Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

– Не более, чем все остальные взрослые, – ответил гигант. Фелисин все же удалось заметить, как он побледнел, однако вовсе не из-за стыда о содеянном. Точно, в словах Геборийца скрывался некий другой смысл.

«Агонизирующие духи. Наверняка за ним охотятся духи всех убитых его руками людей. Прости великодушно, Толбакай, но мне ничуть тебя не жаль».

– Рараку не является родиной для Толбакая, – произнес Гебориец. – Неужели, услышав о восстании, ты представил себе реки крови и только по этой причине прибыл сюда? Из какой же норы ты выполз, гадина?

– Я уже ответил тебе на все вопросы. Если мне придется вновь открыть свой рот, то к этому моменту одним спутником у нас останется меньше.

Из ямы показался Лев. Его всклокоченные волосы были покрыты толстым слоем паутины, а за спиной болталось несколько заполненных бурдюков с водой.

– Ты не станешь никого убивать до тех пор, пока этого не разрешу я, – проревел он в сторону Толбакая, а затем глянул на Геборийца. – По крайней мере, до сих пор я подобных речей не заводил.

Несмотря на грозное предупреждение, выражение лица гиганта представляло собой эталон спокойствия и непоколебимой уверенности. Поднявшись на ноги, он без единого слова принял бурдюк из рук Льва, а затем двинулся вперед.

Гебориец, пристально, посмотрел ему в спину.

– Древесина его оружия пропитана болью. Не представляю даже, каким образом ночью к нему приходит сон.

– Этот человек спит очень мало, – пробормотал Лев. – Поэтому тебе пора прекратить испытания его терпения.

Бывший священник поморщился.

– Ты не можешь видеть души детей, припадающие к его ногам, Лев. Однако мне придется сделать над собой усилие и попытаться замолчать.

– В племени, к которому он принадлежит, очень простые порядки, – произнес Лев. – Есть родственники, старик, а все остальные являются врагами. Ну да ладно об этом, пора заканчивать пустую болтовню.

По прошествии около сотни шагов дорога внезапно расширилась, а затем вообще перешла в плоскую равнину высокого нагорья. С обеих сторон располагались ряды продолговатых холмов красноватой обожженной глины, достигающих в длину семь, а в ширину – три фута. За исключением далеких горизонтов, покрытых взвешенной в воздухе пылью, Фелисин могла заметить, что ряды холмов окружали по периметру все пространство плато. Обратив внимание в центр, путешественники увидели огромный разрушенный город.

Брусчатка, покрывающая дорогу, пришла в абсолютную негодность. Практически по голой земле они подошли к останкам некогда величественных ворот, наполовину засыпанных мелкой галькой, полуразрушенных под многовековым действием непрестанных ветров. То же самое можно было сказать и в отношении всего города.

– Медленная смерть, – прошептал Гебориец.

К этому моменту Толбакай уже миновал древние развалины врат.

– Мы можем пересечь плато с противоположной стороны и спуститься к гавани, – произнес Лев. – Там находится потайной лагерь с запасом провианта... если его не разграбили мародеры.

Главная улица города представляла собой покрытую пылью мозаику, состоящую из битой посуды: там были глазированные кувшины, тарелки и стаканы с серыми, черными и коричневыми ободками.

– Если в следующий раз я по рассеянности вновь разобью горшок, то мне на память обязательно придет эта картина, – задумчиво произнесла Фелисин.

– Мне известны исследователи, – проворчал Гебориец, – которые по подобной рухляди способны восстановить культуру, обычаи и традиции жившего здесь некогда населения.

– В этом городе можно целую вечность заниматься созерцанием остатков, – протянула девушка.

– Будь на то моя воля, я обменял бы всю свою прожитую жизнь на подобную перспективу.

– Не может быть, Гебориец. Ты шутишь!

– Я шучу? А как же бивень Фенира? Нет, девушка, изначально я не был предназначен для путешествий...

– Возможно, так действительно было когда-то... Однако затем ты сломался... Разбился вдребезги, как все эти черепки.

– Все равно, Фелисин. Мне по душе – только спокойное наблюдение.

– Человек не способен измениться, если он хоть раз не сломается.

– К своему нежному возрасту ты превратилась в большого философа, девушка.

«Ты даже не представляешь, до какой степени».

– Скажи мне, Гебориец! За всю свою долгую жизнь ты познал хотя бы одну истину?

Старик фыркнул.

– Самая большая истина заключается в том, что их на свете не бывает. ТЫ поймешь это не скоро – только тогда, когда тень Худа начнет появляться на пути.

– Неправда, – произнес Лев, продвигаясь впереди, но не поворачивая головы. – На свете есть Рараку, Дриджхна, Вихрь Апокалипсиса... Оружие в руках, потоки крови... Что же это, по-вашему?

– Ты не был с нами с самого начала пути, Лев, – проревел Гебориец.

– Ваше путешествие имеет конечной целью воскрешение, и только дураки могут утверждать, что путь к нему может быть усеян цветами.

Старик ничего не ответил.

Путешественники начали продвигаться вперед в полной тишине. Каменный фундамент и уцелевшие нижние части внутренних стен демонстрировали типичную планировку квартир. Даже в расположении улиц и аллей ощущалась геометрическая точность: каждая из них концентрическими полуокружностями охватывала основное городское сооружение – гавань. Прямо впереди и виднелись останки этого некогда роскошного строения. Массивные каменные блоки, располагающиеся в центре, оказали наибольшее сопротивление многовековому действию ветра. По этой причине они практически не изменили своей формы и размеров.

Фелисин обернулась назад и взглянула на Геборийца.

– Ты до сих пор видишь досаждающих духов?

– Они совсем не досаждают, девушка. Это место никогда не отличалось излишней жестокостью. Здесь покоится только печаль, да и она скрыта огромным количеством веков. Города умирают. Они повторяют жизненные циклы всех мирских существ: рождение, энергичная юность, зрелость, старость и... плачевный финал – пыль и битые черепки. В последнее столетие жизни города море практически захватило отвоеванные у нее территории, однако сюда нагрянул кто-то потусторонний... чужеземный. Настал короткий период ренессанса, остатки которого мы видим впереди – в гавани, однако вскоре и эта веха закончилась, – в течение дюжины шагов они молчали. – Знаешь ли, Фелисин, в последнее время я начал понимать некоторые особенности жизни всевышних. Представляешь, они способны существовать сотни, тысячи лет. Эти создания видят на своем веку такое количество ужасных событий, что постепенно их сердца превращаются в лед и камень. Что же странного в подобном раскладе?

– Наше путешествие приближает тебя к своему богу, Гебориец.

Данный комментарий заставил старика надолго погрузиться в молчание.

Когда тройка достигла городской гавани, Фелисин наконец-то поняла, что же имел в виду Гебориец. Пространство, бывшее некогда огромным заливом, заросло песком. В самом его центре виднелось четыре громадных канала, которые пропадали вдали за песчаным туманом, висящим в воздухе. Каждый канал в ширину превышал размеры трех улиц; в глубину, по всей видимости, он имел те же размахи.

– Последний корабль покинул этот канал много веков назад, – тихо произнес Гебориец. – Тяжелое транспортное судно скрипело дном о песок, и только в момент максимального прилива ему удалось выйти к открытому морю. Несколько тысяч жителей оставалось здесь до тех пор, пока не пересох водопровод. Это только одна из историй Рараку, и, увы, не самая печальная из них. Священная пустыня богата на подобные предания, среди которых есть гораздо более кровавые и трагичные...

– Не стоит забивать мозги этой стариной... – начал было свою мысль Лев, однако его прервал отдаленный крик Толбакая. Гигант остановился около устья одного из каналов. Замолчав, пустынный воин двинулся по направлению к своему компаньону.

Фелисин было решилась двинуться следом, однако Гебориец схватил ее своей невидимой рукой. Последняя оказалась холодной и противной на ощупь. По телу девушки побежали мурашки. Выждав до тех пор, пока Лев отошел на достаточное расстояние, Гебориец прошептал:

– Я боюсь, девушка...

– Ничего странного, – отрезала она. – Толбакай поклялся тебя убить.

– Только не этот дурак. Я имею в виду Льва.

– Он же был телохранителем Ша'ики. Если я действительно намереваюсь занять ее место, то у меня нет никакого резона сомневаться в преданности этого человека, Гебориец.

Единственной моей заботой должен стать тот факт, чтобы эти простофили не прошляпили меня точно так же, как это произошло с Ша'икой.

– Лев вовсе не похож на фанатика, – произнес бывший священник. – Возможно, он много шумит, чтобы уверить тебя в обратном, однако его душа обладает двойственной природой. На какой-то момент мне показалось, что он не верит в возможность твоего перевоплощения. Просто восстание нуждается в сильном лидере – это очевидный факт. И таким человеком должна быть не старуха, какой, по сути, являлась Ша'ика, а молодая, сильная женщина. Дыханье Худа, Ша'ика управляла этими землями еще двадцать пять лет назад, представляешь! По всей видимости, эта парочка не сделала никакого усилия, чтобы защитить свою предводительницу в самый ответственный момент.