Мятежный дом - Ольга Чигиринская

– Думаешь, его… ну, подставили? – Бет не могла сказать «оклеветали», ведь клевета – это возведение на человека ложного обвинения в каком-то зле, а какое же зло в том, чтобы креститься?

– Почти уверен.

– Ты вообще хорошо разбираешься в здешней политике, а?

– Не так хорошо, как мне хотелось бы. Но я стараюсь.

– На нее, наверное, не очень хорошо посмотрели после этой связи с Боном?

– На политику? – улыбнулся юноша. Потом стал серьезным. – Не очень. Ведь наследник у Огаты уже был. Но после этого Огата мог потребовать развода…

– А Бон уже женился на… моей матери? Или только собирался? – Бет напряглась, вспоминая даты. – Нет, жениться тогда он еще не мог…

– Какая разница, – пожал плечами Плато. – Я не люблю лезть в чужие любовные дела. Так что если ты не возражаешь – вернусь к чтению.

…И вот теперь сиротка Элинор предстала перед своей… сюзереншей? Сюзеренной? Как, черт побери, Бет теперь должна думать о себе? Короче говоря, перед своей начальницей.

Начальница на сиротку смотерла снизу вверх. В Элинор было добрых 190 сантиметров, и, судя по фигуре матери, она не собиралась на этом останавливаться. Джемма Син Огата смотрела на мир с высоты 195 сантиметров, и голову несла так гордо, что белые волосы, наверное, мели бы пол, не будь подобраны в высокую прическу.

Обе женщины склонились перед Шнайдером, Альбертой и Бет на колено, коснувшись пола кулаком – полувоенный поклон, принятый у знати Рива. Не очень долгий: Сога не считали себя ниже Шнайдеров.

– Я очень рада нашему знакомству, – сказала госпожа Джемма. – Мы были друзьями с вашей матерью и, я надеюсь, вы станете друзьями с моей дочерью.

Бет напряглась в попытке что-либо ответить.

– Я тоже надеюсь, – сказала она. – Но для дружбы нужны двое.

– Дадим девушкам возможность пообщаться наедине, – сказала бабушка. Трое взрослых вышли.

Бет заметила – или ей показалось – что плечи юной Элинор чуть расслабились.

– Ну, – сказала она. – Выпьем чаю? Или немножко вина? Тебе родители уже разрешают пить? Мне дядя позволяет – чуть-чуть молодого вина. Есть маленький бар. Пойдем?

– Как вам будет угодно, – поклонилась Элинор.

Она была очень похожа на своего старшего брата – а тот на свою мать. Те же светлые волосы, то же лицо, словно выточенное из черного дерева… Может быть, и замкнутость та же? – нет, немного другая. Рин мог быть очень общительным. Смотря по ситуации. Школа синоби, наверное. Элинор была замкнута иначе.

– Мне будет угодно, чтобы ты вынула свой аршин.

– Какой, простите?

– Который ты проглотила.

По недрогнувшим бровям Элинор Бет поняла, что попытка пошутить провалилась.

– Ладно, извини, – сказала она. – Послушай, нас заставляют играть в одну дурацкую игру, довольно гадкую. Вы по сути дела заложники, вас собирают из разных семей, общего между нами всеми только то, что я и вы примерно одних лет. При этом я должна изображать, что вы мои гости, и что мы все вместе чему-то учимся. Отвертеться от этого дела никак нельзя – честное слово, если бы можно было, я бы с радостью. Но нельзя. Мы должны провести пару лет вместе, и давай сделаем это время как можно более приятным для всех нас. Ну и полезным. Может быть. Тут есть славные ребята – Плато Мардукас, например. Или я. Ха-ха. М-м-м… я много болтаю. Если ты заговоришь – я заткнусь.

Бет сделала паузу. Элинор продолжала молчать.

– И тебе не обязательно становиться моим другом, если ты не можешь, – снова заговорила Бет. – Чего бы ни хотела от тебя твоя мать.

– А вы… хотите быть моим другом? – спросила девушка.

– Скажем так: я буду относиться к тебе как к другу. Не могу поручиться за свои чувства. Дружба ведь это… когда двое смотрят в одну сторону, – вспомнила она когда-то давно читанную книгу. – К ней никто не может обязать. Но относиться к людям справедливо – это я считаю обязательным… Для себя… М-м… В последнее время, во всяком случае.

– И в какую же сторону вы смотрите? – наконец девушка приняла предложение сесть и села. Ее широкие зеленые брюки тут же опустились до пола, скрыв ноги.

– Ты, – поправила ее Бет. – Говори мне «ты». Я пока еще не императрица, – и слава Богу, добавла она про себя. – В какую сторону? Ну, скажем, у меня аболиционистские убеждения. Или, например, я люблю классическую музыку. Учусь владеть флордом и легким стрелковым оружием. На чем-нибудь да сойдемся.

– Я в прошлом году выиграла первенство по стрельбе среди юниоров, – сказала Элинор.

– А твой брат занял второе место в чемпионате по боксу, – кивнула Бет.

Брови девушки приподнялись.

– У меня нет братьев.

– А… я имела в виду – твой племянник. Но он же одних с тобой лет – я думала, ты называешь его братом.

– Нет. Он мой племянник. Сеу Элисабет, я не хочу о нем говорить.

– Почему?

– Потому что о родственниках нельзя говорить плохо.

– А хорошее о них сказать можно?

– О нем – нельзя.

Ну что ты будешь делать!.. Бет сдалась.

– Где тебя разместили? Вместе со всеми, в гостевых покоях?

– Да.

– Ну тогда пошли знакомиться.

Они спустились в лифте на шесть этажей и перешли в северное крыло дворца, где жили молодые люди из свиты Бет, общим числом одиннадцать человек.

Все ждали в гостиной, все встали.

– Познакомьтесь, – сказала Бет, делая шаг в сторону, чтобы свита увидела новенькую. – Элинор Барка Син Огата.

– А мы уже знакомы – Дэйла Сонг сделала очень неформальный поклон и снова села. – Здравствуй, Эли. Как поживаешь? Как братик?

– Не знаю, – юная госпожа Огата материнским движением вскинула подбородок. – Рин не докладывает мне о своих делах.

– Я о старшем, – все тем же тоном невинности уточнила Дэйла. – О гениальном скульпторе, который прославил фамилию Огата…

– Я ничего не знаю об этом человеке, – Элинор попыталась изобразить ледяной голос, наверняка у ее маменьки это получалось лихо, а вот у сиротки вышло неубедительно: мутация голоса еще только началась, и фраза прочирикалась на очень детских нотах.

Та-ак… Бет просто видела, как между Дэйлой и новенькой появляются силовые линии магнитного поля. Кажется, не будет у нас тут прекрасной дружбы. И непонятно, что вообще будет. Развести по углам, немедленно – но как?

– Девушки… дамы, – сказала она. – Давайте о родственниках и о скульптуре потом. Элинор, садись, вот свободное кресло. – А сейчас давайте… – о чем, Боже, о чем?! – О прекрасном. То есть, о нас с вами.

Боже, что я несу?! Ладно, уже начала.

– Мы тут полгода музицировали, пытались вести светские беседы и занимались играми на свежем воздухе, – Бет села в свое, облюбованное кресло. А стол, кстати, низенький и круглый… Как у Артура. – Но не так давно дядя дал мне намекнул, что хотел бы видеть от нас какой-то толк. Не понимаю, какого толка он от нас хочет. Я здесь чужая. И уже не в первый раз должна соблюдать обычай, о котором раньше не слышала ни одним ухом. Так что мне нужна ваша помощь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});