Пророк - Анатолий Юркин

Весь сезон дождей Лориан коротал дни в баньке, а совсем неподалеку дровосеки строили изобретенный им театр. В жизни Лориана уже были случаи, когда люди пользовались его изобретением, а он об этом даже не узнал. Вот и сейчас некому было сообщить ему о плагиате Пантома. Дело в том, что о Лориане как бы забыли. Убедившись в том, что чужак не опасен, племя дровосеков смирилось с его присутствием. Их, вполне устраивал еще один топор, вырубающий леса, и каменщик, выкладывающий печь, жадно пожиравшую дерево. Но кто он такой и чем занимается в свободное время, никого не интересовало.

Лориану были не очень симпатичны похоронные обряды древлян. Вот, например, древляне прятали голову умершего соплеменника в дуплах старых деревьев. На пограничных землях в дуплах было так много черепов, что они были видны прохожему, тогда как дровосеки засыпали покойников черной землей на дальних полянах. Лориан продолжал считать, что сожжение — лучший способ расставания с покойником.

— Ты когда-нибудь видел мертвые тела с ожогами? — спрашивал Лориан у могильщика.

От этого старика в лохмотьях всегда плохо пахло. Вместе с семьей он жил на окраине деревни, но первым позаимствовал идею бани и пригласил Лориана сложить печь. К уму и рабочим рукам чужака могильщик испытывал чувство восхищения.

«Паленых давно не было. А почему интересуешься?»

«Позови меня, если кого в деревне убьет молнией», — попросил Пророк.

Могильщик пообещал исполнить странную просьбу.

Лориан продолжал думать о смерти, увлекшись идеей ристалища для лорибуки. После того как образ чужака превратился из опасного странника в созидателя театра, Лориана впустили внутрь деревни.

ДЕРЕВНЯ ЛИЦЕДЕЕВ

В деревне под названием Древолюбск царило оживление. Лориана толкали в бок сновавшие взад и вперед мужчины и дети. Деревня была обнесена высокой деревянной стеной с широкими простенками. Каждый вечер древляне выкатывали из-под навесов под внутреннюю часть стены большие деревянные изображения хищников и чудовищ.

— Что это они делают? — спрашивал Лориан у толпившихся у ворот дровосеков.

— Никто из нас толком не знает, что такое хищник, — отвечал пожилой человек, окруженный детьми. — Но когда-нибудь животные вернутся на землю. Среди них будут и хищники. Наши дети должны быть готовы к их возвращению, когда бы оно ни случилось, они должны знать, что птицы — это красиво, а драконы — очень опасно.

«Как все это похоже на рассказы о Гомаледоне», — подумал Лориан.

Никто уже не считал Лориана чужаком. Из толпы праздношатающихся его окликали:

— Эй, борода! Как поживаешь?

Вдруг все вокруг закричали: «Ура дочери вождя!» Лориан не стал глазеть на неизвестную девицу, появление которой вызвало у толпы безудержный восторг. Ему хотелось посмотреть, как живут древолюбчане. Шагая по улицам, он с интересом разглядывал деревянные дома жителей деревни, догадываясь, что идею коробки из четырех стен они позаимствовали у веков, челов и язочин-цев, построивших первые здания из камня. Именно эти племена первыми научились возводить стены, класть ступеньку над ступенькой и накрывать дома остроконечными крышами. Неуклюжие, возведенные без какого-либо плана, деревянные дома дровосеков создавали трудности при передвижении по извилистым улочкам деревни. Привыкший к лесным просекам и степным просторам, Лориан чувствовал себя стесненно в узких пространствах Древо-любска.

Поначалу Лориан не мог понять, почему над ним смеются женщины, а мальчишки показывают пальцами ему вслед, но потом сообразил, что мало кто из женщин и детей выходил за стены Древолюбска, поэтому необычный вид чужака действительно мог им показаться смешным: борода, лысина, перстни. Лориан шествовал по Древолюбску, и почти каждый прохожий встречал его хохотом. Весь день бродил он по улицам, с ног до головы обрызганный грязью. Осмотрев все достопримечательности, вышел к месту, которое называли балаганом.

Вместе с толпой дровосеков Лориана внесло в балаган. Он был затиснут в последние ряды, где застрял, прижатый к стене. Многое напоминало первую встречу с древлянами, но не было той гнетущей серьезности, с которой лесные танцоры совершали свое обрядовое действо. То и дело звучал смех, и присутствующие приветствовали опоздавших добродушными упреками. Наконец человеку на дощатом помосте удалось обратить на себя внимание. Лориан понял, что за сезон дождей Пантом превратил идею осмысленных жестов в зрелище. Не подозревая о бурной деятельности, развернутой мураяврами, Лориан стал одним из основателей театра! Зрители топали ногами и оглушительно свистели, заложив пальцы в рот. Сперва на помосте устроили потасовку подростки. Им на смену пришли мужчины в масках. Внуки Пантома называли себя «маскорохами». Не усмотрев в их прыжках и ужимках ничего смешного, Лориан подумал, что человеческое лицо и тело куда выразительнее кусочка бересты или дубовой коры с дырочками. Младший внук Пантома, Лопут, с гладко выбритой головой, расхаживал по помосту, задрав нос. Лориан понял, что юноша копирует его жесты и манеру говорить. С помощью накладной бороды юноша создавал смешной образ лысого чужестранца. Созданный Лопутом образ вызвал приступы смеха у зрителей: некий умник много странствовал, вернулся в родную деревню, но не признает сородичей. Он вырос на берегу реки, но разучился плавать. Научился писать, но стал немым и объясняется с окружающими при помощи свитков, которые никто не понимает. Сценка сопровождалась пощечинами, кувырками и падением на подмостки. В полном удовлетворении расходился народ из балагана. Новое развлечение отвлекало от серых будней сезона дождей. Теперь дровосеки возвращались из леса гораздо быстрее. Им не терпелось еще раз погоготать над ужимками Пантома и его семейства.

Когда зрители разошлись, Пантом подошел к Лориану с кружкой горячей воды и подстилкой для сна. Мураявр, привыкший больше к топору, нежели к обману и лести, умел помнить добро. Обходя с гостем помещение театра, Пантом не удержался от хвастовства:

— Задумывали простенький навес, а вышли потешные палаты. Хорошо в семье иметь много мальчиков.

Оставшись один в балагане, доски которого ходили ходуном от сквозняков, Лориан спросил себя, зачем ему все это нужно? И сам себе дал ответ: после пережитого кошмара, который выпал ему на долю, нужно было скрыть истерзанную душу под маской лицедейства.

Дровосеками управляла семья вождя, а древляне слушались жреца. Когда племена объединились, вождь и жрец сразу поняли полезность театральных представлений. Люди тянулись к театру, чувствовали в нем объединяющее начало. Новая племенная общность зарождалась в стенах вертепа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});