Состоятельная женщина. Книга 2 - Барбара Брэдфорд

Двадцатишестилетняя внучка решительно взяла Эмму под руку и сердито сказала:

– Я просто не знаю, что такое сегодня с моим отцом: он ужасно раздражен весь вечер. Я только что наткнулась на них с дядей Робином. Они разговаривали, оба были мрачнее тучи и, кажется, серьезно спорили друг с другом. Надеюсь, они не испортят этого чудесного вечера своими дрязгами. Они просто несносны, как всегда.

– Думаю, что все обойдется, Сара, не волнуйся, – ответила Эмма, подумав про себя: „Итак, наши заговорщики готовы вцепиться друг другу в глотку. Ничего удивительного”.

Эмили, задыхаясь, вмешалась в разговор.

– Мне кажется, что все старики ведут себя как-то странно с самого приезда сюда. Они все очень возбуждены, бабушка. Особенно мамочка, но, впрочем, она – всегда настоящий комок нервов. Ну и пусть, зато мы повеселимся.

– Конечно, – сказала Эмма и завязала оживленный деловой разговор со своими внучками.

Постепенно в библиотеку стали подтягиваться все остальные, рассаживаясь по комнате или собираясь группками. Домоправительница Хильда подала кофе, а буфетчик разносил послеобеденные напитки и сигары. Блэки расположился рядом с Эммой, потягивая бренди и попыхивая сигарой.

– Чудесный вечер, Эмма, честно тебе говорю.

Он внимательно посмотрел ей в лицо.

– И ты прекрасно выглядишь, крошка. Будь я на два года моложе, я бы попросил твоей руки. Всеми святыми клянусь, что именно так я бы и сделал, – засмеялся он, сбиваясь на ирландский говор, как он часто делал в прошлом.

– На свете не найти большего глупца, чем старый дурак, – подколола его Эмма и с озабоченным видом, указывая на бренди и сигару, спросила:

– Кстати о дураках. Тебе не кажется, что не стоит слишком налегать вот на это?

– В моем возрасте смешно беспокоиться о своем здоровье. Я и так задержался на этом свете, – воскликнул Блэки и продолжил: – Твой любимый Брайан шлет тебе привет. А я рад сообщить, что Джеральдина готовится в третий раз сделать меня дедом.

– Прими мои поздравления, Блэки, это чудесно.

Выглядевшая необычайно возбужденной Элизабет налетела на Блэки и бесцеремонно увлекла его за собой к своему мужу, оживленно болтая на ходу. Эмили и Сара отошли и оставили Эмму в одиночестве у камина, откуда она молча оглядывала всех присутствующих. Она была совершенно спокойна и наслаждалась обществом своих девяти внуков, каждый из которых по-своему доставлял ей столько радости. Один за другим они подходили к ней, развлекая ее и согревая ее старое усталое сердце, и Эмма купалась в волнах любви, исходивших от них. И уверенность в своей правоте, в тех мерах, которые она предприняла, чтобы сохранить и защитить свою династию, укреплялась в ней.

Филип, вызванный ею из Австралии в начале недели, рассказывал о разных событиях на овечьей ферме, слушая которые Эмма переполнялась приятными воспоминаниями о Дануне и тех счастливых днях, которые она проводила с Полом и Дэзи в этом чудесном старом доме. „Пол мог бы гордиться своими внуками, – думала Эмма, – они выросли хорошими людьми. Филип, честный, умный, трудолюбивый, становится хорошим бизнесменом. Вместе с Полой они обеспечивают постоянный успех всех предприятий Макгиллов”.

Эмма взглянула на свою внучку, полностью поглощенную Джимом Фарли, так и лучащуюся своим счастьем, и невольно вернулась мыслями к семье Фарли. Она разорила их и сейчас впервые задумалась о том, была ли она права. Но сожаления о сделанном – пустая трата времени. Ей вспомнились слова, сказанные много лет назад Полом: „Собственный успех – вот лучшая месть, Эмма”. Может быть, он был прав, и ее собственных достижений было бы достаточно, но все же, без подстегивающей ее мысли об отмщении Фарли, она, возможно, не достигла бы нынешних высот. Месть подхлестывала ее. Но теперь ее жизнь достигла последней долины, и после сегодняшнего вечера она сможет расслабиться, будучи уверенной в том, что все построенное ею будет надежно сохранено для нынешнего и будущих поколений ее семьи.

„Я должна пройти через это, разделаться с этим”, – сказала она себе самой. Час пробил, и настало время проявить свою волю. Она молча отделилась от группы, стоявшей перед камином, и, прокладывая себе путь через толпу гостей, Эмма наконец очутилась перед своим письменным столом в дальнем конце библиотеки.

– Прошу вашего внимания, – громко сказала Эмма. Шум продолжался. Эмма ваяла в руки стеклянное пресс-папье и громко постучала им по кожаной папке для бумаг. Разговоры смолкли, и в наступившей тишине все обернулись к ней.

– Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее. Я хочу обсудить вместе с вами одно небольшое семейное дело.

Некоторые члены семьи обменялись удивленными взглядами, а все остальные просто исполнили ее просьбу. Когда все расселись по местам, Эмма села за стол и открыла кейс. Она достала из него пачку бумаг и разложила их перед собой. Эмма встретилась взглядом с Джонатаном, который подмигнул ей и широко улыбнулся. „Он гораздо больше похож на Артура Эйнсли, чем на Робина, – подумала она, перебирая бумаги, – но, к счастью, характером он пошел в меня”. Улыбнувшись Джонатану в ответ, она попросила:

– Будь добр, дорогой, подай мне стакан воды.

Вскочив с места, Джонатан бросился выполнять ее просьбу. Эмма отпила глоток, сознательно оттягивая время, чтобы дать возможность заговорщикам почувствовать себя как на иголках.

Эмма взяла наконец документ и, повысив голос, прочла: „Я, Эмма Харт-Лаудер-Эйнсли из „Пеннистоун-ройял" в Йоркшире, будучи в здравом уме и твердой памяти, настоящим объявляю свою Последнюю волю и свое Завещание, оставляя тем самым недействительными все отданные ранее свои распоряжения и завещания”.

Общий вздох изумления повис в воздухе. Эмма замолчала и подняла свою седую голову. Все глаза были неотступно устремлены на нее, и в комнате установилась такая напряженная тишина, что шум от упавшей на пол шпильки показался ударом грома. Эмма улыбнулась, испытав злобное удовлетворение при виде ошеломленного выражения, застывшего на лицах ее детей. Только Дэзи и внуки остались спокойными. Эмма улыбалась, но ее глаза оставались холодными и острыми, как стальные клинки.

– Я знаю, что не принято, чтобы завещатель сам зачитывал свою волю, хотя закон прямо и не запрещает этого. Но я не ортодокс и никогда не была среди тех, кто слепо следует традициям.

– Но не кажется ли тебе это слегка ненормальным, мама? – нетерпеливо, с горящим лицом, воскликнула Элизабет.

– Пожалуйста, не перебивай меня! Вовсе нет, мне не кажется этого, – похлопав рукой по завещанию, сказала Эмма и двинулась дальше.

– Документ слишком обширен, чтобы читать его целиком, слово за словом, в нем сотни страниц, и он переполнен юридической терминологией. Поэтому, я думаю, будет проще прочитать только выдержки из него и пересказать человеческим языком, как я распорядилась своим имуществом, предприятиями и прочим состоянием.