Никогда не сдаваться! Лучшие речи Черчилля - Уинстон Черчилль

Мы должны проявлять осторожность в выборе выражений, когда говорим об американской конституции, – тем более я, имеющий американских предков. Поэтому ограничусь небольшим наблюдением: ни одна другая конституция на английском не сравнится с ней по красоте языка. Но далеко не только это роднит нас с великой республикой: главное, что объединяет британскую конституционную монархию с американской республикой, это ненависть к диктатуре. И здесь, и там, за океаном, на протяжении столетий для многих поколений людей главным фактором развития был принцип разделения власти. Мы не хотим жить в рамках системы, в которой всем заправляет один человек или все подчиняется одной идее. Подобно природе, мы добровольно избрали для себя путь поощрения разнообразия и перемен, исходя из того убеждения, что, милостью Божьей, мы, если очень постараемся, сможем сделать мир лучше.

Полагаю, причина, по которой я сегодня был удостоен чести выразить Ее Величеству нашу признательность за возможность лицезреть ее здесь, заключается в том, что я служил прадедушке, дедушке, отцу Ее Величества, а теперь служу и ей самой. Мы прекрасно понимаем, каким тяжелым бременем ложится на плечи суверена и ее семьи священный долг монаршего служения. Но повсюду вокруг мы видим проявления объединяющих всех нас чувств, что делает корону связующим звеном в постоянно меняющемся современном мире, и превыше всего она нуждается в нашей абсолютной преданности, преданности до последнего вздоха. Мы чувствуем, что Ее Высочайшее Величество готова посвятить свою жизнь народам, населяющим ее владения. И мы полны решимости доказать на страницах истории, что эта жертва не напрасна.

«Невиданная катастрофа» или «небывалый рост благосостояния»

3 ноября 1953 года

Палата общин

Ситуация в мире изменилась: весной умер Сталин, в США друг Черчилля, генерал Дуайт Эйзенхауэр стал президентом, а в Корее было заключено перемирие, положившее конец боевым действиям.

Произошли некоторые важные события, которые повлияли на ситуацию, отчасти сгладив ее остроту и, возможно, даже несколько разрядив напряженность. В Корее противоборствующие стороны оставили окопы и сели за стол переговоров. Но никто не хочет идти на уступки, и нам остается только гадать, чем закончится этот сложный переговорный процесс. Однако к каким бы последствиям ни привела война в Корее, весь мир осознал один важный факт: Соединенные Штаты снова стали хорошо вооруженной державой.

Вторым событием мирового масштаба стала смерть Сталина и переход власти в Кремле в руки нового режима. Именно на этом втором событии, имеющем громадное значение, я бы хотел остановиться подробнее. С того момента, когда это произошло, минуло уже почти восемь месяцев, и все это время все задавались и продолжают задаваться одним вопросом: означает ли конец сталинской эпохи изменение курса советской политики, сменились ли ее приоритеты?

Я не призываю ни палату, ни кого бы то ни было из тех, кто услышит мои слова за этими дверями, делать однозначные выводы, отгадывая эти загадки. Не исключено, что в настроениях и взглядах громадного количества людей – сейчас в большинстве своем уже грамотных, – которые населяют Россию, произошли глубокие изменения и что они переключили свое внимание с внешней агрессии на задачи внутреннего развития. Трудно сказать, ошибочно ли это суждение или в нем есть зерно истины, но мы можем себе позволить – при условии, что будем сохранять бдительность и не допустим ослабления собственной мощи, – смотреть в будущее с надеждой и даже, я думаю, верой в благоприятный исход.

Единственный по-настоящему надежный способ предугадать действия могущественных наций и влиятельных правительств – это составить верное представление о том, в чем состоят их собственные интересы и как они сами себе их представляют. Результаты применения этого метода кажутся мне ободряющими. Оценивая наши собственные ресурсы и ресурсы Европы, укрытой надежным американским щитом, мне не кажется неразумным или рискованным вывод о том, что вовсе не внешние завоевания, а порядок во внутренних делах страны отвечает не только глубинным потребностям русского народа, но также и долгосрочным интересам его правителей.

Именно исходя из этих соображений полгода назад я выступил с предложением об организации встречи глав ведущих государств и правительств с новым руководством России с целью налаживания личных отношений, которые, как показывает опыт, чаще помогают, чем мешают. Я по-прежнему надеюсь, что такая встреча может оказать благотворное влияние на международную обстановку.

С другой стороны, ни в коем случае нельзя забывать о том, что такая конференция с участием четырех держав может привести и к дальнейшему ухудшению существующей напряженной ситуации. И, разумеется, было бы верхом глупости думать, что есть хотя бы малейшая надежда на достижение взаимопонимания сразу по всем острейшим проблемам, которые существуют на Востоке и на Западе, а также в Германии и во всех странах-сателлитах. Какими бы дружескими ни были эти личные встречи, в ходе них мы вряд ли сможем договориться о том, как уберечь мир от грозящих ему опасностей и бедствий, чтобы он навсегда мог забыть о них. Для этого, несомненно, потребуется время, причем куда более значительное, чем многие из нас тут склонны полагать.

Я, разумеется, поддерживаю самые тесные отношения с президентом Эйзенхауэром. Я надеялся, что у нас будет возможность обсудить все это во время встречи на Бермудских островах. К сожалению, по не зависящим от меня обстоятельствам этого не случилось. Теперь мы с нетерпением ждем конференции с участием министров иностранных дел четырех держав и искренне надеемся, что она состоится в самое ближайшее время. Если она приведет к положительным сдвигам, то уже одно это послужит стимулом для обеих сторон и заставит их предпринять дальнейшие шаги. Мы надеемся получить от советской стороны положительный ответ на приглашение к примирению.

Я упомянул о двух наиболее важных событиях, произошедших за последние два года. Но есть еще и третье, и хотя оно случилось уже достаточно давно, но за это время приобрело такое колоссальное значение, что его вполне можно рассматривать как некое совершенное новое явление, затмевающее собой все, о чем я говорил. Я имею в виду, стремительное и неудержимое развитие ядерного оружия и появление водородной бомбы.

Эти вселяющие страх научные открытия тревожат всех мыслящих людей, но я тем не менее думаю, что у нас есть все основания говорить о некотором ослаблении напряженности и снижении вероятности новой мировой войны ну или по крайней мере о том, что перспектива такой войны становится все более отдаленной. Я берусь утверждать это, несмотря на продолжающееся наращивание запасов оружия массового поражения, подобного которому еще не было в истории человечества. Более того, иногда мне в голову приходит странная мысль о том, что способность этих видов вооружений уничтожить все и вся может самым неожиданным образом оказаться залогом безопасности человечества.

Я не был силен в математике в школьные годы, но потом мне довелось услышать, что, когда какая-то математическая величина пересекает бесконечность, она меняет свой знак с плюса на минус, ну или наоборот (смех). Я не стану углубляться в вопросы анализа так называемых асимптот гиперболы – если эта тема покажется кому-либо из членов парламента интересной, они могут изучить ее самостоятельно. Возможно, у этого правила появится новая область применения: если в результате изобретения оружия массового поражения у каждого появится возможность убить всех остальных, то никто никого убивать не захочет. Во всяком случае можно довольно уверенно говорить о том, что вероятность возникновения войны, в самом начале которой обеим противоборствующим сторонам придется пережить то, чего они больше всего боятся, – а в нынешних условиях дело обстоит именно так, – кажется более низкой, чем вероятность начала войны, в которой, как это происходило в прошлые эпохи, одна из сторон поддается соблазну легкой наживы.

Но, делясь с членами палаты этими обнадеживающими мыслями, я в то же самое время призываю их не забывать о том, что единственная возможность выжить для нас – это не терять бдительность. Без сомнения, если исполнить самое заветное желание человечества – избавить его от страха перед оружием массового уничтожения, то в качестве альтернативы войне оно могло бы заняться тем, что, скорее всего, куда больше по душе многим его представителям, а именно – увеличением материального благосостояния, причем такими быстрыми темпами, которые были невозможны в прошлом и о которых прежде нельзя было даже мечтать.

Под материальным благосостоянием я подразумеваю не только изобилие, но и появление у широких масс такого количества свободного времени, о котором раньше не могло быть и речи в условиях отчаянной борьбы за выживание. Нужно, чтобы трудящиеся всех стран осознали эти удивительные перспективы, нужно открыть им глаза на них; нужно, чтобы те же самые перспективы вдохновляли тех, кто несет ответственность за политический курс. На этом этапе истории человечества мы, как и все другие нации, оказались на перепутье двух дорог: одна ведет к катастрофе невиданного масштаба, а другая – к небывалому росту благосостояния. Я убежден, что с Божьей помощью мы сделаем правильный выбор.