Появляется всадник - Стивен Дональдсон

— Обо всем?

Териза почувствовала руками дрожь, которой не было в голосе Джерадина. А он насмешливо заявил:

— Можешь не рассказывать, как ты отказывался есть овощи и пить слишком много вина. И умучивал служанок. Расскажи обо всем остальном.

Артагель коротко, невесело хмыкнул. Пытаясь смягчить свой голос, он предупредил:

— Это тебе может не понравиться.

— Я знаю. — Дрожь Джерадина постепенно успокаивалась. — Если бы я думал, что мне это понравится, то сначала поел бы. Но вряд ли выдержу твой рассказ на полный желудок.

Териза, перегнувшись через кресло, поцеловала его в лоб. И села на свое место.

— Смотритель Леббик, — произнесла она так, словно с трудом нашла в себе силы произносить его имя без страха, ярости и печали. — Что с ним случилось?

Артагель мрачно кивнул. Он наполнил бокал, словно нуждался в подкрепляющем средстве, но пить не стал. И как умел рассказал о судьбе Леббика.

Во время рассказа он конечно упомянул о Саддит. Рассказал о своих попытках убедить Мастера Барсонажа, что Эремис — предатель. Рассказал о популярности Эремиса, после того как тот наполнил резервуар. Описал долгое беспробудное пьянство Тора и внезапно проснувшийся интерес короля Джойса к фехтованию. Рассказал, как протекала осада, — и об обороне Орисона, как с помощью Знатока Хэвелока, так и с помощью стражников.

Но большей частью он говорил о Смотрителе Леббике. С его точки зрения, история Орисона была историей об отчаянной и заранее обреченной борьбе Леббика с распадом. Смотритель был в полном отчаянии и в конце концов выказал невероятный героизм — героизм, заключавшийся не в том, что он сразился с Гартом, а в том, что ему удалось балансировать на грани безумия и здравомыслия, — и практически единственный в замке боролся с предательством Эремиса. И с отказом короля Джойса заниматься делами королевства.

Ценивший героизм Артагель, который видел, что происходит с Леббиком, старался отодвинуть неминуемую развязку. И сейчас не знал, помог он или, наоборот, ускорил ее.

Слушая его, Териза обнаружила, как в ней снова поднимается гнев на короля Джойса. Предоставить такому человеку, как Леббик, свободу действий — лишь по соображениям своей стратегии, только потому, что Смотритель был слишком прост и не умел лгать…

Может быть, короля не интересовало спасение пешек. Может быть, история Мастера Квилона была ложью. Может быть, исчезновение короля — и все, что он сделал, — означало нечто совершенно другое.

Териза удивлялась, как Артагелю удалось сохранить веру в короля Джойса.

Но мысли Джерадина были совсем о другом. Когда брат закончил рассказ, Джерадин при неверном свете пламени пробормотал:

— Трудно чувствовать к нему жалость. После того как он поступил с Саддит. После того, что собирался сделать с Теризой.

— Нет, — мгновенно возразила Териза. — Все очень просто. Его жена умерла. Она, Орисон и король Джойс были тем, что удерживало его на этом свете. — Проклятие старому королю, проклятие ему. — Король Джойс поступил бы благороднее, если бы отрубил ему ноги.

— Я понимаю, о чем ты, — пробормотал Артагель. Джерадин тем временем с отсутствующим видом изучал Теризу. — Смотреть на это было тяжело. Я не мог заставить его смотреть на вещи так, как смотрю на них я.

— А как смотришь на них ты? — спросил Джерадин.

Артагель приподнялся в кресле, несколько смущенный.

— Ну, возьмем к примеру вас двоих. — Териза подозревала, что Артагель вспоминал печальные дни, когда засомневался в своем брате. — Все доказательства свидетельствовали против вас. Эремис немало потрудился, чтобы представить вас в самом кошмарном свете. И лишь две вещи говорили за вас. Леббик видел, Териза, — он посмотрел на нее, — как ты исчезаешь в зеркале без Мастера Гилбура. Что бы вы не предпринимали вместе, исчезали вы раздельно. И легко было догадаться, что идея забраться в постель Леббика пришла в голову Саддит не без участия Мастера Эремиса. Но этого оказалось достаточно. Потому что мы знали вас. Мы знали, что вы не таковы, какими пытается представить вас Эремис. Нам нужно было не много, чтобы понять положение дел в целом.

И я предложил ему, — Артагель сглотнул, чтобы успокоиться, — подобным же образом взглянуть на короля Джойса. Мы знали короля. Мы знали, что он вовсе не такой, каким пытается себя представить. И нам довольно было малейшего повода, чтобы поверить в него.

— Какого повода? — спросил Джерадин, уже справившийся с ужином.

— Вы двое, — повторил Артагель. — Почему Эремис боялся вашего таланта, миледи? Почему он боялся тебя, Джерадин? Ну почему? Да потому что знал, вы—его враги. Он знал, что вы преданы королю Джойсу. А почему вы ему преданы? Мы не знали. Но наверняка причина была. Я не сомневался в этом. И этого было достаточно. Вы знаете, я не могу похвастаться особым умением анализировать. Вероятно, существует множество такого, что я никогда не пойму. Но у вас были разумные основания. — Он сделал жест сомнения и в то же время уверенности. — И для меня этого оказалось достаточно.

Но Леббик не мог поступить так же. Мне кажется, он принимал все происходящее чересчур близко к сердцу. Боль… — Артагель споткнулся об это слово, — проникла слишком глубоко. Он держал себя в руках, потому что ему не на что было надеяться. Но под конец… — внезапно Артагель пожал плечами; он схватил бокал и залпом осушил его. — Под конец, подозреваю, он радовался возможности быть убитым.

Немного погодя Териза шепнула Джерадину:

— Вот видишь? Все просто.

Джерадин кивнул. Его взгляд не отрывался от углей в камине.

Неожиданный холод в комнате заставил Теризу пододвинуть кресло поближе к огню.

***

Артагель остался и беседовал с ними еще какое—то время после ужина. Он хотел подробно узнать новости из Домне; хотел узнать о здоровье Домне, о том насколько выросла Руша, не надумали ли Тольден и Квисс завести нового ребенка; хотел узнать, удалось ли разъяренным мужьям вбить немного ума в голову Стиду и удалось ли жене Миника хоть чуть—чуть избавиться от застенчивости. От этих разговоров Джерадин оттаял. Они доставляли удовольствие и Теризе, возвращая ее к воспоминаниям, которые она так ценила, которые не давали ей забыть, для чего нужно идти в бой — и против чего. Но день выдался длинный, не говоря уж о том, что трудный. Наконец она почувствовала такую усталость, что не смогла сдержать зевоту.

Артагель мгновенно засобирался. Пообещав увидеться с ними завтра утром, он оставил их с Джерадином одних.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});