Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура - Роберт Силверберг

Подойдя ближе, она поняла, что билантон в панике сломал одну из крупных ног, и на мгновение у нее мелькнула мысль наложить ему шину и оставить у себя, как любимца. Но это было бы еще более нелепо. Она просто не в состоянии усыновлять каждую увечную тварь из джунглей. Чтобы наложить шину, ей необходимо осмотреть его ногу, а билантон вряд ли будет вести себя спокойно, и если ей даже удастся каким-то чудом справиться, он сбежит при первом же удобном случае. Глубоко вздохнув, она подошла сзади к бившемуся животному, схватила его за нежную морду и свернула длинную грациозную шею.

Разделка туши оказалась делом более тяжелым и кровавым, чем она ожидала. Она ожесточенно кромсала и резала, как ей показалось, несколько часов, до тех пор, пока Висмаан не окликнул ее из хижины, спрашивая, чем она занята.

— Готовлю обед, — отозвалась она. — Сюрприз. Будет большое угощение. Жаркое билантона.

Она тихонечко хихикнула, подумав, что это прозвучало, как у доброй жены, когда та готовит филе, а муж лежит в постели, ожидая обеда.

В конце концов, неприятная работа была сделана. Она поставила мясо коптиться на медленном дымном огне, а сама отправилась мыться, набирать токку и корни гамбы, затем открыла фляжки с вином, которые принесла из Нарабала. Обед был готов с приходом темноты, и Тесме чувствовала гордость за содеянное.

Она ожидала, что Висмаан набросится на еду без комментариев в своей обычной флегматичной манере, но нет: она впервые заметила оживление в его лице, какие-то новые искорки в глазах да и язык мелькал как-то по другому. Она решила, что теперь лучше разбирается в его чувствах. Он с воодушевлением грыз мясо, похваливая вкус и мягкость, и просил еще и еще. Каждый раз подавая ему, она накладывала и себе, пока не пресытилась.

— К мясу очень хороша токка, — заметила Тесме, вкладывая сине-белые ягоды в рот.

— Да, очень приятно, — спокойно подтвердил он.

Наконец она больше не могла не только есть, но даже и просто смотреть на еду. Она положила остатки так, чтобы они были доступны его протянутой руке, допила последний глоток вина и, вздрогнув, засмеялась, когда несколько капель пролилось на подбородок и груди. Потом она вытянулась на листьях. Голова у нее кружилась. Она лежала лицом вниз, поглаживая пол и слушая все продолжавшееся чавканье. Наконец, чаурог тоже насытился, и все стихло. Тесме ждала, но сон не приходил. Голова кружилась все сильнее и сильнее, до тех пор, пока ей не начало казаться, будто ее швыряет по какой-то ужасной центробежной дуге на стену хижины. Кожа горела, соски грудей набухли и воспалились.

Я слишком много выпила, подумала она, и съела слишком много токки, по меньшей мере ягод десять. Яростный сок кипел теперь в ней.

Она не желала спать одна, скорчившись на полу.

С преувеличенной осторожностью Тесме встала на колени, замерла на мгновение, и медленно поползла к кровати. Она до боли всматривалась в чаурога, но в глазах туманилось, и она различала лишь общие его очертания.

— Ты спишь? — прошептала она.

— Ты ведь знаешь, что я не буду спать.

— Конечно, конечно. Я как-то отупела.

— Тебе плохо, Тесме?

— Плохо? Нет, не очень. Ничего особенного, разве что… как бы это… — она колебалась. — Я пьяна, понимаешь? Понимаешь, что значит быть пьяным?

— Да.

— Мне не нравится на полу. Можно я лягу с тобой?

— Если хочешь.

— Я буду очень осторожна. Я не хочу задевать твою больную ногу. Покажи, какая.

— Она почти зажила, Тесме, не беспокойся. Ложись здесь.

Она почувствовала, как его рука взяла ее за запястье и потянула вверх. Она поднялась и легла рядом на бок, чувствуя чешуйчатую кожу от груди до бедра, такую прохладную и такую гладкую. Она несмело потерла рукой его тело. Как отлично выделанная кожа для чемодана, подумала она, надавив пальцами и ощущая могучие мускулы под жестким покровом. Запах его изменился, стал резким, пронизывающим.

— Мне нравится твой запах, — пробормотала она.

Она зарылась лбом в его грудь и плотно прижалась к нему. Много месяцев, почти год, она не была ни с кем в постели, и было хорошо чувствовать так близко чужое тело. Даже чаурога, подумала она, даже чаурога. Просто прикоснуться к кому-нибудь, почувствовать близость. Это так хорошо — чувствовать.

Он дотронулся до нее.

Она не ожидала этого. Все их отношения складывались так, что она заботилась о нем, а он покорно принимал ее услуги. Но внезапно fro рука — прохладная, жесткая, чешуйчатая, гладкая — прошлась по ее телу, легко скользнула по груди, проследовала ниже к пояснице, задержалась на бедрах. Что это было? Неужели Висмаан решил заняться с ней любовью? Она подумала о его теле, лишенном сексуальных принадлежностей, как у машины. Он продолжал гладить ее. Это очень непонятно, подумала она, и сверхъестественно. Даже для Тесме. Совершенно необъяснимо, сказала она себе, он не человек, а я…

А я очень одинока.

И очень пьяна.

Она надеялась, что он будет лишь гладить ее. Но вдруг одна его рука скользнула вокруг ее плеч и легко и нежно приподняла ее, перекатывая на себя, и бережно опустила, и она почувствовала бедрами несомненно выступающую твердую плоть мужчины... Что? Неужели его пенис таился где-то в чешуе, и он выпустил его, когда подошло время? И он… Да.

Он, казалось, знал, что нужно делать. Пусть он чужак, при первой встречу с которым она не могла определить, мужчина он или женщина, но он явно понимал теорию любовных игр людей. На мгновение, когда она почувствовала, как его пенис входит в нее, ее поглотил ужас и отвращение, страх, что он повредит ей или причинит боль, и где-то в глубине сознания билась мысль, что это карикатурно и чудовищно, это совокупление женщины с чаурогом, то, чего никогда не случалось за всю историю вселенной. Ей отчаянно захотелось вырваться и убежать в ночь. Но она была слишком пьяна, слишком кружилась голова, а потом она осознала, что он вовсе не повредил ей, и что пенис его скользит внутрь и наружу, как какой-то размеренный часовой механизм, а ее лоно трепещет от затопившего его наслаждения, заставляя ее дрожать и всхлипывать, наваливаясь на его гладкий, жесткий…

Она пронзительно закричала в момент оргазма, а после лежала, свернувшись, на его груди, трепеща, немного хныкая и мало-помалу успокаиваясь. Теперь она протрезвела. Она понимала, что сделала, и это изумило ее, даже больше, чем изумило. Знали бы в Нарабале! Чаурог — любовник! И наслаждение было таким сильным! Но вот получил ли он какое-нибудь удовольствие? Она не посмела спросить. Как узнать, бывает ли у чаурогов оргазм? Есть ли у них вообще такое понятие? Ей захотелось узнать, занимался ли он раньше любовью с женщинами, и она снова не посмела спросить. Он был не очень искусен, но определенно более ловок, чем некоторые из тех мужчин, которых она знала, хотя, что бы это ни было — экспериментировал ли он с ней, или просто его чистый ясный разум вычислил анатомические потребности, она не знала, и сомневалась, что когда-нибудь узнает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});