Хельмова дюжина красавиц (СИ) - Карина Демина

— Уродстве?

— Да. А он взял и сбежал. В полицию пошел… князья Вевельские никогда в полиции не служили. Армия — дело другое, армия, она изначально для благородных. А вот мошенников ловить, отребье всякое… отец тогда кричал так, что покраснел весь. Требовал, чтобы контракт разорвали…

— Не получилось?

…не получилось.

И давно все было, а надо же, Лихо все распрекрасно помнит. И отцовский бас, от которого, казалось, стекла дрожали, и сами эти стекла, серые, затянутые рябью дождя, словно рыбьей чешуей облепленные. И старый вяз за ними, на который он, Лихо, пялился, когда становилось вовсе невмоготу…

Как сейчас.

Сидел над книгой, читал, а что читал…

…помнит и сухое лицо очередного гувернера, которые менялись так часто, что Лихо давно уже перестал воспринимать их, как людей.

Функция.

Из тех, которыми полна тетрадь по арифметике. Функции не даются, и с латынью у него неладно, да и, кажется, со всем, помимо фехтования и верховой езды. Вот лошадей Лихо любит.

А лошади — его.

И в тот день он думает лишь о том, что из-за дождя прогулку, скорее всего отменят… а отец все орал… кажется, на мать.

— Не отвлекайтесь, — сказала функция-гувернер, стукнув указкой по столу.

Он бы и рад, но… тоска…

…а скандал все длится и длится… и когда гувернер все-таки уходит, он исчезает как-то незаметно, растворяясь в огромном и раздражающе пустом доме.

Лихо запрещено выходить из классной комнаты. У него есть задание, которое он должен сделать, но арифметика с геометрией в голову упорно не лезут, и он выбирается из-за стола, снимает жесткие ботинки и на цыпочках крадется к двери.

Подслушивать нехорошо, недостойно князя, но Лихо уже устал пытаться быть достойным, все равно ведь не получится… и любопытно.

Он обманывает старые скрипучие петли, и дверь отворяется почти беззвучно, выпуская голоса.

— …это все ты! — отец уже хрипит.

Он расхаживает по гостиной с газетой, которую держит в кулаке, и кулаком потрясает. А матушка неподвижна. Отвернулась, будто бы разглядывает цветочную композицию. Лихо не видят.

— Ты его распустила! Потакала во всем! И что теперь?

— Ничего стгашного, догогой, — тон матушки спокоен, но спокойствие это обманчивое, Лихо видит, что она — зла, но не способен понять, на кого. — В конце концов, может, Себастьян отыскал свое пгизвание.

— Ловить шпану по подворотням?!

— Кто-то должен делать и это.

— Кто-то пусть и делает! Но мой сын не будет…

— Твой сын уже это делает, — матушка позволила себе улыбнуться и произнесла мягко, успокаивая. — В честном тгуде нет ничего позогного.

Зря она это сказала.

Отец побагровел.

Захрипел. И скомкав газету, швырнул в маменьку, к счастью, не попал.

— Это… это ты его подбила! Мой сын позорит родовое имя!

— Тем, что желает служить?

— В полиции! — взвыл отец. — Служить в полиции! Под началом какого-то… да мои предки…

— Думаю, отнеслись бы к ситуации с пониманием.

— Ты… ты ему потакала… во всем… ты… я…

— Успокойся, догогой. Ты дугно выглядишь. В твоем возгасте подобные волнения чгеваты, — матушка подошла к низкому столику и, плеснув в бокал виски, подала отцу. — Выпей.

Бокал полетел в стену.

А Лихо вцепился в ручку, не зная, как быть, войти или…

— Ты… ты думаешь, что отомстила?

— Помилуй, догогой, газве у меня есть пгичины для мести? — как показалось, матушка произнесла это с насмешкой, которую услышал не только Лихослав.

— Я тебя… — отец рванул воротничок рубашки, и серебряные пуговицы дождем посыпались на пол. — Я тебы в монастырь отправлю… за твои шашни…

— Боюсь, сейчас не те вгемена, догогой, — тем же спокойным, слегка насмешливым тоном отвечала матушка. — Ты, конечно, можешь подать на меня в суд… но сомневаюсь, что пгилюдное газбигательство пойдет на пользу князьям Вевельским. Не говогя уже о том, что и мне найдется чего сказать…

Она обошла отца, двигаясь с обычной своей неторопливостью, и Лихо едва-едва успел отступить.

— Я была с тобой тегпелива, Тадеуш, — произнесла княгиня Вевельская, остановившись у двери. — Но ты долго испытывал мое тегпение. Не заставляй меня вспоминать о… нашем бгачном контгакте. Помнится, там есть пункт о том, что в случае газвода я могу тгебовать возвгащения пгиданого.

— Третьей части, — глухо уточнил отец.

— Тгетьей части… мне хватит и этого. А вот хватит ли у тебя сгедств, догогой, чтобы отдать мне эту тгетью часть?

Отец молчал. И матушка, мягко улыбнувшись, произнесла:

— Не будем ссогиться по пустякам… хотя бы гади детей…

…наверное, ей следовало инициировать развод раньше, тогда, глядишь, и сумела бы получить хоть что-то из остатков приданого.

А она ждала.

Ради детей.

Ради эфемерных приличий, которые когда-то и для Лихослава имели значение, а теперь вот самому смешно.

Женщина, от которой остро, притягательно пахло свежим хлебом, лежала рядом и слушала. Она была живой и горячей, и по праву принадлежала Лихо, но он все одно трогал ее, убеждаясь, что не мерещится. И петля под сердцем таяла, не та, колдовская, по дури прихваченная, а другая, о существовании которой Лихо и не подозревал.

— Потом-то решили, что раз контракт разорвать нельзя, надобно пользоваться… дескать, князь и простым людям служит… Бесу это не по нраву было, но тут особо ничего не сделаешь. Пишут. Славят. А уж после той истории с Познаньским душегубцем… он второй год служил… женщин стали находить убитых. И не просто там… он их душил, но не до смерти, а потом, придушенных, резал… мы тогда с Бесом стали часто видеться. Он квартиру снял. Я при казармах…

И видя недоумение, пояснил:

— После Бесова побега спровадили, чтоб, значит, был под присмотром. К слову, мне там нравилось…

Евдокия фыркнула, кажется, не верила. А зря.

И вправду нравилось. Никаких тебе гувернеров, арифметики или латыни. Иная, взрослая, казавшаяся до того запретной, жизнь.

— Ну да к истории с душегубцем про Беса не то, чтобы забыли вовсе, скорее уж привыкли. Ничего серьезного не поручали, берегли, чтоб ненароком чего… не уберегли. Он же не дураком был, понимал все… ну, что сидеть ему в управлении на бумажной работе. А тут такое… вот он сам и влез. И я с ним…

— Ты?

— Я… говорю ж, Бес не дурак. И не самоубийца. Вот и попросил подстраховать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});