Жозеф Бальзамо. Том 1 - Александр Дюма

— А как он сам себя называет?

— Джузеппе Бальзамо.

— И кто же он?

— Он?.. Он все в мире знает и все на свете провидит; он жил во все времена и во все века и рассказывает — ради Бога, простите меня за подобное кощунство, про Александра Македонского, Цезаря и Карла Великого так, как если б был с ними знаком, хотя я знаю, что все они давным-давно умерли, а также про Каиафу, Пилата и нашего Спасителя Иисуса Христа, словно присутствовал при его смерти.

— В таком случае он просто шарлатан, — заметила принцесса.

— Я не знаю, ваше высочество, что в точности означает по-французски слово, которое вы только что употребили, но одно знаю точно: он человек опасный, безжалостный; перед ним все склоняется, падает, рушится; его считают беззащитным, а он вооружен; думают, он один, а вокруг него как из-под земли встают сообщники. И всего, чего пожелает, он добивается без применения силы, без насилия — одним лишь словом, мановением руки… с улыбкой.

— Ну, каков бы ни был этот человек, — сказала принцесса, — можете быть уверены, дитя мое, вы найдете от него защиту.

— У вас, ваше высочество?

— Да, у меня и до тех пор, пока сами не откажетесь от моего покровительства. Но только забудьте все эти сверхъестественные видения, порожденные вашим болезненным воображением, а главное, не пытайтесь заставить поверить в них меня. Стены обители Сен-Дени станут вам надежной защитой от могущества адских сил и даже от могущества, которого, поверьте, надлежит опасаться куда больше, — человеческого. А теперь, сударыня, скажите, что вы намерены делать?

— Эти вот принадлежащие мне украшения я хотела бы внести как вклад при вступлении в монастырь, и, если возможно, ваше высочество, именно в этот.

Лоренца выложила на стол драгоценные браслеты, дорогие кольца, великолепный алмаз и чудеснейшие серьги. Все вместе стоило не меньше двадцати тысяч экю.

— Это ваши драгоценности? — спросила принцесса.

— Мои. Он подарил их мне, а я посвящаю их Богу. Я прошу только одного.

— Чего же?

— Чтобы ему, если он потребует, был возвращен его арабский конь Джерид, на котором я ускакала.

— Но вы ни в коем случае не хотите вернуться к нему?

— Я ему не принадлежу.

— Да, действительно. Итак, сударыня, вы не отказываетесь от намерения вступить в монастырь Сен-Дени и продолжить исполнение религиозных обетов, прерванных в Субиако тем странным происшествием, о котором вы мне только что поведали?

— Это мое самое пылкое желание, ваше высочество, и я коленопреклоненно молю вас об этой милости.

— Дитя мое, можете быть спокойны, — заверила ее принцесса Луиза, — с этого дня вы будете жить среди нас и, когда докажете нам, что достойны этой милости, когда примерным поведением, которого я жду от вас, подтвердите, что заслужили ее, сразу же будете посвящены Господу, а я заверяю вас, что, покуда настоятельница будет попечительствовать над вами, вас никто не похитит из Сен-Дени.

Лоренца упала к ногам своей покровительницы, взволнованно и искренне благодаря ее.

Но вдруг она привстала на одно колено, прислушалась, побледнела и вздрогнула.

— Боже мой! Боже мой! Боже мой! — зашептала она.

— Что с вами? — спросила принцесса Луиза.

— Видите, как я дрожу всем телом? Он идет! Он приближается!

— Кто?

— Он! Тот, кто поклялся погубить меня.

— Этот человек?

— Да, он. Вы видите, как дрожат у меня руки?

— Да, действительно.

— Ох, у меня стеснило грудь! — воскликнула Лоренца. — Он уже рядом.

— Вы заблуждаетесь.

— Нет, нет, ваше высочество! Он притягивает меня вопреки моей воле. Удержите меня, удержите!

Принцесса Луиза взяла Лоренцу за руку.

— Успокойтесь, бедное дитя, — сказала она. — О, Господи, даже если это он, здесь вы в безопасности.

— Он приближается! Он уже близко! — указывая рукой на двери и не отрывая от них глаз, с ужасом повторяла испуганная Лоренца.

— Это какое-то безумие, — произнесла принцесса. — К Луизе Французской не всякий может войти. Для этого нужно прибыть сюда с приказом короля.

— Я не знаю, ваше высочество, как он вошел, — пятясь, бормотала Лоренца, — я только знаю, я уверена, что он поднимается по лестнице… Он уже в десяти шагах… Вот он!

В этот миг открылась дверь, и принцесса, невольно испуганная этим странным совпадением, отступила на шаг.

Вошла монахиня.

— Кто там? — спросила Луиза. — Что вы хотите?

— Ваше высочество, в монастырь явился дворянин, который желает говорить с вашим высочеством, — сообщила монахиня.

— Как его зовут?

— Граф Феникс.

— Это он? — осведомилась принцесса у Лоренцы. — Вам знакомо это имя?

— Нет, такого имени я не знаю, но это он, ваше высочество, он.

— Чего же он хочет? — спросила принцесса у монахини.

— Будучи прислан его величеством королем Прусским с миссией к королю Франции, он хотел бы, как он сказал, иметь честь переговорить с вашим королевским высочеством.

Принцесса Луиза на миг задумалась, потом повернулась к Лоренце и сказала:

— Пройдите в ту комнату.

Лоренца скрылась.

— А вы, сестра, — продолжала принцесса, — приведите графа.

Монахиня поклонилась и вышла.

Убедившись, что дверь во вторую комнату плотно закрыта, принцесса села в кресло и не без некоторого, надо признать, волнения, стала ждать, какие последуют события.

Монахиня почти сразу же возвратилась.

За нею следовал тот самый человек, которого мы видели в день представления и который отрекомендовался королю как граф Феникс.

Как и тогда, он был в строгого покроя прусском мундире с черным воротом и в парике, какой носят военные; войдя в комнату, он опустил свои огромные выразительные глаза, но только лишь в знак почтения, которое обязан выказывать французской принцессе любой дворянин, какое бы высокое положение он ни занимал.

В тот же миг он их поднял, словно боясь показаться чересчур раболепным.

— Ваше королевское высочество, — обратился он к принцессе, — я бесконечно благодарен вам за то, что вы соблаговолили оказать мне столь высокую честь. Но, должен сказать, я рассчитывал на нее, зная, что ваше высочество великодушно оказывает поддержку всем, кто несчастен.

— Да, милостивый государь, я действительно пытаюсь это делать, — с достоинством произнесла принцесса, надеясь после десятиминутной беседы одержать верх над человеком, явившимся нагло требовать защиты после такого злоупотребления своими возможностями.

Граф поклонился, не подав виду, что понял второй смысл, заключенный в словах принцессы.

— И что же, сударь, я могу сделать для вас? — с той же насмешливой интонацией осведомилась принцесса Луиза.