что больше никогда не пойду в заброшенное здание, чтобы встретиться с незнакомцем, лишь с больной сестрой за компанию. Это не самая гениальная наша идея. Оглядываясь назад, я понимаю, что что-то могло пойти не так, кроме моей полной неспособности сидеть на стуле, не выглядя, как полная идиотка.
Тогда я осознаю, что мама смотрит на меня.
– Что? – спрашиваю я.
– О, Тед, – вздыхает она. – Посмотри на себя. Эти ботинки разваливаются. Мы должны купить новые. И почему ты в этих странных чёрных леггинсах?
Глава 12
Сэб потратил кучу времени, работая над фотографиями Мирей перед тем как, папа пришёл забрать нас. Интересно, как много времени ему придется потратить на мои. В воскресенье я должна учиться, но я провожу большую часть дня, представляя себе Сэба, работающего за компьютером, и затем отправляющего результаты в Модел Сити для проверки. Интересно, что они подумают.
В понедельник мама берет Аву в больницу для новой дозы химиотерапии через трубки Хикмана.
– Расскажи мне сразу, как только что-нибудь услышишь, – говорит Ава.
Весь день я тайно проверяю сообщения в телефоне. Ничего. Никаких новостей во вторник и в среду. В четверг стало очевидно, они решили пощадить меня, не говоря со мной напрямую. Я хотела бы получить копию последнего фото, но я не думаю, что могу напрямую спросить Фрэнки. Ава сказала, чтобы я просто позвонила ей и покончила со всем этим, но на этот раз я не иду на поводу у сестры. Я буду просто продолжать жить и притворяться, что не было этого сумасшедшего экскурса в модельный бизнес. В конце концов, это сработает.
В пятницу после школы я с мамой покупала туфли в одном из местных благотворительных магазинов, когда в моём рюкзаке зазвонил телефон.
– Э-э... привет? – говорю я, успев ответить на звонок.
– Это Эдвина? – Голос ровный, аристократический и уверенный. – Это говорит Кассандра Споук. Вчера мы получили твои снимки и внимательно их изучили. Я обычно звоню всем нашим новым девушкам сама. Что ты думаешь?
– Кто это? – спрашивает мама, размахивая парой отвратительных фиолетовых сандалий. Почему у неё всегда получается выйти из таких магазинов похожей на Одри Хепберн, но единственное, что мы можем найти для меня, выглядит так, как будто сделано для Шрека или принцессы Фионы?
– Дейзи. Проблема с домашней работой. Простите?
Последнее относится к Кассандре Споук. Что я действительно думаю? О том, как сильно они смеялись над моими фотографиями? Что?
– Мы тебя берем, дорогая! Я всегда хотела быть вестником хороших новостей. Мы выбираем только тех девушек, которые на наш взгляд, могут добиться большого успеха. Ты взволнована? Мы в таком восторге от тебя.
– Можешь сказать ей, чтобы она перезвонила? – говорит мама раздраженно. – Я не хочу долго здесь пробыть, мне ещё надо забрать баклажаны.
– Э-э, взволнована, – шепчу я, чтобы поддержать радостную Кассандру, хотя на самом деле я просто онемела. Я подхожу к стойке с ботинками на шнуровке, подальше от мамы, и делаю вид, что разглядываю мужскую обувь.
– Должна сказать, что ты не кажешься такой! – смеётся Кассандра. – Я знаю, что новости могут быть немного шокирующими, но теперь мир, правда, открыт для тебя. Фрэнки организует какие-нибудь кастинги и просмотры для тебя, так что ты сможешь сделать себе портфолио. И кто знает? Может, в один прекрасный день, ты будешь лицом кампанию!
– Что? Это? – спрашивает мама.
У меня душа ушла в пятки. Она, должно быть, подкралась ко мне сзади. Я смотрю на свои руки, которые, как оказалось, сжимают мужские туфли размером с супертанкер.
– Они выглядят слишком большими даже для тебя. Как насчет этих?
Она показывает мне бежевые сабо, на толстой подошве и удобным кожаным ремешком вокруг пятки. Что угодно. Я опускаюсь на пластиковый стул и снимаю мои разваливающиеся сандалии, чтобы померить сабо.
– Эдвина? Ты там?
– Да, это звучит хорошо, – говорю я. – Отлично, мне действительно жаль, но ... шшшшш... – я пытаюсь издать звук, похожий на хитроумный сигнал или на поезд, входящий в туннель, и нажимаю на кнопку "отключиться".
Это, наверное, редкий случай для супермодели. Интересно, заговорит ли она со мной когда-нибудь снова.
– Боже мой, Тед, ты розовая, – говорит мама. – Здесь жарко? Она узнала, что хотела?
– Кто?
– Дейзи.
– О, да. Она запуталась с... французским.
Я горжусь тем, что выдумала это на ходу, особенно в сложившихся обстоятельствах. Я думаю это потому, что я не поняла и четверти того, что сказала Кассандра.
Когда мы остаемся одни вечером, Ава садится на край своей кровати и просит описать, что именно произошло во время звонка.
– Хорошо, на самом деле, – признаюсь я, – многое было непонятным. Это как изучать новый язык.
– Кому ты рассказываешь, – вздыхает она. – Линии Хикмана. Флеботомия. Преднизон.
- АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА - Наталья Галкина - Современная проза
- Мисс Исландия - Олафсдоттир Аудур Ава - Современная проза
- Только слушай - Елена Филон - Современная проза
- Костер на горе - Эдвард Эбби - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Тихие омуты - Эмиль Брагинский - Современная проза
- Паразитарий - Юрий Азаров - Современная проза
- Лестница в небо или Записки провинциалки - Лана Райберг - Современная проза
- Тиски - Олег Маловичко - Современная проза
- Мужская верность (сборник) - Виктория Токарева - Современная проза