Черный человек - Василий Головачев

Пол координационного зала спейсера дрогнул, стены его на мгновение потеряли плотность, стали мягкими, восковыми, вздулись пузырями – во всяком случае, так показалось присутствующим в зале.

В эфире поднялся гвалт, но быстро стих, исследователи уже привыкли к эффектам, сопровождавшим их попытки обуздать «сферу» или хотя бы проникнуть в нее и попытаться изучить ее свойства.

– Ну и ну! – покачала головой Боянова. – Впечатление такое, будто затрагиваются основы мироздания.

– Сообщение комиссару, – прошелестел в ушах бесплотный пси-голос инка «спрута». – С вами хочет говорить Майкл Лондон.

– Где он?

– Связь не фиксирована, передача не пеленгуется.

– Выясните, как такое возможно. Давайте канал.

– Добрый день, Власта. Вынужден еще раз извиниться за краткость разговора – тороплюсь. Не позволяйте больше нашим бравым физикам стрелять по «сфере Сабатини», это чревато непредсказуемыми последствиями. «Сфера» или, лучше, эйнсоф, как назвал объект Джума Хан, – точка перегиба пространств, затронув которую можно уничтожить Вселенную.

Боянова невольно улыбнулась.

– Оторопь берет от ваших слов, Майкл. Может, не стоит преувеличивать?

– Я не преувеличиваю, Власта, не в моем характере. Дело серьезней, чем вы думаете, я знаю, что говорю. Всего доброго.

– Конец передачи, – закончил инк связи. – Сообщение не идентифицируется ни с одним из абонентов. Впечатление такое, что передача записана, вернее, вмурована в систему связи с использованием отдельных элементов в качестве носителей несвязанных случайных блоков смысла. Передача возникает по команде сразу во всей системе. Предположение анализируется и уточняется, необходимы физические и математические модели.

– Хорошо, жду результата.

– Что? – спросил Шевчук, понимая, что Боянова вела мысленный диалог с инком.

– Лондон снова предупреждает нас, но одновременно не хочет разговаривать с глазу на глаз, для чего придумал какую-то хитрую уловку с компьютерной связью. Алекс, он не тот человек, который работает на публику, и еще ни разу не ошибся. Свяжитесь с Ландсбергом, проанализируйте все эксперименты со «сферой» и постарайтесь доказать ученым, что «сфера» опасна. Во всяком случае, надо запретить хотя бы стрелять по ней.

– Попробую, – кивнул Шевчук. – Мне самому… – Он не закончил. На общей волне «спрута» пришло сообщение, касающееся всех в зале.

– Ноль девять по «треку», – начал инк. – Пакет-один: в пригороде Арнебурга на Эльбе совершено нападение на Ганса Варлица, геолога из бригады «Экстра». Состояние тяжелое. Тело выловлено в реке, мозг парализован, вероятнее всего, мощным пси-разрядом. Пакет-два: с Варшавской базы погранслужбы похищено двести одиннадцать единиц огнестрельного оружия: пистолеты сна типа «Дега», парализаторы «Дерк», психотехника внушения типа гипноиндукторов «Медуза Горгона» и «василиск», «универсалы» и карабины «дракон». Пакет-три: возле закрывшейся в Щите «серой дыры» обнаружен транспорт «черных людей».

Безопасники переглянулись. Пограничники встали из своих кресел, подошли к Бояновой.

– Неужели началось? – сказала Власта. – Так рано? Без подготовки?

– По-моему, случай с Варлицем – проверка боем, разведка, – отрицательно мотнул головой Шевчук. – Рене уже, наверное, взял след. Ну а я займусь проникателем.

– Действуй, Алекс.

– Разрешите маатанским транспортом заняться мне? – торопливо проговорил Джума Хан, опередив Лютого.

– Вместе со мной, – пробурчал Калина. – Впрочем, я, наверное, поработаю с базой.

– Это наша забота, – возразил Коттилл. – Мы справимся сами.

Боянова встала.

– Мы не конкуренты, сэр Джон, у нас свой интерес.

Вышла из зала. Мужчины молча смотрели ей вслед.

Уже второй раз Мальгин встречал этого парня, навещая Купаву: первый раз в клинике, теперь – у порога ее квартиры.

– Привет, – буркнул он, останавливаясь перед ним.

– Добрый день, – учтиво ответил парень, с готовностью останавливаясь; по-спортивному подтянутый, натренированный, быстрый и весьма непростой, если судить по спектру его пси-двойников: Мальгин насчитал их шесть. Но во взгляде ни настороженности, ни угрозы, ни иронии – спокойная доброжелательность.

– Кто вы?

Парень улыбнулся, обнажив великолепные зубы, поднял вверх руку с браслетом ручного видео: в браслет был вделан золотой овал с латинскими буквами «SE» из рубинового камня.

– Соэтик?

– Совершенно верно, инспектор по социоэтике Харламов. А вы Клим Мальгин, если не ошибаюсь. Вы к Купаве? Ее нет дома. Из клиники она уже вышла, а здесь не появилась. – Инспектор развел руками. – К сожалению.

– И давно вы… следите за ней?

Харламов посерьезнел, прищурился.

– Вопрос не слишком любезен, но я отвечу.

– Простите.

– Ничего, я понимаю. Купава попала в поле нашего зрения случайно, после первого срыва полгода назад, и с тех пор мы работаем с ней, хотя и не столь успешно, как хотелось бы. К сожалению, она связалась с не очень хорошей компанией…

– Ну, это я уже знаю, дилайтмены.

Харламов покачал головой.

– Может быть, кто-то из ее приятелей и дилайтмен, однако основная компания – один из так называемых «эскадронов жизни». Слышал? Культ абсолютного лидера, религия типа «я хочу, и точка!», руководствуются принципом удовольствия, неограниченного получения наслаждений.

– Это хуже.

– Еще бы. Просто хочушники, созерцатели и чистые наслаждены – еще куда ни шло, но «эскадроны» гораздо опасней, опасней в прямом смысле, потому что проповедуют еще и культ агрессивных влечений, конкурентное видение мира.

– Конкурентные отношения – явление отнюдь не экстраординарное, а самое нормальное.

Харламов посмотрел на Мальгина с неопределенным сожалением, но продолжать спор не стал.

– Извините, спешу. Если хотите, можете встретиться с нами, поговорить о судьбе Купавы, если она вам не безразлична. Может быть, ваша помощь окажется действенней.

Раздумывая над словами инспектора, Мальгин приблизился к двери квартиры Шаламова, мысленно приказал дверному автомату открыть вход, но дверь не дрогнула. Клим озадаченно потрогал ее пальцем, «обнял» пространство за стеной, разбившееся на ряд пустых комнат. Никого? Странно. Почему же не сработал автомат? Поменяли код? Или приказано никого не впускать?

Мальгин застыл, полузакрыв глаза, мысленно пробрался внутрь крошечного «мозга» дверного киба, поиграл мостиками связей, и дверь открылась.

В квартире никого не было, и во всех комнатах стойко держался запах чужих людей. Впрочем, подумал хирург, переживая вспышку досады – отзвук давней боли и обиды, Купава сказала, что я тоже чужой этому дому. Знала бы она, какое это жуткое ощущение – чужой!..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});