i f36931a51be2993b - Admin

  Двое жалких трусов приободрились - тоже схватились за оружие. Надо оставить их без половины жалования за последний месяц. Едва не бросили своего лорда! Рождает же подзвездный мир трусливых слизняков, готовых чуть что - нарушить присягу!

  Мысли приободрившегося юноши оборвал голос одного из разбойников:

  - Я бы предпочел обойтись без лишнего кровопролития, господа. Умрет лишь один из вас.

  Ледяной пот заструился по спине. Где же Леон уже слышал этот холодно-вежливый баритон?

  - Подумайте хорошо, стоит ли вам драться за отцеубийцу?

  Лорд Таррент рухнул в бездонную пропасть. В провалы черной маски холодным презрением глянули черные глаза Клода Дарлена. И всё встало на свои места.

  - Да, господа, сей юноша собственноручно всадил нож в грудь покойного лорда Эдварда Таррента - своего отца. Чтобы заполучить его титул и его женщину. А затем перевалил преступление на свою невинную сестру. Так достоин ли он жить, господа?

  - Это - ложь! - язык прилип к гортани, слова продираются вороньим хрипом.

  Всё не может закончиться вот так и здесь! Не нужно было уезжать от дяди. Теперь Леон попал в ловушку подлого мерзавца-секретаря!

  Сейчас эти трусы отрекутся! Двое уже готовы, а сейчас и Генри...

  - У дворян - своя честь, у меня - своя! - рявкнул тот. - Я присягал лорду Леону Тарренту. И я - не предатель. Прочь с дороги!

  - Очень жаль. - Да кого жаль этому отребью?! - Но я обещал, что Леон Таррент не выберется живым из Тенмара.

  Обещал?! Кому он мог такое обещать?! Неужели... дядя с ним заодно? Зачем? Ради наследства? Ив Кридель тоже метит на Лиар?

  А Леон-то подозревал Полину, дурак! Из-за него теперь и она - в опасности! А он умрет здесь. И уже не сможет ни предупредить любимую, ни спасти.

  Ее тоже ждет засада на дороге. И подлые негодяи в масках. Их не остановит, что она - женщина! Хрупкая, беззащитная... Подобным мерзавцам на всё плевать!

  - Убейте их. - Как буднично! Даже без ненависти.

  Сразу пять выстрелов грохнули по ушам. Юноша ошалело завертел головой. Откуда взялся дикий вопль, перекрывший даже этот чудовищный грохот?!

  Леон понял, что кричит сам. И не может остановиться...

  Всё-таки Генри успел раньше этих гадов! И как ни странно - попал с обеих рук! Впервые в жизни...

  Двое разбойников рухнули наповал. Жаль - всего двое!

  А в Леона - промазали! Он не ранен... кажется. Неведомо как успел пригнуться.

  Стреляй же, стреляй, дурак! Иначе умрешь!

  Юноша торопливо прицелился - из-за плеча Генри. И разом вспотевшей рукой нажал курок.

  Кажется, попал кому-то в плечо. Жаль - не Дарлену...

  Выстрелить вторично Леон не успел - кто-то оттуда пальнул в ответ. Когда враг перезарядил оружие? Или было запасное?

  Таррент успел нырнуть назад. А Генри осел в весеннюю слякоть. На его груди расцветает огромная ярко-красная роза. С рваными краями...

  Полине отец подарил алые розы в день свадьбы. А больше возлюбленная Леона их никогда в руки не брала. Предпочитала более скромные цветы. В отличие от Карлотты. Карлотты и Ирии. Сестра любила всё яркое...

  Юноша успел рвануть шпагу из ножен. И горячая боль прожгла живот. Глубоко-глубоко... насквозь.

  Серое небо качнулось - застиранной простыней на ветру. Предательская земля ударила в спину. В лицо рванулись грязно-пепельные тучи. Готовые пролиться целым морем погребальных слёз...

  - Добей его, - донеслось откуда-то сверху. Голосом негодяя и предателя, чье имя сейчас не вспомнить...

  - Зачем? - Красная пелена осеннего заката заволокла небо. Сквозь нее голос Клода (а вот этого зовут Клод!) почти не слышен. - Он не заслужил легкой смерти. Уходим.

  - Вы разве нас не отпустите? - Какой жалобный, умоляющий голос...

  - И куда же вы пойдете - предатели, нарушившие присягу? Нет, вас мы берем с собой.

  - Но вы обещали...

  - Жизнь, а не свободу, - Клод сухо, неприятно засмеялся. Совсем тихо...

  Его почти не слышно - и хорошо. Леон не собирается слушать этого секретаришку... Лорд Таррент сейчас немного отдохнет и...

  Юноша попытался встать... нет - пошевелиться. И на миг небо вдруг стало совершенно алым. Ярким, как былые платья Карлотты.

  Вино из разбитого графина...

  А потом исчезло всё.

  2

  Небосвод горит закатными красками. Неповторимой сине-алой хрупкой гранью весеннего вечера и ночи.

  Небо - невозможно красиво, а тревога сжимает сердце. Где опять беда? С кем? Эйда?! Иден? Катрин? Старый герцог?

  В последний раз такое было в зимний вечер у камина, рядом с герцогиней Тенмар. Под вой озверевшей вьюги за окном.

  Кому было плохо тогда? А теперь? Не узнать. А значит - не стоит и разворачивать карету.

  - Госпожа Ирэн! - Мари, шурша бледно-желтеющей прошлогодней травой, замерла чуть позади. Ирия отступила на полшага влево. Не ко всем стоит поворачиваться спиной. - Госпожа, мне страшно!

  - Почему? - "Ирэн Вегрэ" обернулась к перепуганной служанке.

  - Пойдемте лучше в дом. На такое небо нельзя смотреть!

  Ну и не смотри.

  - Это - просто закат. Очень красивый.

  И зловещий, как... Ральф Тенмар.

  - Когда такой закат - кто-то умирает! - Мари судорожно схватилась за свой диск.

  Хорошо хоть не за фигурку - на другом шнурке. Надо будет на подъездах к Лютене снять с горничной все амулеты. Старик Тенмар разрешает двоеверие в своем герцогстве. А в Лютене - ну как леонардиты увидят?

  И еще стоит объяснить наивной Мари: цвет неба, символизирующий неотвратимую смерть, - сказки старых бабок. Иначе небеса всегда оставались бы оттенка алого бархата. В подзвездном мире - миллионы людей. Кто-то да умирает - каждый час... даже минуту.

  Потом Ирия обязательно всё это скажет. Но не сейчас. Для объяснений - слишком тоскливо на сердце. У обеих.

  Папа погиб ночью - неба сквозь наглухо задвинутые ставни видно не было. И "баронесса" уж точно не напомнит служанке, что в ночь смерти Люсьена ни змеи с облаков не сыпалось. И оно было вовсе не алым. Просто черный холст, расцвеченный серебристой луной.

  Все суеверия - глупости. Через три дня Ирия и Мари будут в Лютене. Там хватит и реальных опасностей. Совсем незачем добавлять к ним еще и придуманные.

  3

  - Джерри, Джерри, проснись! - Серж отчаянно пытался растолкать друга.

  А тот мечется то ли в кошмаре, то ли уже в бреду. И никак не просыпается. А рука его - слишком горяча!

  Кридель встревоженно приложил ладонь ко лбу Роджера. И чуть не отдернул. При всём отсутствии у Сержа лекарских познаний, ясно как светлый день -лихорадка.

  Ничего не поделаешь - придется будить Анри. Хоть бывший корнет и предпочел бы не трогать сегодня командира лишний раз.

  ...Вчера, когда гладиаторов несли на опостылевших носилках под вой опостылевшей толпы плебеев, к ним сквозь людское болото пробилась старуха. Чисто одетая, с убранными под платок волосами. В руках - цветы. Пунцовые розы.

  Только потому стража и пропустила, иначе бы... Серж слышал, какие ругательства изрыгал потом центурион - тот самый.

  Потому что старая мегера вместо того, чтобы увенчать героев дня розами, с яростью швырнула злополучный букет в лицо Тенмару. Оглашая площадь воплем:

  - Проклятый убийца!

  Тот привычным движением фехтовальщика увернулся. Лишь один цветок задел по виску - мгновенно выступила кровь...

  Сидевший рядом Кридель успел это заметить - прежде чем несчастная роза отлетела уже в него. И намертво вцепилась в край позолоченного плаща. Растерянно отдирая ее, Серж с непонятной обидой ощутил боль сразу нескольких уколов. Не цветок - зверь! Под стать хозяйке.

  Старуху уже волокут прочь крепкие руки стражников. Под ее отчаянные вопли:

  - Мерзавец! Подонок! Ты убил моего сына, ты! Будь проклят, умри сотню раз! Пусть тебя предадут все! Пусть тебя зарежет твоя шлюха - если она у тебя есть! Пусть ты увидишь смерть своего отродья! Пусть гиены, что породили тебя, умр...

  Молодой страж замахнулся на сумасшедшую копьем. И только тут белый как смерть Анри рявкнул:

  - Отпустите ее!

  - Господин гладиатор, она пыталась вас убить, - неуверенно возразил тот. - И потом, проклятие...

  - Чем убить - цветами? - Тенмар, соскочил с помоста. Перешагнул через жалкий ковер умирающих роз. - А в проклятия я не верю. Отпустите ее!

  Старуху аж затрясло:

  - Мною от грехов откупаешься?! Не выйдет! - Едва выскользнув из солдатских рук, она отступила к толпе на три шатающихся шага. - Не выйдет!

  Миг - и выхватила из-под ворота белоснежной туники кинжал. И - себе в грудь. По самую рукоять.

  Анри опоздал на долю мгновения. И теперь старуха оседает ему на руки, пятная их кровью:

  - Будь проклят!.. - кровь пузырится и на губах... - Пусть и твоя мать... не дождется тебя. Пусть тебя убьет... та, кого ты полюбишь, а ты - ее!..

  - Анри не виноват! - Серж наконец понял, в чём дело. И справился с собственным пересохшим горлом. - Иначе бы твой сын умирал много доль...