Сокол. Трилогия - Андрей Посняков

– Эй, воин, позови начальника стражи!

– Я начальник! – выглянул из ворот здоровенный субъект в панцире из широких перекрещивающихся ремней.

Честно говоря, Макс такого не помнил. Как и Тейя.

– Что вам надобно?

– Жрец Усермаатрамериамон уже на празднике?

– Жрец? – Начальник стражи, казалось, был удивлен. – Я такого не знаю!

– Как это не знаешь?

– А так! Нет такого во дворце.

– А царица-мать?

– Царица-мать больна и недавно уехала на лечение в Шмуну. Будет молить богов о здоровье!

– В Шмуну? – Максим ощутил вдруг, словно бы земля закачалась у него под ногами. Получалось, что никого из того, кто их… Стоп! Ах-маси, анхабец! А еще – начальник колесниц Секенрасенеб, неутомимый чернокожий воин Каликха, военачальники Рамос и Усеркаф, а еще Хапиур и Панхар… в общем, воины и жрецы.

– Воины? – неожиданно усмехнулся стражник. – Они все отправились в поход против южных мятежников. Дней десять назад. Так что никого нету. Один Небхеперсенеб, чати… А вы что тут выспрашиваете? Может, вы скажете, вы и есть фараон и его супруга?

Вот здесь Максим напрягся. Странная фраза! Зачем она? И этот чати, Небхеперсенеб. Мать никогда не доверяла ему…

– Ну и ерунду же ты скажешь! – задумчиво отозвался юноша.

– А тогда пошли отсюда, пока я не велел побить вас палками!

– Палками?! – дернулась Тейя. – Меня – палками?! Ах ты…

– А тебя я, наверное, для начала отдам воинам, смазливка! А ну-ка, иди сюда…

– С кем ты там препираешься, Унахт? – донеслось со двора. – А ну, закрывай ворота.

Максим живо заглянул во двор… и так же живо отпрянул, схватив жену за руку, быстро потащил за собой.

– Уходим, душа моя.

– Но куда? И почему? Зачем?

– Я только что видел в дворцовом саду Сетнахта!

– Сетнахта?!

– И вел он себя вполне по-хозяйски. И никого – понимаешь, никого нет, кто бы мог прояснить дело. Я теперь думаю: это не просто так. Вот и приплыли… Вот и попили вина… Вот вам и мирный пейзаж с домом и пахарем.

Глава 16

Завтрак гребцов

Осень 1352 г. до Р. Х. (месяц Мехир сезона Перет). Уасет

Ласточки я слышу голос:

«Брезжит свет, пора в дорогу!»

«Поэзия Древнего Египта в переводах Анны Ахматовой и Веры Потаповой»

Сетнахт во дворце! Фараон и его супруга – подменены. Собственно, подменены еще раньше, но… но кто сейчас ими управляет? Кто дергает за нитки и с какой целью? Чати Небхеперсенеб? Или те, кто стоит за ним? И где царица-мать Ах-хатпи? Где жрец Усермаатрамериамон, где военачальники, где… Где все, кто хорошо знал Макса и Тейю? Наверное, остались слуги, рабыни, однако вряд ли они заподозрят подмену – наверняка и в голову не придет. А всякие там массажисты, цирюльники и прочие, имевшие по должности своей доступ к царственным телам, наверняка уже давно изгнаны из дворца… или – убиты.

Господи, да что там до слуг?! Мать! Друзья! Что с ними? Где теперь их искать? Кто знает… Сетнахт – наверняка! Гад ползучий! Так вот что означала та странная фраза, сказанная им еще в Париже – «царь без царства»! Выходит, жрец и тогда уже знал. Быстро сработали, ничего не скажешь. И это означало, что где-то в самых высших дворцовых кругах есть предатель, и очень может быть, не один. Ах-маси, как и его брат, и отец, приближал к себе провинциальную знать – того же тезку из Анхаба, да и вообще людей незнатных – Каликху, например, чем сильно обидел знать столичную, считавшую себя солью земли. Они-то, верно, и организовали заговор, воспользовавшись удачно сложившимся моментом. На троне – марионетки, посаженные туда тайным распоряжением самого фараона! Кто знал об этом? Только самые верные люди: царица-мать Ах-хатпи, верховный жрец Усермаатрамериамон, тезка Ах-маси. И что же, кто-то из них предал? Нет, ну, разумеется, кроме матери. Усермаатрамериамон? А зачем ему? Он много потеряет при победе хека хасут, да что там много – все. Тогда что же – Ах-маси? Старинный дружок… Да разве можно в это поверить?

– Ищешь предателя, милый? – Тейя склонила голову на плечо супругу. – И, небось, из числа самых близких людей?

– Так и есть, – скорбно кивнул Максим.

Они вдвоем сидели под старой смоковницей у пристани, неподалеку от своего бывшего конспиративного жилища – «Дома повешенного», и, обменяв оставшийся браслет на жареную рыбу и пиво, неспешно ели.

– Я вот что хочу сказать. – Поставив кувшин в траву, юная женщина пригладила растрепанные порывом дующего с реки ветра волосы. – Говоря «люди», мы обычно подразумеваем тех, кто имеет в этом мире какой-то вес. Жрецы, правители, военачальники, вельможи… А ведь еще много всякого другого народа, мелких, ничего не значащих людишек, которых мы и не замечаем, но они есть. Без них не обойтись, они все видят, все примечают и – если им нужно – действуют. Вот и в нашем случае: ты пытаешь себя, кто из троих предатель, может быть подозревая даже собственную мать. А ведь тех, кто знал о двойниках, вовсе не трое, а много, много больше! Парикмахеры, слуги, гребцы, рабыни, да мало ли кто еще? Сетнахт вполне мог узнать о подмене от них! Мы-то ведь не считали их за людей… вот и просчитались!

Макс покачал головой и погладил жену по плечу:

– Ты у меня такая умная… что иногда мне даже делается страшно!

– Да уж, не дура, – хохотнула царевна. – Что ты так напрягся? Увидел кого-то знакомого?

– Да, увидел, – молодой человек кивнул, пристально всматриваясь в толпу школяров с плетеными коробами-корзинками. – Вон и наш старый дружок Хори. А с ним и толстяк Шеду! Спрячемся поскорей за смоковницей!

– Зачем? – Тейя хлопнула ресницами. – Нам же, в конце концов, надо сейчас где-то пожить, что-то узнать. Вот и хорошо, что нам попались сейчас эти мальчишки. Давай-ка позови их, о муж мой!

Вскочив на ноги, юный фараон махнул рукой и призывно закричал:

– Эй, Шеду, Хори!

– Джедеф! Лекарь! – тут же подбежали с улыбкой парни. – Давненько мы тебя не видали!

– Ходил на поклонение в Иуну, – солидно усмехнулся Макс.

– О! Вот оно как! Воистину, это славное событие. А дом твой, пока ты ходил, продали за долги! Так сказал перекупщик.

– Ничего не поделаешь, – вступила в беседу Тейя. – Уж видно, придется все начинать заново. Мы ведь попали в лапы к разбойникам недалеко от Инебу-Хедж. Едва унесли ноги! Но все богатства наши, увы, потеряны.