Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина - Олег Дивов

– А постоянная чистка территории – дешевле? – парировал капеллан.

– Дешевле всего, – сообщил Лурье веско, – зенитные снаряды. Даже с учетом доставки на Кляксу. Вы не пытайтесь возражать, святой отец, бесполезно. Все посчитано. Все посчитано давным–давно.

– А сколько крокодилов было выбито за эти годы, кто–нибудь посчитал? – не менее веско, как ему показалось, спросил Причер.

Джефферсон фыркнул, Виллис расплылся в ухмылке, Лурье продолжал внимательно разглядывать капеллана, будто заподозрив в нем тщательно скрываемую, но наконец–то прорвавшуюся душевную болезнь.

– Крокодилов тут до жопы, – сказал наконец Лурье. – Их можно сбивать пачками хоть каждый день. Они вон там, на той оконечности континента, – Лурье ткнул пальцем себе за спину, – родятся и вон туда, на тот конец, – еще тычок, в противоположном направлении, – летят всю жизнь. Куда мейнстрим гонит, туда и летят. Долетают как раз к моменту, когда пора умирать от старости…

– Спасибо, я эти файлы читал, – перебил Лурье капеллан. – Только в них ни слова о том, откуда крокодилы берутся. А о том, что органов размножения у этих животных почему–то не обнаружено, – очень даже много слов.

– И что?

– Пока не знаю. Но вам не кажется, господа офицеры, что в таком загадочном мире стоило бы вести себя поосмотрительнее с местной фауной?

Лурье демонстративно огляделся.

– Джунгли как джунгли, – сказал он. – Ничего особенного. Вы ведь, насколько мне известно, много служили именно на таких планетах, святой отец. Вам ли не знать, как трудно что–то сделать с джунглями. Ты в них вгрызаешься, а они тебя в это время грызут. Стоит на миг отступить, они уже вернулись, все по новой заросло, и пакость разная лазает как ни в чем не бывало.

– Я не знаю, – капеллан потупился, – но мне кажется… По–моему, этот мир только похож на другие. А на самом деле он удивительно хрупкий.

Тут уже в голос захохотали все трое майоров.

– Да уж! Хрупкий! – Виллис даже в ладоши захлопал.

– Ладно, хватит над святым отцом издеваться, – сказал Лурье, отсмеявшись. – Ему по долгу службы положено задумываться о философских вопросах – да, падре? Глубинные проблемы бытия и все такое. А мы простые смертные и решаем простую задачу. Даем на–гора креатинчик. Между прочим, господа, я слышал, на Земле в элитных барах уже предлагают с ним коктейли. Бокал – за тысячу! Креатина микроскопическая добавка, а бегаешь потом всю ночь как заведенный. Ну и не только бегаешь, сами понимаете…

– Я себе представляю, – хмыкнул Виллис. – Разврат, мордобой, вождение в нетрезвом виде, нарушения общественного порядка. И за жопу особенно не возьмешь – богатенькие. Имели дело. Почему я, думаете, в армию перевелся?

– У кого чего болит… – пробормотал Лурье.

Крокодил на флагштоке принялся ворочаться и хрипеть. Причер сморщился.

– Во дает! Будто тоже креатину нажрался! – восхищенно сказал Лурье.

– Можно на прощание один бестактный вопрос? – обратился к нему Причер.

– Конечно. Слушайте, падре, я вас не того… Не обидел? Выглядите вы неважно.

– Не беспокойтесь, меня обидеть трудно, – буркнул Причер, а сам подумал, что после сегодняшнего эксцесса с мичманом Харитоновым весьма в этом сомневается. Ему уже хотелось самого Лурье пристрелить на пару с несчастным крокодилом. – Вопрос такой. Зачем вам креатин? Что он значит для вас лично?

Лурье достал грязноватый платок и медленно промокнул вспотевший лоб.

– Хм… Бессмертие. Возможное бессмертие, – произнес он медленно. – Да.

– А для чего вам бессмертие? Что вы с ним будете делать?

– Ну, это же элементарно, святой отец, – улыбнулся Лурье. – Я надеюсь остаться навсегда таким, какой есть сейчас. Тридцать три года. Возраст Христа, между прочим. Никакой старости. Если откровенно, не люблю старых и дряхлых. Они меня раздражают. Гляжу на них и думаю – неужели и я сам когда–то буду такой? Вот, наверное, и весь ответ.

– А я перетрахаю столько баб, сколько мне смертному и не снилось! – сообщил Джефферсон. – Миллиард! Честно! Ну, люблю я их.

– А я… – вступил было Виллис.

– А тебе наконец–то хватит времени переловить всех негодяев до единого, – перебил его Джефферсон. – Ты представь, коп, какая это должна быть жуть для бессмертного – пожизненное заключение без права на помилование!

– Что я, по–твоему, рехнулся? – всерьез обиделся Виллис. – Дослужу до пенсии, уволюсь и буду путешествовать. Наконец–то увижу мир. Всегда мечтал.

– До пенсии? – Лурье что–то соображал. – Между прочим, а когда же должен наступать пенсионный возраст у бессмертного? Допустим, ты в семьдесят уволился – и что, корми тебя потом, тунеядца, до второго пришествия? Эдак вся экономика полетит к чертям собачьим!

– Если правильно работать с фондами… – начал Джефферсон.

– Спасибо, господа, вы мне очень помогли, – сказал Причер грустно, завел двигатель и тронул джип с места.

Лурье, все еще стоявший перед капотом, уступил машине дорогу. Причер отъехал ярдов на двадцать, свернул к выезду с плаца и вдруг опять рванул из–под сиденья бластер.

Не сбавляя ходу он произвел два выстрела по висящему на флагштоке крокодилу. Одну пулю в головной мозг, другую в крестцовый. Выжал до отказа газ и унесся в направлении порта.

Крокодил в последний раз дернулся и затих, теперь уже мертвее некуда.

– Снайпер, – заключил Виллис.

– Бывают морские козлы, – произнес Лурье с ненавистью, – а случаются еще и церковные. Пацифист сраный. Философ хренов. «Зачем вам креатин?» – передразнил он капеллана. – Надо, понял?!

ГЛАВА 9

Яростно топча педаль газа, Причер гнал машину в сторону моря. Попутно капеллан пытался убедить себя, что не может быть на базе заговора, имеющего целью свести его, капитана Причера, с ума. Не того полета крокодил.

Но с какой тогда стати вполне приличные военные, офицеры, постоянно изображают перед ним придурков? Заняться им больше нечем?

Или это страшный знак того, что люди на уровне бессознательного чуют приближение неотвратимой гибели? Причер о похожих массовых феноменах читал, но в жизни, слава Богу, ничего подобного не видел. И не хотел бы увидеть на Кляксе. Не хватало еще таких метафизических намеков на то, что прикидки капеллана относительно судьбы базы верны.

«Следующую атаку мы, скорее всего, отобьем. А потом либо эвакуация, либо конец. Бесславный и, главное, ну такой бессмысленный! Прямо хоть со стыда дезертируй. Только на мне, в отличие от некоторых, целых две присяги».

Капеллан почувствовал, что сейчас во что–нибудь врежется, и остановил машину. Вытащил из «бардачка» сигару, закурил и попытался хоть немного успокоиться. Не вышло. Он был совершенно выбит из колеи. В ушах отдавался голос хриплого, перед глазами стояла безобразная сцена на плацу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});