У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Охранники вскочили со скамейки, на ходу выдирая пистолеты из карманов. Бандиты быстро забили бесчувственное тело Бесланова внутрь и запрыгнули сами в машину. Им вслед захлопали выстрелы. Но “скорая”, набирая скорость рванула к закрытым воротам. Охрана на воротах едва успела отскочить в сторону. Автомобиль сшиб металлическую преграду, оставив на дороге стекла от разбитых подфарников и беспрепятственно выехал с территории.

Оба охранника кинулись к главному врачу, чтобы позвонить в Москву. Бредин долго ругался, а затем приказал им отправляться под Бамут и сделать все возможное, чтобы Маринка о похищении Бесланова ничего не узнала. Генерал сам связался с Андриевичем и передал новости. Попросил выслать группу для розыска учебного лагеря диверсантов.

Стояла средина июля. Марина вновь начала появляться на местном рынке. На второй день она появилась там, надеясь закатить скандальчик с торговками и напомнить поселку о себе. Она уже подбиралась к лотку самой голосистой торговки и та с ужасом смотрела на нее. Но в это время, сквозь толпу, к Марине протиснулся маленький мальчик. Взял за руку и сунул в руки какой-то пакет. Прежде, чем она успела его разглядеть, сорванец исчез в базарной толпе. Спецназовцы ничего не заметили, так как находились от нее метрах в пятидесяти, а вокруг сновали чеченцы.

Степанова быстро сунула пакет в карман и направилась в лагерь, для вида купив себе кило помидор и разругавшись в пух и прах сразу с четырьмя торговцами. Поводы были самые пустячные: один обрызгивал овощи водой и попал ей на тельняшку, второй, случайно, уронил ей под ноги ящик, а двум оставшимся досталось за то, что встряли. Она давно обнаружила слежку за собой и даже узнала кое-кого из спецназа, но не спешила связываться по рации с Огаревым и сообщать об открытии. Делала вид, что полностью поглощена собственными мыслями. Скрывшись от глаз в палатке, торопливо вытащила конверт и вскрыла его. На стол упали несколько фотографий и записка.

Она подняла один из снимков и едва не застонала: на нее смотрел Амир. Он был привязан к стулу и по пояс раздет. На теле виднелись следы ожогов, лицо разбито. На следующем снимке он был одет. Она узнала почерк Кольки в записке: “Хочешь спасти друга, приходи одна. Можешь повоевать, если хочешь, я не возражаю. Жду тебя вот в этом месте. Уверен, что найдешь, если захочешь. Жду три дня, потом ты найдешь куски от дружка на базаре в Бамуте”. К записке был приложен кусок карты, с отмеченным кружком местом.

Ярость на мгновение помутила разум, но она взяла себя в руки. Чтобы успокоиться, принялась тщательно чистить оружие. Отводя любые подозрения, отправилась к кухне за обедом. Сжав себя в кулак, рассказала повару новый анекдот, услышанный на рынке. Вместе с ним посмеялась, выслушала в ответ еще парочку “соленых” анекдотов. Не спеша вернулась к себе, отметив чуть шевельнувшийся брезент у соседних палаток.

Похвалила себя за предусмотрительность: все это время она старательно и незаметно пополняла арсенал. Боеприпасы она добывала, где только возможно. За пару минут покончила с обедом и принялась плотно набивать жилет боеприпасами. Рюкзак и бронежилет с собой она решила не брать. Зато затарила магазинами к автомату, обоймами к пистолетам и винтовке вместительный “лифчик”. Рассовала многочисленные ножи по петелькам в куртке и брюках. Прикрепила штык-нож и две кобуры на ремень.

Спрятала вооружение в рюкзак, а рюкзак забила под койку. Подошла к Андриевичу и попросила выделить пару разведчиков для проведения проверки. Полковник поморщился, но решил, что так легче следить за женщиной и в патруле она не станет “чудить”, дал в помощь двоих мужиков. Он знал, чего она добивается и не спешил запрещать “чудачества”. Марина вновь направилась на рынок. Она сделала это с единственной целью, чтобы скоротать время и не броситься на выручку Бесланову среди белого дня. Степанова прекрасно понимала, что Колька именно этого от нее ждет. Все его разговоры, что он не против небольшой войнушки, не более чем блеф. Он пытается выдернуть ее днем, чтобы легче было обнаружить и схватить. Надеется, что она рванет сломя голову вытаскивать Амира. Женщина мысленно послала его на три русских буквы и добавила: “Не дождешься, сука, чтоб я так просто сдалась. Это ты беспокоишься за брата, а у меня мозгов хватит, чтоб тебя переиграть”.

Степанова поняла после похищения Амира, что намечаемый ею план рухнул. Николаю теперь не надо караулить ее и требуется срочно придумывать что-то новое. Придумывать “на ходу”. Люди генерала не справились с задачей. Обращаться за помощью к Огареву или Андриевичу, это терять время, а его и так оставалось мало. Полковники обязательно отправили бы с ней добрую роту спецов и тогда Бесланову точно будет “крышка”. Как бы осторожно не крались разведчики, их все равно обнаружат. Большому отряду трудновато оставаться не замеченным. Люди Горева наверняка следят за лагерем. Она вспомнила Афганистан и то, как в одиночку пробиралась на территории охраняемых баз. Решила и здесь руководствоваться накопленным боевым опытом.

Женщина с трудом дождалась наступления сумерек. Демонстративно сходила за ужином в ботинках с не завязанными шнурками. Обычно такая обувь означала только одно — человек никуда не собирается. Шла, лениво поглядывая по сторонам и отшучиваясь от многочисленных подколов со стороны мужчин. Спецы “попались” и ослабили бдительность. Марина подрезала палатку снизу и натянула на себя жилеты один на другой. Повесив автомат с биноклем на шею и перекинув винтовку через плечо, проскочила наружу, оставив на постели свернутый бушлат. Ей удалось проскользнуть между часовыми и благополучно скрыться в ночи. Нахождение часовых она прекрасно изучила за прежние ночные походы.

К утру она была рядом с отмеченным на обрывке местом. Несколько раз обходила расставленные боевиками посты. Но лишь к полудню нашла то, что искала. Это был лагерь, где обучали боевиков. Он располагался на дне глубокого оврага. Скрытно подобраться ближе не удалось. Прямо на нее неожиданно вылетели три бородача. Увидев маску и злые глаза, кинулись бежать, вместо того, чтобы стрелять. Она успела убить одного, но двое переполошили всех дикими криками:

— Спецназ!!! Гоблины!!!

Залегли метрах в тридцати и открыли бешеный огонь в ее сторону. Отходить женщине было некуда: она находилась в глубоком тылу боевиков. Пришлось срочно подыскивать укрытие. Марина выбрала узкую каменную гряду, острым углом уходившую в овраг. Слева, справа и сзади находился крутой каменистый обрыв метров в восемь. Чтобы забраться по нему, надо было стать скалолазом. Она специально залегла в этом месте, чтобы защитить спину. Легла на краю, укрывшись за замшевшими валунами. Мягкий зеленый мох покрыл камни доверху. Лишь верхушки остались серыми и казались плешинами.

Обороняться на обрыве было легко, но уйти практически невозможно. Да она и не собиралась уходить. Решив заранее, или спасет Амира или прыгнет вниз головой, но не сдастся. Она хотела сказать Кольке, где в действительности находится его брат в обмен на жизнь Бесланова и беспрепятственный уход из оврага. За спиной шумела огромная ель с наполовину засохшими ветками. От края до края не более пяти метров. Каменистая гряда была похожа на язык. Лагерь находился в каких-то двухстах метрах внизу. Она видела палатки, над которыми колыхалась натянутая маскировочная сетка. Выбегавших боевиков, спешивших к утесу. Женщина стащила маску и надвинула кепку на глаза, чтоб солнце не слепило.

Бой шел минут десять. За это время Марина успела подстрелить немало бандитов. Осколками камня ей посекло лицо, но серьезных ранений пока не было. Затем резко наступила передышка. Степанова использовала ее, чтобы сменить опустевший магазин и обоймы. Аккуратно разложила у подножия камня гранаты и еще несколько магазинов. Сбросила верхний, опустевший, жилет. Усиленный рупором, в тишине, прерываемой стонами и проклятьями раненых чеченцев, прозвучал голос Горева:

— Марина, я знал, что ты явишься. Только не думал, что днем рискнешь. Спускайся, иначе твой приятель концы отдаст. Мои люди с ним немного поэкспериментировали. Можешь взглянуть в оптику, мы пока атаковать не станем…

Из-под навеса двое бородачей вытащили человека без рубашки. Ступни, торчащие из-под широких и длинных больничных штанов, как-то странно вывернулись. Она сразу обратила на это внимание. Человека быстро привязали за руки между двух елей. Он не стоял, он висел на руках. Еще до того, как навела бинокль, Степанова поняла, что это Амир. Его черноволосая голова бессильно свисала на грудь. Она вздрогнула, поведя оптикой чуть ниже: кожа на груди мужчины висела клочьями, а кое-где ее вообще не было. Бесланова окатили водой и он пришел в себя, дико закричав. Этот крик заставил ее вздрогнуть. Колька снова заговорил в “матюгальник”: