Посмертные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Владелец был джентльмен лет сорока, с черными как смоль волосами и предлинными усами такого же цвета. Одет он был франтовски, и разные ювелирные вещицы огромного размера сияли как на его пальцах, так и на груди. Черный байковый сюртук фантастического фасона достигал у него до самых пяток. При выходе из экипажа, он засунул свою левую руку в один из карманов этого сюртука, между тем как правая рука вытащила из другого кармана ярко-блестящий шелковый платок, которым он весьма искусно смахнул две или три пылинки со своих лакированных сапог. Затем, скомкав платок в своей руке, джентльмен поправил шляпу, приободрился, крякнул и молодцевато выступил на широкий двор.

От внимания Самуэля не ускользнуло, что в то время, когда джентльмен выходил из экипажа, другой мужчина, одетый весьма скудно и неопрятно, в сером сюртуке без многих пуговиц, посмотрел с каким-то особенным любопытством на ворота и потом остановился как вкопанный на дворе. Не предвидя ничего доброго от этого визита, мистер Уэллер остановился перед крыльцом и загородил дорогу франтовски одетому джентльмену.

— Ну, посторонитесь-ка, любезный, — сказал джентльмен, толкнув довольно неучтиво мистера Уэллера.

— A чего угодно вашей милости? — отвечал Самуэль, отражая толчок энергичным движением своего локтя.

— Нет, брат, с нами этак не шутят, — отвечал владелец байкового сюртука, возвышая постепенно свой голос. — Эй, Смауч!

— Что такое, сэр? — промычал брюзгливым тоном мужчина в оборванном сюртуке, успевший в продолжение этого разговора пододвинуться на несколько шагов.

— Да вот этот молодой человек вздумал грубиянить, — сказал принципал, давая другой толчок Самуэлю.

— Мы его уймем, — промычал Смауч, отпихнув весьма неучтиво Самуэля.

Этот последний толчок, сделанный опытной рукой мистера Смауча, произвел ожидаемое действие. Между тем как Самуэль, отражая нападение, старался пригвоздить к стене туловище неучтивого незнакомца, принципал его, очистив дорогу, пробрался в буфет, куда, после непродолжительной возни с мистером Смаучем, последовал за ним и мистер Уэллер.

— Доброе утро, моя милая, — сказал принципал, обращаясь к молодой девушке за буфетом с ботанибейской ловкостью и любезностью жителей Нового Южного Уэльса, — в каком здесь номере квартирует мистер Пикквик?

— Проводите его, Томми, — сказала буфетчица трактирному слуге, не удостаивая ни одним взглядом вопрошавшего джентльмена.

Слуга пошел наверх в сопровождении джентльмена в байковом сюртуке. Самуэль последовал за ними по лестнице, выделывая по пути разные более или менее презрительные жесты, к неописумой потехе слуг и других зрителей галереи. Мистер Смауч, задержанный сильным припадком кашля, остался внизу перед наружной дверью.

Мистер Пикквик еще почивал в своей постели, когда этот ранний гость, сопровождаемый Самуэлем, вошел в его комнату. Произведенный ими шум разбудил его.

— Воды, Самуэль, бриться, — сказал мистер Пикквик, выставляя голову из-под занавеса.

— Брейтесь скорее, мистер Пикквик, — сказал посетитель, раздвигая обе половинки занавеса. — Я принес предписание арестовать вас, по делу вдовы Бардль. Вот бумага. И вот моя карточка.

И слегка, по-дружески, хлопнув мистера Пикквика по плечу, представитель шерифа — это был он — бросил свою карточку на одеяло и вынул золотую зубочистку из кармана своего жилета.

— Фамилия моя — Немби, сэр, — сказал чиновник в то время, как мистер Пикквик вынимал из-под подушки очки и надевал их на нос, чтоб прочесть поданную ему карточку. — Живу на Колокольной аллее, в Кольманской улице.

При этом Самуэль Уэллер, не спускавший глаз с пуховой шляпы мистера Немби, начал свою речь таким образом:

— Вы не квакер ли, позвольте вас спросить?

— A вот вы у меня узнаете, кто я такой, — отвечал с негодованием мистер Немби. — Я постараюсь на этих днях научить вас, как должно обращаться с порядочными людьми.

— Покорно благодарю, — сказал Самуэль. — Я дам вам такой же урок, если позволите. Шляпу долой, мистер Немби!

С этими словами мистер Уэллер, делая шаг вперед, перекинул шляпу мистера Немби на другой конец комнаты, и это движение было произведено с такой внезапной быстротой, что тот едва не проглотил своей золотой зубочистки.

— Прошу заметить это, мистер Пикквик, — сказал озадаченный чиновник, задыхаясь от гнева, — исполняя свою обязанность, я получил оскорбление от вашего слуги в собственной вашей комнате. Я нахожусь в телесном страхе18. Будьте свидетелем, мистер Пикквик.

— Не слушайте его, сэр, — перебил Самуэль. — Вы ничего не видели и не слышали. Закройте глаза, заткните уши. Я попробую, если позволите, выбросить его из окна.

— Самуэль! — строго сказал мистер Пикквик, возвышая свой голос. — Если вы станете грубить и сделаете хоть малейшее оскорбление этому джентльмену, я принужден буду отпустить вас, Самуэль, сию же минуту.

— Как же это, сэр!.. — сказал Самуэль.

— Прикусите свой язык, — перебил мистер Пикквик. — Поднимите шляпу и подайте ее.

Но Самуэль на этот раз решительно отказался от повиновения. Озабоченный немедленным приведением в исполнение своего дела, мистер Немби принужден был сам поднять свою шляпу, и при этом вырвались из его уст разные энергичные угрозы, которые, однако ж, Самуэль выслушал с удивительным спокойствием, ограничившись одним только замечанием, что если мистер Немби вздумает опять накрыться шляпой, то он вменит себе в обязанность зашвырнуть ее куда-нибудь подальше. Мистер Немби, думая, вероятно, что такой процесс будет сопряжен с некоторыми неудобствами для него самого, уклонился представить искушение дерзкому слуге и скоро позвал мистера Смауча. Известив его, что все юридические формы соблюдены и что ему, Смаучу, остается только подождать, пока оденется мистер Пикквик, Немби вышел из комнаты и немедленно уехал на своем гнедке. Смауч пододвинул стул к дверям, откашлянулся и сказал брюзгливым тоном:

— Скорее пошевеливайтесь, сэр. Время не терпит. У меня еще много дела, кроме вас.

Когда мистер Пикквик оделся, Самуэль получил приказание нанять карету, в которой весь этот триумвират и отправился на Кольманскую улицу. К счастью, расстояние было очень невелико, иначе мистер Пикквик и его слуга могли бы испытать весьма значительные неудобства, потому что Смауч был весьма скучный и беспокойный товарищ: всю дорогу он только откашливался и фыркал, не обнаруживая никакого желания вступить в разговор.

Карета повернула в узкую и темную улицу и остановилась перед домом с железными решетками во всех окнах19. Дверные косяки украшались фамилией и титулом мистера Немби, представителя лондонского шерифа. Внутреннюю дверь отворил какой-то весьма неуклюжий джентльмен, по-видимому, близнец мистера Смауча, снабженный огромным ключом. Мистер Пикквик вступил в «общую залу».

Общей залой была передняя комната, усыпанная свежим песком и пропитанная затхлым запахом табаку. Мистер Пикквик поклонился трем джентльменам, сидевшим в комнате при его входе, и потом, отправив Самуэля к своему адвокату, мистеру Перкеру, удалился в темный уголок и принялся с живейшим любопытством наблюдать своих новых товарищей.

Один из них был еще юноша лет девятнадцати или двадцати, который, несмотря на раннюю пору — было только десять часов утра, — потягивал джин и курил сигару: судя по его наружности, особенно по красному носу и отвислым щекам, можно было безошибочно заключить, что он усердно предавался этим увеселительным занятиям последние два или три года своей жизни. Напротив него, упражняясь в искусстве переворачивать угли в камине каблуком своего правого сапога, сидел забулдыжный молодец лет тридцати, с хриплым голосом и землистым цветом лица: судя по его совершенно непринужденным манерам, нетрудно было догадаться, что он провел большую часть жизни в бильярдных комнатах или в трактирах за буфетом. Третьим лицом в общей зале был мужчина средних лет в старом черном фраке, изнуренный, бледный, тоскливый. Он беспрестанно ходил по комнате взад и вперед, выглядывая временами с великим беспокойством из окна, как будто он ждал кого-то.

— Право, мистер Эрзли, вам не мешало бы позаимствоваться моей бритвой на это утро, — сказал джентльмен, разгребавший уголья, искоса подмигивая своему молодому приятелю, который потягивал джин.

— Благодарю вас, бритва не нужна мне: я надеюсь выйти отсюда через час или через два, — отвечал торопливо печальный джентльмен.

Затем, подойдя к окну и еще раз обманувшись в своем ожидании, он вздохнул глубоко и оставил комнату, вследствие чего оба его товарища разразились громким смехом.

— Ну, такой потехи я никогда не видывал! — вскричал джентльмен, предлагавший бритву. Оказалось, что имя его Прейс. — Никогда, никогда не видывал!

Мистер Прейс скрепил это показание энергичным словцом и потом захохотал опять, к очевидному наслаждению молодого парня, который, вероятно, считал своего товарища одним из величайших остряков во вселенной.