Воскресение в Третьем Риме - Владимир Микушевич

Кира всхлипнула. Какой-то журналист сказал, что раскопки проводятся с научной целью. Дед Параскевин отвел начальника в сторону и сунул ему какие-то деньги.

– Ну разве что с научной, – смилостивился начальник. – Только будьте любезны все по-прежнему закопать.

– Действительно, с похоронами Платона Демьяновича странная история вышла, – заговорил вдруг дед Параскевин. – У Платона Демьяновича была сиделка, можно сказать, не сиделка, а друг дома, но сиделок лучше не бывает: сама Софья Смарагдовна. Тут-то и вышел грех, а может быть, и не грех, не знаю, как сказать. Павлу Платоновичу, старшему сыну профессора, позвонили, чтобы срочно приезжал. Приезжает он в своем обычном состоянии, то есть выпивши, приезжает не один, а со своей тогдашней дамой; что с него возьмешь: артист, и только. Вот приезжают они, а на даче никого нет, и Платона Демьяновича нет. А по телефону, видно, сказали ему, или он так понял, что, мол, папенька скончался. Идет Павел Платонович по улице, плачет и всем встречным говорит: «Папашу в Монсальват увезли». Кто думает, что профессора увезла «скорая помощь», а кто полагает, что повезли его в морг. Подружка Павла Платоновича каких-то его дружков пригласила могилу копать. Лето было, время жаркое, на кладбище никого нет, никто не препятствовал. А Павел Платонович совсем сдал, все повторял: «Монсальват… Монсальват…» – и повела она его в ближнюю рощицу отдохнуть. С дружками, видно, расплатилась она заранее. Возвращаются, а никого нет, и могила засыпана. Не иначе как без них гроб привезли и закопали.

– Но постойте, тут никто никогда не был похоронен, – сказал один из «мужиков», занятых раскопками.

– Как «никто»? – вскинулась Кира.

– Посмотрите сами, госпожа хорошая, право же, никто. Засыпать, что ли?

Кира не возражала, лишь оперлась на мою руку всей своей тяжестью, хоть была совсем легонькая. Я отчетливо чувствовал, что за спиной у меня стоит Платон Демьянович, и не один. Справа от него отец Иоанн Громов, а слева Фавст. И тут же раздался удивительно знакомый голос:

– Последний же враг истребится – смерть.

Конец первой книги

Примечания

1

Одна артерия, одна и та же вена,Одна и та же кровь; ее мутит измена.

Шарль Пеги. Перевод В. Микушевича.

2

Моя медицина помогает от бесплодия, мадам, но зачатие исходит от Бога (фр.).

3

А вы, мосье, не могли бы заменить Господа Бога в этом деликатном деле? (фр.).

4

Как дела, мосье?.. Ваше здоровье нерушимо, я уверена. Ваша кровь – лучшее лекарство. Ваша кровь переживет все трудности вашей жизни, я вам гарантирую. Пуссен хранит… но нет, ваша кровь хранит ключ…

Жаль… наша очаровательная вестница вне игры. Да, Клер, бедняжка… но ее судьба ясна, как ее имя. Она тоже выживет… Не беспокойтесь! С вашей кровью она переживет сама себя.