Археоскрипт - Василий Бережной

О недостоверности она уже забыла, река плещется. Марта в воде, с силой выдыхает воздух ртом, и брызги летят мелкой дробью. Все так, именно так, на самом деле! А потом неизвестно почему закрадывается мысль, что все это уже было, что она уже переживала всю эту сцену. И даже знает, что будет дальше. Вместе с Пьером побегут они к тем вон корягам, и с них можно прыгать в воду. Она взбирается на сломанное дерево, высохшее на солнце дерево греет пятки, на него стекает вода, только под пятками сухо. Марта приседает для прыжка, распрямляется как пружина и летит, летит прямо в воду. Страх пронизывает ее тело, она знает, что после этого прыжка уже не сможет ходить, Пьер вытащит ее на берег и, перепугавшись, начнет созывать всю компанию. Марта падает головой в воду, ждет страшного удара, в висках стучит, она плывет, плывет и… выныривает. Лицо у Пьера испуганное, но ведь ничего страшного не случилось, ее не парализовало. Стоит себе на берегу, улыбается Пьеру: «А ты уже думал, что я сама не выплыву? Ты хотел бросить меня, забыть свою искалеченную девушку, да? Ну не спорь, это ведь так, ты ведь уже бросил меня!» Марта отворачивается от него и идет, утопая в песке, потом по горячему асфальту, потом по аллее зоопарка. Господи, как же это приятно — ходить, ходить! А ты где был, разбойник? Она берет тигренка на руки и садится в кресло…

Раскрывает глаза, и правда! Она сидит в кресле, и на руках у нее тигренок. Кажется ей, что она спала, а теперь вот проснулась. И Анита пришла, стоит рядом с Туо, что-то шепчет ему на ухо. Мама, вопросительно взглянув на Туо, подходит к ней, наклоняется, целует в лоб.

— Ты вставала, доченька, слышишь, вставала.

— Мне снился чудесный сон, — говорит Марта. — Как будто я ходила.

Луиза хочет что-то сказать, но только машет рукой. Лицо ее светится счастьем.

Туо идет в кабинет Лаконтра, мать помогает Марте раздеться, и Анита проверяет чувствительность ее мышц. Колет тонкой иглой и спрашивает:

— Чувствуешь? О, еще три сантиметра! — и отмечает на теле зеленкой. Думает: «Как она плохо выглядит! Ну ничего, идет на поправку!» И верно: зеленые метки опускаются все ниже и ниже.

— Если бы вы пошли работать в клинику, — говорит Луиза, глядя на Туо благодарным взглядом, — вы очень скоро стали бы знаменитым доктором!

Туо качает головой:

— Я никакой не доктор и занимаюсь медициной лишь в том объеме, который обязателен у нас для каждого. Не более того.

Луизе трудно в это поверить. Чтобы каждый вот так… Не иначе из скромности говорит человек. Ведь как только ни лечили они свою Марту и в конце концов отказались от нее все врачи! А этот Туо, дай бог ему здоровья, судя по всему, может поставить девочку на ноги. В глубине души мать была уверена, что поставит, вылечит, но она не осмеливалась даже думать об этом, чтобы не сглазить. Кого? Что? Она и сама толком не знала. Наверно, счастье. Ведь с ним надо осторожно, очень осторожно обращаться, оно ведь, как пугливая белочка, — скок-поскок — и убежит.

Во время первых сеансов внушения — наверно, недели две Марта бегала по тропинкам своего детства и юности. Бегала, бегала, сбрасывая надоевшие сандалики, босиком. А сколько раз повторялся тот солнечный день, когда она купалась с Пьером! Выходила из воды целой и невредимой, но он каждый раз ее бросал, как будто была она калекой.

— Сегодня отправимся в Центрум! — сказал Туо перед началом сеанса.

— А можно, я тоже? — спросила Анита. — Очень уж хочется там побывать!

— Конечно, можно. Вдвоем вам будет веселее.

— А почему не втроем? — Анита бросила на Туо ласковый взгляд. — Я хочу, чтобы и ты с нами… Правда, Марта?

Марта кивнула головой.

— Без вас нам будет страшно.

— Ну хорошо, мои дорогие, — согласился Туо. Улыбка с его лица исчезла, оно стало серьезным и сосредоточенным. — Начинаем!

И снова Марта не смогла ухватить тот момент, когда ее сознание окунулось в мир грез. Это было, наверно, так же неуловимо, как вхождение в смерть.

…Они увидели огромный город не с высоты птичьего полета, потому что ни одна птица не могла достичь его верхних этажей, — они увидели его из космоса. На голубом фоне Мирового океана хорошо были видны очертания Африки. Грандиозный материк словно плыл навстречу, и тут Марта и Анита увидели на севере высоченную гору, подпиравшую верхние темно-синие просторы неба.

— Взгляни, Анита, какая гора! — прошептала Марта, прижимаясь к подруге. — Неужели это и есть Центрум?

Вместо Аниты ответил Туо:

— Да, это Центрум. Если бы не его правильные геометрические формы, и на самом деле можно было бы подумать, что это гора, и к тому же самая высокая на Земле. Но гора эта воздвигнута руками человека. Видите — Центрум круглый, издали напоминает усеченный конус. Подлетим поближе — увидите пояс террас. На них — сады, виноградники. Примерно до четырех километров по вертикали — это открытые террасы, а выше — оранжереи. Каждая семья, даже на самом высоком этаже, имеет свой сад.

— Я вижу Нил, — прошептала Марта. — Где же пирамиды? Хотя… они ведь маленькие…

— Нет, их просто нет, — сказал Туо. — Тогда еще не было ни Вавилона, ни Египта, ни Греции, ни Рима… Тогда была совсем иная цивилизация — до той катастрофы, которая отбросила человечество назад, к исходным рубежам, отбросила туда, откуда оно начинало свой путь во времени. Катастрофа эта, быть может, только назревала. А пока мы видим Центрум во время расцвета его красоты и могущества. В Центруме, как я уже говорил, жила большая часть человечества. К этому высокоорганизованному обществу относились Африка, Европа, Азия и Австралия. И не было на этих континентах ни одного города, кроме пунктов сбора и первичной обработки сырья. Природа роскошествовала, не будучи исполосованной магистралями, измученной грудами кирпича и бетона, которые теперь называются городами. Буйно росли леса, и это было нормально, травы купались в солнечных лучах и дождях — тоже, как и должно быть, все росло и цвело, радовало глаз человека и наполняло его грудь целительным воздухом. Щедра была природа к людям.

…Пока их летательный аппарат приближается к Центруму, Туо рассказывает много интересного. Марта знает, что это необычайно, исключительно, но ничему не удивляется. Как будто все так и должно быть — и это грандиозное сооружение, где помещаются миллиарды людей, и зеленые материки, наполненные богатейшей флорой и фауной.

Крыша Центрума, если можно так назвать огромную территорию (на ней можно было бы разместить всю Швейцарию), заблистала разноцветными лучами: полыхали фиолетовые, оранжевые, белые звезды и целые снопы света. Едва приблизившись, Марта и Анита увидели, что вся округа засыпана снегом, покрыта льдом, из которого и высекает солнце все эти разноцветные звезды. Да тут и на самом деле, как в Швейцарии, — заснеженные горы, скованные льдом озера, белые простыни долин. И всюду люди — лыжники, конькобежцы. Одни взлетают на гору, раскачиваясь на канатах, а другие мчатся вниз; а там вышли на старт аэросани и полетела с трамплина какая-то темная фигурка…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});