Хроники Заводной Птицы - Харуки Мураками

Здесь опасно находиться. Вы нарушили границу, и у вас только один союзник — я. Помните об этом.

— Не свети на меня, — раздался из глубины комнаты женский голос. — Обещаешь не светить?

— Обещаю, — сказал я.

36. «Дружба прежних дней»

Как развеять злые чары

Мир, где по утрам звенят будильники

— Обещаю, — сказал я, но голос прозвучал как-то равнодушно и отчужденно, словно записанный на магнитофон.

— Нет, скажи, что не будешь мне в лицо светить.

— Не буду. Обещаю.

— Правда обещаешь? Не обманываешь?

— Конечно, правда, если говорю.

— Ладно. Может, тогда сделаешь нам виски со льдом? Мне льда побольше.

Голос явно принадлежал чувственной зрелой женщине, хотя звучали в нем игривые нотки девчачьего кокетства. Я положил фонарик на стол и, выровняв дыхание, стал при его свете готовить напиток. Открыл бутылку, положил щипцами в стаканы лед и плеснул виски. Нужно внимательно отслеживать в голове, что делают руки. На стене в такт движениям плясали большие тени.

Зажав два стакана в правой руке и освещая дорогу фонариком в левой, я вошел в заднюю комнату. Воздух в ней показался мне немного прохладнее, чем тогда, во время моего первого визита в номер 208. Плутая в темноте, я вспотел, сам того не заметив, и теперь, остывая, тело ощущало холодок. Пальто я сбросил по дороге.

Помня о своем обещании, я погасил фонарь и сунул его в карман. Нащупав столик у кровати, поставил на него один стакан и сел чуть поодаль на стул с подлокотниками, держа свою порцию виски. В полной темноте оставалось полагаться только на память — хорошо, что я запомнил, где что стояло.

Зашуршали простыни. Женщина, не спеша, приподнялась в постели и, облокотясь о спинку кровати, взяла стакан. Легонько встряхнула, кубики льда стукнулись друг о друга, она сделала глоток. «Как звуковое оформление радиоспектакля», — подумал я о наполнявших тьму звуках, понюхал виски, но пить не стал.

— Давно мы не встречались, — начал я. Теперь голос звучал более естественно, привычно.

— Разве? — сказала женщина. — Я плохо в этом ориентируюсь. Что значит «давно»?

— Насколько я помню, ровно год и пять месяцев.

Она безразлично хмыкнула и добавила:

— Не помню…

Я поставил стакан на пол и закинул ногу на ногу.

— Выходит, в прошлый раз тебя тут не было?

— Была. В этой самой постели. Я вообще всегда здесь.

— Но я точно был тогда в номере 208. Этой ведь 208‑й?

Она покрутила лед в стакане и сказала со смешком:

— Точно, да не точно. Ты был в другом 208‑м номере. Вот это точно.

Фразы складывались у нее как-то нетвердо, отчего мне сделалось немного не по себе. Может, потому, что она выпила? В темноте я снял шерстяную шапочку и положил на колени.

— Телефон не работает, — сказал я.

— Знаю, — вяло отозвалась женщина. — Они его отключили. Хотя и знали, как я люблю по телефону разговаривать.

— Они что — держат тебя взаперти?

— Как сказать? Даже не знаю, — сказала она и коротко засмеялась. В потревоженном воздухе ее голос дрогнул.

— Побывав здесь, я потом долго думал о тебе, — говорил я, повернувшись в ее сторону. — Хотел понять, кто ты, что тут делаешь.

— Забавно.

— О чем только ни думал… И все равно — уверенности у меня еще нет. Одни догадки.

— Хм… — Мои слова, похоже, пробудили в ней интерес. — Значит, нет уверенности? Одни догадки?

— Да, — сказал я. — И знаешь, что я тебе скажу? Я думаю, ты — Кумико. Я не догадался сначала, а теперь все больше в этом убеждаюсь.

— Вот оно что? — помолчав немного, радостно поинтересовалась она. — Выходит, я — Кумико?

На какое-то мгновение я перестал понимать, что происходит. Появилось ощущение, что все получается не так: явился не туда, куда надо, и говорю что-то не то и не тому, кому нужно. Пустая трата времени, бессмысленный обходной маневр. Сменив позу, я сжал в темноте обеими руками лежавшую на коленях шапочку, желая убедиться в реальности происходящего.

— Да. Тогда все сходится. Ты все время звонила мне отсюда, хотела открыть какой-то секрет. Секрет, принадлежащий Кумико. Наверное, тот самый, которым настоящая Кумико в реальном мире никак не могла поделиться со мной. И ты хотела сделать это отсюда за нее, выразить особыми словами, как бы секретным кодом.

Женщина помолчала, потом взяла стакан, еще отпила виски и сказала:

— Интересно! Ну, если ты так думаешь, может, так оно и есть. Вдруг я и в самом деле — Кумико? Хотя не знаю… Но если это правда, тогда я должна говорить с тобой ее голосом. Разве не так? Какая-то путаница получается. Извини, конечно.

— Ничего, — отозвался я и снова уловил беспокойные, неестественные нотки в своем голосе.

Из темноты послышалось покашливание и слова:

— Ну, что же дальше? — Опять смешок. — Как-то непросто все. Ты спешишь? Можешь еще побыть?

— Не знаю. Трудно сказать.

— Погоди минутку. Извини. Хм… Сейчас все будет готово.

Я подождал немного.

— Итак, ты пришел. Искал и пришел, чтобы меня увидеть? — раздался из темноты серьезный голос Кумико.

Последний раз я слышал его в то летнее утро, когда застегивал молнию у нее на спине. За ушами Кумико пахло незнакомыми духами, которые ей кто-то подарил. Тогда она ушла и не вернулась. Этот прозвучавший в темноте голос — принадлежал ли он настоящей Кумико, или кто-то пытался подражать ей — вернул меня на миг в то утро. Я чувствовал аромат ее духов, видел повернутую ко мне спину, белую кожу. Во мраке воспоминания становились насыщенными, обретали куда более яркие краски, чем в реальной жизни. Я сильнее сжал в руках шапочку.

— Точнее, я пришел не за тем, чтобы увидеть тебя. Я пришел забрать тебя отсюда.

В темноте она еле слышно вздохнула.

— Почему ты так хочешь вернуть меня?

— Потому что люблю тебя, — сказал я. — И знаю, что ты тоже меня любишь. Я тебе нужен.

— Ты уверен? — спросила Кумико — или та, что говорила ее голосом. В нем не было насмешки, нет. Но и тепла в этих словах тоже не чувствовалось.

В соседней комнате кубики льда звякнули, ударяясь друг о друга и меняя положение в ведерке.

— Но чтобы вернуть тебя, нужно разгадать кое-какие загадки.

— Думаешь, это просто? — спросила она. — Хватит ли тебе времени?

Она была права: времени оставалось мало, а вопросов, требующих ответа, больше чем достаточно. Я провел по лбу тыльной стороной ладони, вытирая пот. «Скорее всего, это последний шанс. Давай же, думай!» — сказал я себе.

— Я хочу, чтобы ты помогла мне.

— Каким образом? — послышался голос Кумико. — Вряд ли у меня получится. Впрочем, давай попробуем.

— Первое, что мне надо знать: зачем ты ушла? Почему тебе пришлось покинуть наш дом? Я хочу знать настоящую причину. У тебя был другой, ты мне писала. Я перечитывал это письмо много раз. Отчасти этим можно объяснить, что произошло. Но разве в этом настоящая причина? Никак не могу поверить. Я не говорю, что это ложь… мне просто кажется… может, это такая метафора?

— Метафора? — Мои слова, похоже, изумили ее. — Не знаю, конечно, но спать с другим… Какая же это метафора?

— Я имею в виду… мне кажется, это объяснение во имя объяснения. Оно ни к чему не ведет… Это то, что лежит на поверхности. Чем глубже я вчитываюсь в твое письмо, тем больше склоняюсь к этой мысли. Должна быть какая-то другая причина — более серьезная, настоящая. И почти наверняка здесь замешан Нобору Ватая.

В темноте я почувствовал на себе ее взгляд. «А вдруг она видит меня?» — мелькнуло в голове.

— Замешан? Как же? — продолжал звучать голос Кумико.

— Понимаешь, все так запутано… появляются разные люди, все время происходит что-то непонятное. Пытаешься разобраться, расставить все по местам, но ничего не выходит. Но стоит отодвинуться подальше и взглянуть со стороны — и сразу видишь четкую связь. Все дело в том, что из моего мира ты перенеслась в мир Нобору Ватая. Этот самый переход — вот что важно. А спала ты с кем-то или нет — вторично. Внешнее проявление, только и всего. Вот что я хотел сказать.

Не видимая во тьме, она неторопливо потянулась к своему стакану. Напрягая зрение, я вглядывался в темноту, откуда донесся шорох: глаз вроде бы уловил ее движение, но, разумеется, мне только показалось.

— Не всегда один человек обращается к другому только за тем, чтобы сказать правду, Окада-сан, — услышал я. Это была уже не Кумико. Голос принадлежал не ей и не той сладкозвучной девушке, с которой я говорил вначале, а женщине совершенно незнакомой. Звучал он уверенно, и понятно было, что его обладательница — человек умный. — Точно так же далеко не всегда люди встречаются, чтобы друг другу душу открывать. Понимаешь, что я имею в виду?