Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Генри Хаггард

Вам, может быть, покажется странным, что дикарка могла действовать так тонко. Но дело именно в том, что в основе все люди одинаковы, и между дикарем и нами очень мало разницы. По какому праву называем мы такие, например, народы, как зулусы, дикарями? Если не заострять внимания на их обычае полигамии, что в конце концов обычно и среди цивилизованных народов Востока, можно утверждать, что они имеют социальную систему, очень похожую на нашу. У них есть древние, глубоко оправданные законы, и нравственность их не ниже нашей. Они честные и правдивые, и строго чтут гостеприимство.

Они отличаются от нас, главным образом, тем, что не напиваются (пока белый человек не научил их этому), что носят меньше одежды, так как климат их более жаркий, что их города ночью не обезображены такими картинками, как наши. А как они любят своих детей! Они никогда не бывают жестокими к ним, хотя и умерщвляют иногда уродливого младенца. Они ведут войну со страшной жестокостью, но разве европейские войны менее жестоки?

Остается еще их вера в колдовство и вытекающие из этого предрассудки. Но с тех пор, как я живу в Англии, я много читал по этому вопросу и нахожу, что подобные же предрассудки встречаются и в Европе, то есть, в той части света, которая более тысячи лет наслаждается «преимуществами» христианского учения.

И если «высококультурный» белый — в большинстве случаев какой-нибудь капиталист — бросает, камень в бедного, некультурного зулуса, то лишь для того, чтобы завладеть его землей или воспользоваться плодами его трудов.

Но я отклонился от главной своей мысли. Так вот, умный мужчина или умная женщина из дикарей во всех существенных чертах совершенно такие же, как умный мужчина или умная женщина, принадлежащие к цивилизованным народам. Пример этому — Мамина.

Через две недели после памятной сцены в хижине я совершенно поправился и окреп. Ребра мои, которые сломал буйвол своими железными коленями, срослись. Я спешил уехать, так как у меня были дела в Натале. О Садуко ничего не было слышно, и я решил двинуться домой, оставив о себе сведения, где меня найти, если я ему понадоблюсь. По правде сказать, я совсем не жаждал, чтобы меня вовлекли в набег на Бангу. Я не хотел участвовать во всем этом деле, включая красавицу Мамину и ее насмешливые глаза. Поэтому однажды утром я велел Скаулю запрячь волов, и он с радостью принялся исполнять это приказание, так как он и другие слуги жаждали вернуться в цивилизованные страны. Но только они взялись за дело, как пришел гонец от Умбези, просившего меня отложить отъезд на несколько часов, так как к нему в гости приехал его друг, могущественный предводитель, который хотел познакомиться со мной. Я охотно отправил бы этого предводителя ко всем чертям, но считал невежливым не исполнить просьбы хозяина, который был ко мне так добр, и приказал не впрягать пока волов, но держать их наготове. В раздраженном настроении отправился я в крааль, который находился в полумиле от моего лагеря.

В сущности, не было особой причины для моего раздражения. Собственно говоря, какая мне разница, уеду я утром или днем. Но дело в том, что я не желал принимать участия в экспедиции Садуко против Бангу. Садуко же мог вернуться в любой момент, и тогда мне было бы трудно увильнуть от выполнения того полуобещания, которое я ему дал.

Подойдя к краалю, я увидел, что там готовится какое-то торжество: закололи быка, часть которого варили в горшках, а часть — жарили. Я заметил также нескольких зулусов. За оградой крааля я застал сидевшего в тени Умбези со своими старейшинами, а с ними большого, мускулистого туземца в повязке из тигровой кожи, означавшей его высокое положение, и несколько его старейшин. Около ворот стояла Мамина, на которой красовались ее лучшие бусы. Она держала чашу с пивом, которую, очевидно, только что подносила гостям.

— Ты собрался сбежать, не попрощавшись со мной, Макумазан! — прошептала она, когда я поравнялся с ней. — Это нехорошо с твоей стороны, и я горько плакала бы. Однако этому не суждено сбыться.

— Я хотел приехать сюда и попрощаться, — ответил я. — Но кто этот человек?

— Ты узнаешь сейчас, Макумазан. Смотри, отец кивает тебе.

Я подошел к кругу сидевших. Умбези при моем приближении встал и, взяв меня за руку, подвел к дюжему туземцу и сказал:

— Это Мазапо, предводитель племени амансомов. Он хочет познакомиться с тобой, Макумазан.

— Очень любезно с его стороны, — ответил я холодно, окидывая взглядом Мазапо. Это был, как я уже говорил, крупный мужчина, вероятно, лет пятидесяти, так как его волосы уже подернула седина. Говоря откровенно, он мне сразу очень не понравился, было что-то отталкивающее в его грубом лице и в манере держаться. Затем я замолчал, зная, что при встрече у зулусов двух незнакомцев более или менее равного положения тот, кто заговорит первым, признает свое подчинение. Поэтому я стоял и рассматривал нового жениха Мамины в ожидании дальнейших событий.

Мазапо тоже рассматривал меня, затем что-то сказал одному из своих старшин, что, я не уловил, но тот засмеялся.

— Он слышал, что ты большой охотник, — вмешался Умбези, очевидно, чувствуя, что положение становится натянутым и нужно что-нибудь сказать.

— Он слышал?! — удивился я. — В таком случае, ему более посчастливилось потому, что я никогда не слышал о нем.

К сожалению, я солгал: Мамина упоминала о нем, как об одном из своих женихов, но среди туземцев нужно поддерживать свое достоинство.

— Друг Умбези, — продолжал я, — я пришел попрощаться с тобой, так как собираюсь отправиться в Дюрбан.

При этих словах Мазапо протянул мне свою огромную руку и, не вставая, сказал:

— Сиякубана.

— Сиякубана, черный человек, — ответил я, едва дотронувшись до его пальцев. Мамина, носившая пиво и очутившаяся как раз напротив меня, сделала гримасу и незаметно засмеялась.

Я повернулся, чтобы уйти, но Мазапо проговорил своим грубым, хриплым голосом:

— О Макумазан, прежде чем ты покинешь нас, хотелось бы поговорить с тобой об одном деле. Не угодно ли тебе отойти со мной в сторону?

— Конечно, о Мазапо. — И я отошел на несколько метров в сторону, чтобы нас не слышали. Он последовал за мной.

— Макумазан, — сказал он, — мне нужны ружья, а ты можешь достать их, ведь ты торговец, как мне сказали.

— Да, Мазапо, думаю, что могу достать их за определенную цену, хотя очень рискованное дело — ввозить ружья в страну зулусов. Могу ли я спросить, для чего нужны тебе ружья? Охотиться на слонов?

— Да, стрелять слонов, — ответил он, вращая своими глазищами. — Макумазан, мне сказали, что ты осторожен, что ты не кричишь с крыши хижины о том, что слышишь в ней. Так слушай. В нашей стране смуты. Не все из нас любят династию Сензангаконов, к которой принадлежит нынешний король Панда. Например, ты, быть может, знаешь, что мое племя амангамов пострадало от копья Чаки. Так вот, мы надеемся, что настанет время, когда мы перестанем щипать кусты, как козы, а будем снова питаться верхушками деревьев, как жирафы, потому что Панда — слабый властитель, а его сыновья ненавидят друг друга, и одному из них могут понадобиться наши друзья. Ты понимаешь?